всегда укладывалась следом за внучкой, готовая подорваться к ней в любую минуту ночью. Я собиралась пойти в ванную, но приход Марка меня остановил. Я прошла к нему на кухню. Он был трезв. Бегло взглянул на меня, налил себе воды и выпил ее.
– Почему не спишь? – спросил он.
– Тебя ждала.
– Чего вдруг?
Я закрыла за собой дверь, потом подошла к нему и обняла. Положила голову на его спину.
– Прости меня, Марк.
Сейчас он нужен мне в союзниках, и я пошла на примирение первой. Под руками я почувствовала, как сильнее забилось его сердце. Легкими движениями я стала скользить по его груди вверх-вниз.
– Ты достоин лучшей партии, но тебе досталась я. Со всеми моими странностями и причудами. Я сама себе противна от того, что происходит. Но мои нервы на пределе. Если ты не отпустишь меня на работу, я, наверное, покончу с собой.
– Ты говорила с отцом?
– Да. Он заезжал сегодня.
– Что ты решила?
– Я соглашусь на их предложение.
– Как ты скажешь об этом маме?
– Ты мне поможешь. Тебя она охотнее выслушает, чем меня.
Марк повернулся ко мне всем телом. Взял указательным пальцем мой подбородок.
– Манипулируешь мной?
– Я могу сама. Но разве ты не хочешь получить приятный бонус за содействие мне?
– Ведьма! – и он приник своими губами к моим.
В эту ночь мы занялись любовью впервые после родов. А на следующий день я сообщила отцу, что принимаю предложение Ларисы. После этого состоялся наш с Марком разговор с мамой. Как и ожидалось, она закатила истерику. Доверить Полину «этой женщине» было хуже, чем самому дьяволу. Мама кричала, что завтра же уволится и не допустит, чтобы ее внучку воспитывала «эта совратительница». По ее представлениям, та непременно должна свернуть шею Полиночке, потому что любые наследники Андрея являются для нее угрозой. Только наследники чего, мы с Марком так и не поняли. Ведь квартира отцу уже не принадлежала.
Мне бы сложно пришлось в этой ситуации без Марка. Только ему и удалось угомонить маму, пустив в ход все свое обаяние. Он подчеркивал, что лучшей няни для Полиночки, чем бабушка Лена нет, и Лариса в этой роли лишь временная мера, чему он тоже не особо рад. Но чтобы сохранить мир и спокойствие в семье, готов потерпеть месяц-другой мою мачеху. Обещал, что каждую ночь Полина будет возвращаться к своей бабуле, и та лично сможет убедиться, что с внучкой все хорошо.
Прежде чем выйти на работу мне пришлось обновить свой гардероб. Хоть я и скинула двадцать килограмм с момента родов, но во многие вещи не входила. В том числе и в мой любимый костюм с госэкзамена. Я надевала его только три раза, и он прекрасно сохранил свой первозданный вид. Я приложила его к себе прямо на вешалке и воспоминания снова захлестнули меня. Первое объятье, первый танец, первый поцелуй – костюм «помнил» все. Какой же счастливой и в то же время несчастной я была в тот день. С тех пор прошло только два года, а казалось, пролетела вечность. Но в сердце все оставалось по-прежнему. Шандор не пускал туда никого. Даже мою собственную дочь.
Глава шестая
В середине апреля я вышла на работу. Я сразу заметила перемены. В залах изменилась экспозиция. Что-то поменялось местами, что-то перекочевало в соседнее помещение, что-то исчезло вовсе. Программу экскурсий необходимо было перестраивать на новый лад. Вячеслав Алексеевич надеялся, что с этим трудностей у меня не возникнет. В первый день дал мне возможность осмотреться, разработать новую программу вместе с методистами и внедрить ее в работу уже на этой неделе.
– А кто изменил расположение экспонатов?
– Вам не нравится?
– Нет, напротив. Стало нагляднее.
– У нас новый сотрудник в штате, – потирая руки, сказал Трегубов. – Нам чудом удалось заманить его к себе в музей. Такая птица и в нашем гнезде! Зато как лихо взялся за дело. С нового года постоянно какие-то выездные выставки, здесь тоже появляются новые экспозиции, кругом реклама, может, замечали в городе афиши? Даже пару конференций проходило у нас. Это все он организовал. Какое-то грандиозное мероприятие готовит на день музеев. Талантище, а не человек.
– Кто он? Познакомите меня с этим уникумом?
– Конечно. Только сейчас он в отъезде. Готовит документы для выездной выставки, договоры, разрешения и все такое. Да вы, наверное, слышали о нем. Это Игорь Харитонов. Сам отсюда родом, но долгое время делал карьеру в Москве и Санкт-Петербурге. Сейчас вернулся в родные пенаты, продвигает культуру в крае.
– Нет, мне кажется, я не слышала о таком. Тем интереснее будет познакомиться.
– Конечно, познакомитесь. Вам придется вместе много работать. Только будьте с ним аккуратнее, говорят, он тот еще сердцеед. Но вы же замужем. И все-таки…
– Спасибо за предупреждение. Буду держать ухо востро.
Как я узнала от других коллег, Харитонов уехал в Тихорецк и Кропоткин. Его возвращение ожидалось в первых числах мая и времени, чтобы втянуться в работу, было достаточно. Каждый считал нужным предупредить меня, чтобы я была аккуратнее с Харитоновым, потому женщина-экскурсовод, работавшая на моей ставке, была уволена с его подачи. Между ними возник какой-то конфликт, причину которого никто точно не знал, но ходили домыслы, что он увлекся ею, а она была замужем, и не поощряла его ухаживания. Тогда он поставил перед Трегубовым ультиматум – или он, или «ищите себе другого куратора», и Вячеслав Алексеевич сделал выбор в пользу Харитонова. Правда или ложь, неизвестно, но подобной ситуации в своей работе мне бы хотелось избежать. Видимо, этот куратор действительно значимая фигура, раз Трегубов так за него радеет.
Работа затянула меня, и я не замечала, как пролетали дни. О том, что пора идти домой понимала лишь когда начинали собираться на выход мои коллеги. Жизнь заиграла новыми красками, и мне казалось, что до ухода в декретный отпуск она была менее насыщенной, чем сейчас. Но может быть я просто отвыкла от общения с людьми, и теперь наслаждалась им в полной мере.
Марк забирал меня с работы каждый день. После этого мы ехали к Ларисе за Полиной. Мачеха рассказывала, как прошел их день: сколько ели, сколько спали, где гуляли, после чего мы с Савельевым ехали домой. Дочь в это время находилась в люльке на заднем сидении. В машине была особая атмосфера, которая ее успокаивала, и Полина вела себя тихо. Я же наоборот была возбуждена и без конца что-то болтала. Я не задумывалась, слушает ли меня Марк,
