рассматривать изувеченную женщину. Ее тело сотрясала мелкая дрожь, руки инстинктивно щупали иссеченный живот, словно все еще не веря, что ребенок уже давно извлечен наружу и варится в громадной кастрюле.
– Скоро все закончится, – вымолвил изверг. – Ты должна быть благодарна, что именно мы своими руками закончим все это… – Склонившись еще ниже, он лизнул бледную щеку Ольги. Она была соленой от слез.
Хлопнула входная дверь – вернулся Карпыч.
Фил слез с дивана и, насвистывая, отправился на кухню. Пора заправить блюдо морковью и заодно посолить.
* * *
Четыре пары глаз неотрывно, словно загипнотизированные, смотрели на пластиковую бутылку. На ней не было никакой этикетки, просто литровая прозрачная бутылка с белой крышкой. В условиях привычной жизни едва ли кто-нибудь из пленников удостоил бы ее взглядом, теперь же, после требования Оха, эта примитивная емкость из пластика внушала всем четверым животный страх.
– Нет, – прошептала Жанна, инстинктивно делая шаг назад. Потом еще один и остановилась лишь тогда, когда уперлась спиной в стену.
Алексей опасливо приблизился к бутылке, словно перед ним была спящая змея.
– Что… что будет, если мы откажемся? – осторожно спросил он.
Банкир напомнил Рэду трусливого хулигана, сделавшего какую-то пакость и готового дать деру при первых звуках полицейской сирены.
«Вот только бежать отсюда некуда», – с тоской подумал он.
Красная полоска лениво шелохнулась, затем снова заскользила вверх-вниз.
– Если я не получу плату за фильм, будет включен звуковой сигнал и обогрев, – просто ответил Ох. – До этого вам приходилось слушать сирену не более десяти минут, система работала в половину своей мощности. Что вы скажете, если это будет продолжаться пару часов при максимальном звуке? И при температуре плюс пятьдесят?
Рэда мгновенно бросило в жар – он очень хорошо помнил, как едва не окочурился, когда их «кинозал» стал быстро превращаться в гигантскую духовку. Тогда он повздорил с ныне «покойной» Ах, и мультяшная сучка едва не отправила его на тот свет…
– Мы довольно быстро умрем – вот что я скажу, – произнес он. – В муках. И первым в списке будет ребенок.
И без того бледное, исхудавшее лицо Жанны стало пепельно-серым, как подтаявший сугроб на обочине.
– Нет, – отрывистым голосом повторила она, словно это что-то могло изменить. – Нет, нет! Прекратите!
– У вас есть двадцать минут, чтобы бутылка наполнилась, – предупредил Ох, и линия выровнялась.
«Ох офлайн», – мрачно подумал Юрий и повернулся к режиссеру:
– Ну что, любитель остренького? Какие будут мысли?
– Я уже сказал. Если эта коробка снова будет нагреваться, никто из нас не доживет до утра, – отрезал Рэд. – Нужно дать этому сумасшедшему то, что он хочет. Иного выхода я не вижу.
Он подобрал бутылку, отвинтил крышку, принюхался. Абсолютно никакого запаха. Похоже, пластиковую тару хорошо просушили, прежде чем спустить вниз.
– Правильно ли я понимаю, что ты призываешь нас сцедить кровь для этого психа? – спросил Юрий, в упор глядя на Рэда.
Тот не без труда выдержал сверлящий взгляд мужчины.
– Литр крови для троих мужчин – не так уж много, – тихо ответил режиссер. – Никто не умирал, потеряв триста миллилитров крови. А вот задохнуться в раскаленном мареве – вполне себе реальная перспектива. Я уж молчу о сирене, от которой наш мозг рано или поздно взорвется как хлопушка, а барабанные перепонки лопнут. Так что полтора стакана крови за «Седую ночь» – цена вполне приемлемая. Не сочтите меня циником, но в какой-то степени я даже горжусь, что за мой фильм требуют расплатиться не деньгами, а кровью. Наверное, не каждый режиссер заслужил подобное.
– Ты сошел с ума! Не триста, а триста тридцать, это раз, – сварливым голосом возразил Алексей, начиная загибать пухлые грязные пальцы. – Как ты измеришь, кто сколько сдаст своей крови? У нас есть весы?! Это вам не на вискарь скинуться по полторы штуки, это кровь! Наша кровь! Которая потом еще восстановиться должна, между прочим! Это второе. Далее, чем резать вену? Зубами перегрызать?! Здесь только осколки стекла. Полная антисанитария, а это чревато серьезными инфекциями! И последнее. – Он искоса посмотрел на Жанну, которая все так же стояла у стены, отчаянно прижимая к себе хныкающего младенца. – Почему ты уже заранее разделил на троих? Я думал, у нас равноправие. Разве тот факт, что она, к примеру, баба, – Алексей ткнул пальцем в сторону Жанны, – а не мужик, дает ей какие-то привилегии?! Чем она лучше нас?
– Считаешь себя мужиком? – криво усмехнулась Жанна. – Так я тебя огорчу. Судя по тому, как ты себя ведешь, ты намного хуже самой паршивой бабы. Даже в кино ты был больше похож на мужика, чем сейчас.
Алексей упрямо качнул головой.
– Раз мы все в одной лодке, пускай и она сливает свою кровь, – стоял он на своем. – Здесь не место реверансам и сопливой благотворительности. Чем ты отличаешься от меня или Рэда?
– Тогда уж давай и с моего сына нацедим! – воскликнула Жанна, поднимая ребенка вверх. Тот, чувствуя неладное, заплакал, суча ножками. – В нем как раз почти литр будет! Никому и париться не нужно, в чем проблема?!
– Успокойтесь, Жанна. Никто тебя и твоего малыша не тронет, – устало сказал Рэд, и Балашов истерично хихикнул.
– Конечно. Только вместо нее лишний стакан будешь сцеживать с себя, – заявил он.
– Разберемся. Время идет. Что толку орать друг на друга, нужно что-то решать.
Выругавшись, Алексей развернулся к Юрию:
– А ты чего молчишь?!
Есин коснулся рукой железной спинки стула, задумчиво побарабанил по ней пальцами.
– Сегодня этот урод потребовал с нас кровь. Завтра он захочет, чтобы мы отрезали себе что-нибудь. Члены, например. – Он взглянул на притихшую Жанну. – Или сиськи.
– То есть ты против? – уточнил Алексей.
– Он не остановится на этом.
Рэд шаркающими шагами подошел к стеклу и, вздохнув, заговорил:
– Чтобы выполнить ваше требование, нам кое-что понадобится. Как минимум бритва и медицинские жгуты. Еще нужны бинты для перевязки. Желательно какой-нибудь антисептик, чтобы не было заражения.
Красная полоска, встрепенувшись, ожила.
– У вас есть стекло, – заметил Ох. – И зубы, как верно заметил Алексей. А также галстуки с рубашками. Проявите изобретательность. Ты же, в конце концов, режиссер, Рэд Локко. В своем кино, ребята, вы буквально фонтанировали идеями. А тут начинаете клянчить какие-то бинты.
Рэд отпрянул, словно увидел собственное надгробие. Он был ошарашен отказом невидимого безумца, очевидно полагая, что за их согласием заплатить кровавую цену за сеанс последуют хоть какие-то ответные уступки.
– Осталось шестнадцать минут, – счел необходимым напомнить Ох.
Все молчали, растерянно поглядывая друг на друга, и полоска на мониторе снова пришла в движение.
– Похоже, вас нужно как-то расшевелить. Скучно наблюдать, как вы
