«Вдоль по гребню катится телега…»
Вдоль по гребню катится телега.Пыль струится из-под колеса,И уходят с вольного разбегаВниз поля, овраги да леса.
И плывут широкие просторы.Льется в них упругих зноев ток;Льнет ко мне, тихонько с ветром споря,С легких плеч струящийся платок.
Милый друг, ведь счастье вот такое:Чуть грустя, любить издалека.Долгий день в торжественном покоеК вечеру готовит облака.
ОБОРОТЬ
По-над пашеньем на взгорье — не седые собирались ведуны, —замолились моховые валуны золотому вечеру над морем. Изначальные открылись времена, на пол-неба теремятся терема,а над морем хмелевые вздроги; заветрели на просторе корабли, за —червонили седые короли на высоком теремном пороге. Расстилаются багряные ковры, закликаются пресветлые пиры. И — не месяцы метнули якоря над крыльцом в косые черепи — цы — поднимаются, парчою серебрясь, королевичи в жем — чужные светлицы.
* * *
Море ль,горы ль,небо ль,колебля,заворачивают рули, ползут, лезут, тяжелые корабли. — Горючими смолами протравлено мясо, — Стучит железо. Ржут кони.Громы гремучие, молоньями опоясаны, ладьи гонят, волны треплют. —Скрип,скреп,Хлипв хлябьвлип. — Эй, не ослабь — на перехват в закат, в закат…
* * *
Разгораются стожары — многозвонные пиры, гремлют кованные чары и роняют янтари. И по бархату струится светловейное вино; свищут огненные птицы в самоцветное окно, ветви яростно качают взад-вперед, взад-вперед…расплетают, заплетают ворожейный хоровод. Зазвенели колокольцем зорь венки.Зорь венки вьются в кольца, кольца — в кольца, колоколятся вьюнки.Кто уловит, кто поймает переливную кайму?— Жаро-птицы только знают, да не скажут никому.Знают только жаро-птицы, никому не говоря, ждут, когда испепелится раскаленная заря. А царевне спится. Снится —золотою вереницей тонут в море якоря.
* * *
За болотиной над бором злой единой тур пропорот. Развалилисьчерева, забагрили дерева. Сукровятся кровотеки, помутнело турьеоко. За горою сгинул рыжий, слюнным медом раны лижет. И в закате али жухнут, на болоте кочки пухнут, на трясине зобитвыпь, шею старый сыч топорщит — и под мохом долгой корчейпрокатилась перегибь. Разбугрилась. В корень трухлый выворачивает пень. Пылью вызернилась тень. Расскочилась… Из-под елки заморгали в чаще колкой крысорылые старухи. Серым дымом просквозили; мимо, мимо зарябили. Друг за другомшмыгом, шмыгом; перепрыгом; кругом, кругом. В чаще пряжу заметали, цепят, вяжут, где попало… Пухнет сераякудель, — потянулась к ели ель. Засигали в тине мыши, скачут выше, выше, выше; цепят в нитикогти-ногти; вертлюгами ходят локти, нить за нитью гонят, гонят; мотылятся веретена, пляшут сонные ужи, за — плетаются гужи, ткутся пыльные мережи; нет ни ели, ни березы, нет ни лесу, ни полян… Стал туман… Стал туман… Все опутал белый лен… Ткется, вьется, льется сон. Серебритсядальний звон. Не мигая, светит пень. Шевелиться лень.
* * *
У царевны жемчуга помутились с позолотой, кажут месяцы рога,квачут жабы на болоте. Ярой медью в молоке вьются бешеные змеи,изумруды вдалеке на корягах заревеют, и кивают и цветут неразгаданные травы… Гремлют чары. Вперекрут льются хмёльные отравы. Бархат, бархат, яркий, рдяный, мучит очи. Спится. Снится — кто-то пьяный, темный, хрип-лый ловит огненную птицу, навалился и хохочет… щиплет… Стали каркать, каркать птицы, завертелись огневицей, мечутпламя. Это — знамя в алой сече рвут и вдоль и поперек. Чьи-то наковальни-плечи разломили потолок… Помоги: в жестоком споре грозен враг. На столе тупой кулак скатерть порет. Тускнет золото. В угаре стервенеют чьи-то хари;в сапе, храпе корчат лапы… Захлестнуло свалом драку-ребролом, мчатся тени-раскоряки кувырком. Лбом — в лоб (костедроб). Хруп, хряст (зуб в хрящ) Месят в черной лихорадке кулаки, чешут чертову присядку го- паки. — От звериного оскала не уйдешь. —Отсверкало жало вкось… нож — в кровь… стены — в крик… тени прыг врозь…В уголках дробно крестятся: не вставать молодому месяцу с го- лубых ковров…
* * *
Ой, моя родина, звень — серебрень… Золоторогий упал олень.В черные своры сбились псы, рог завитой теребят овсы.Бороду выбрал туман из озер,фыркнул конь. Догорел костер.
«Новь». VIII. Таллин. 1935
«Дни и ночи — только ожиданье…»
Дни и ночи — только ожиданье,Знаменья и раны, но нельзяОпустить тоскующие длани,Позабыть, не видеть, как скользят,Стеклами сверкая на закате.Черные, глухие поезда…Может быть, давным-давно когда-тоКто-то также понял: навсегда.И не мог земную, злую жаждуУтолить и превозмочь.Горе всем, кто в ясный день однаждыНавсегда почувствовал ночь.
«Меч». 11.X. 1936
ПСКОВ
С высоких круч забытые векаГлядятся разоренными кремлямиВ ручной разлив, и, башенными снамиУтомлена, задумалась река.На ясный запад жаркие крестыВозносят светлые, как облака, соборы;И щурится в садах вечерний город,Благовестит заречный монастырь.О, свете тихий, юность отцвела,И зреют дни, чтобы прейти… Не так лиСпадают в воду розовые каплиС задумчивого, легкого весла.
«Современные записки». 1936. Т. 61
ПОСАДСКАЯ
