уйти с работы.
– Ты хочешь доверить ребенка постороннему человеку? Как ты можешь быть такой безответственной?
– Она может, вы же сами все слышали, – не удержался Марк от комментария. Сам он сидел мрачнее тучи. – В такие моменты мне хочется убить его… – сквозь зубы процедил он.
– Кого? – не поняла мама.
Взгляд Марка сказал больше слов.
– Марк, ты опять? Руководство поставило мне ультиматум, и чтобы сохранить свое место, я приняла решение выйти из отпуска досрочно.
Марк поднялся с дивана, вернул Полину, уснувшую на его руках маме, сел на корточки около меня и с… презрением?.. сказал:
– В тебе не осталось ничего святого. Ты даже собственную дочь не любишь. Словно продала свою душу дьяволу. Дьяволу в цыганском обличье.
– Марк, что за чушь ты несешь?! Мне просто нужно больше свободы. Тогда я смогу оценить тех, кто ждет меня дома.
– Кого ты хочешь обмануть – меня или себя?
Он встал и покинул зал. А затем мы услышали, как он вышел из квартиры, хлопнув входной дверью. В коридоре что-то упало и разбилось. Я выскочила из комнаты посмотреть, что это могло быть. Включила свет и увидела глиняную подкову, рассыпавшуюся на мелкие осколки. Ту самую, что когда-то подарил мне Шандор. Из моих глаз брызнули слезы. Я собрала веником и совком обломки и выбросила их в мусорное ведро. Восстановить подарок Шандора уже было невозможно.
В ту ночь Марк не ночевал дома.
Поздно вечером мне позвонил отец и сообщил, что Марк у него. Он пьян, и отец оставит его у себя. Затем спросил, могу ли я принять его дома завтра утром. О теме разговора я догадывалась. Но согласилась.
Его визит не заставил себя долго ждать. Вид у него был угрюмый и задумчивый. Мы прошли в зал. Полина лежала в своей кроватке в спальне, я включила ей карусель, и она спокойно ее слушала. «Животные» боли ушли в прошлое, как только она перешла на искусственное вскармливание.
– Будешь чай, папа?
– Нет, я ненадолго. Отпросился с работы.
Значит, точно Марк.
– Лиза, у тебя все хорошо?
– Ты проехал полгорода, чтобы узнать, все ли у меня хорошо?
– Нет. Я думаю, ты догадываешься, почему я здесь.
– Потому что нет мамы? – Оттягивала я неприятный разговор. – Может быть, взглянешь на внучку, раз ты здесь?
– Да, конечно. Одним глазком.
Я провела его в спальню. Полина лежала в кроватке, дрыгала радостно ножками, рассматривая игрушки, висящие над ней. Мелодия смокла, я завела ее повторно.
Отец поздоровался с Полиной. Их знакомство состоялось двумя неделями ранее, когда мы с Марком были у них в гостях. Мне никогда не забыть, как скупая мужская слеза скатилась по щеке отца, впервые взявшего на руки свою внучку.
– Я бы взял тебя на руки, золотце ты мое, но не помыл их, – объяснил отец девочке, словно она его понимала. – Как мы себя чувствуем? Ничто не тревожит?
– Последнюю неделю – хорошо. Мы теперь «искусственники».
– Да, Марк сказал.
– Что еще он сказал?
– Пойдем в зале поговорим, – а потом, обращаясь к Полине, добавил: – До встречи, внученька. Дедушке надо пообщаться с мамой.
Я еще раз завела карусель, и мы с отцом вышли. В зале мы сели на диван. Посреди комнаты стояла гладильная доска, на ней лежала гора детского белья, которое было необходимо погладить.
– Лиза, он был пьян, и говорил ужасные вещи о тебе…
– Что у меня нет души, и я не люблю свою дочь?
– Как-то так, – насупившись, сказал отец. – Я здесь не для того, чтобы выяснять, сколько правды в его словах. Я хочу предложить помощь. Вернее, не я, Лариса. Марк сказал, ты собралась выходить на работу до мая, но не с кем оставить Полину. Конечно, мне, как и ему, не нравится твое решение, но, зная тебя, проще согласиться и помочь, чем вставлять палки в колеса.
– И чем вы можете помочь?
– Лариса предложила посидеть с Полиной месяц-другой, пока Лена не уволится.
– Лариса предложила, или ты ее об этом попросил? – переспросила я, так как не поверила в альтруизм мачехи.
– Нет, она сама. Услышала наш с Марком разговор, и сама предложила. Она все равно дома с Машей. Еще не забыла, что такое младенец и как себя с ним вести. – На моем лице появилось сомнение. – Не доверяешь ей?
– Даже не знаю, что сказать. Это так странно. С чего бы ей помогать мне? Между нами нет любви.
– Ты моя дочь, этим все сказано.
– Но два маленьких ребенка в доме, это нелегко. Тем более что Маша требует постоянного внимания к себе.
– Ты недооцениваешь Ларису. Она справится. Я в ней уверен.
– Если ты уверен, то, конечно, твоему мнению я доверяю. Только как на это отреагирует мама?
– С мамой надо поговорить. Тебе, разумеется. Но согласись, это лучше, чем нанимать няньку со стороны. Будете привозить Полину утром, вечером забирать, а если когда-то и оставите на ночь, тоже ничего страшного. Пока маленькая, она может поспать в коляске.
– На счет ночи ты, конечно, погорячился. Но хорошо, я подумаю над вашим предложением. Полагаю, Марк приходил не для того, чтобы услышать такое решение? Рассчитывал, что ты отговоришь меня, я права?
– Да, права. Но если выход на работу сделает тебя чуточку счастливее, я только «за».
– Спасибо, папа. Может все-таки чай?
И в этот момент Полина, уставшая быть в одиночестве, начала плакать.
– Иди к дочери, а я уже ухожу. Как-нибудь в другой раз чай попьем.
И отец ушел. Я вернулась к дочери, включила ей карусель, но это не успокоило девочку. Она устала лежать и просилась на руки.
– Нет, милая моя. Не буду я тебя брать. Постоять – постою рядом, но не проси большего. Нечего тебе ко мне привыкать. Как потом ты будешь с малознакомыми людьми общаться? Думаешь, они будут тебя постоянно на руках носить? Готова ты к таким переменам в своей жизни?
Полину мои слова не успокаивали, а скорее, наоборот. Я закрыла глаза, сделала вдох-выдох три раза, открыла их. Скоро это закончится, я вырвусь из дома. Целый день без этих криков и истерик. Боже, какое счастье! А вечером дома мама. Она не позволит внучке плакать.
В эту минуту я и приняла решение согласиться на предложение Ларисы. С какой бы осторожностью я к ней не относилась, другого выхода сейчас у меня не было. По всей видимости, я действительно готова продать душу дьяволу, только бы что-то изменить в своей рутинной жизни.
Полина легла спать, когда явился Марк. Мама тоже уже спала. Она
