«В бою — минута слабости изменой…»
В бою — минута слабости изменой.Не знаешь ли, какой холодной и немойВода бывает? Как надменноВознесся Петр над Невой?Как непреклонно, как жестокоЗияет шпиль за серой глубиной?Как жутко мне, как одиноко? —
И вот, когда из полутемных арок,Из струй дождя, из света фонарейЯ создаю и приношу себе в подарок —О, не подарок это, а скорейПодачка — призраков нелепые минуты,И руку я, чужую мне, держу в своей,И мне не нужные завязываю путы, —
Тогда — пусть площади твердят мне о борьбеИ улицы о шаге неуклонном —Я не пойду! Пусть это ложь самой себе,В таком бессильи и преступное — законом.
Ленинград, 24.9.1928
«Что наших дней искания и споры…»
Что наших дней искания и споры,Ненужные о будущем слова…Блистали так же купола соборов.Все так же медленно текла Нева
И отражала в полдень эти пушки.Кружились так же вкруг колонн снега,Когда по этим самым плитам Пушкин,Слагая ямбы, медленно шагал.
17.10.28
ТРИОЛЕТ
Такой враждебный и чужой —Добычей — город держит в лапах. —Я пью его смертельный запах,Чтоб умереть такою же чужой,Какой прошла торцами мостовой.Я, Дон Кихот в картонных латах. —Такой враждебный и чужой —Добычей — город держит в лапах.
26.10.1928
«Лакей, подать сюда мне счет…»
Лакей, подать сюда мне счет.Сполна все получай. —Былым оплачен счет, а вотГрядущее — на чай!
Звени, звени, звени, металл,О кругленький поднос!Кто до меня вот в этот залОтчаянья не нес?
И в запах вин, в горящий газ,В твой дым, дешевый ресторан,Кто не твердил, в несчетный раз,Что жизнь пуста, как пуст карман, —
Ведь проносить сквозь пьяный гул,Сквозь трын-трава, сквозь все-равнои незнакомку, и цингуиз нас не каждому дано.
До дна пью золотой обман.Длинней у ламп полоски тьмы —так, значит, разбивать стакан?так, жизнь, — с тобою квиты мы?
«Все изломать, все сжечь, все бросить…»
Все изломать, все сжечь, все бросить,и почти жалами — в ладонь.Без жалости, без слов. Так льдовоскал — без слез и без вопросов.
Так скал, горящих снежной пылью.Упорный, жесткий кверху взмах,Так пуля, бьющая впотьмах,В упор, в созвездье глаз — навылет.
Пусть к пропасти. Но шагом твердым.Но над движеньем воли власть.Ко дну прийти, а не упасть —Моя единственная гордость.
А как жужжал, звеня, пропеллер!Пропеллер сердца. Отражали —Движенья губ, дрожанье стали.Захлебываясь, руки пели.
Но выпит залпом, как аккордом.Не жест, не взмах. Последний звукМоих немых отныне рук,И мне осталось — шагом твердым.
ГИМНАСТЫ
Елена ГЛУШКОВА*
ПАУЧОК
Вьет свою ниточку маленький, серый паук.Радости, горечи встреч и разлук,
Вспышек, раскаяний медленный круг —Нитью серебряной выткал паук.
Взлеты — падения — каждый прыжок,С кем ты был нежен и с кем был жесток —
Маленький, серый, во тьме паучокЗнает и ткет он, а ты изнемог.
Трудится, нитка за нитью, паук…Как поседел ты, мой друг!..
«Воля России». 1928. № 1
КОЛОКОЛЕНКА
Сидит в траве под колоколенкой —Такой смешной ребенок голенький. А рядом — серый кот.
И щеголяют чинной позою.И молоко из кружки розовой По очереди пьют.
В траве желтеют одуванчики.И целит прямо в солнце мячиком, Сощурясь, мальчуган…
Куда уйду от колоколенки?О, все равно, мы все невольники У тела смертного в плену.
«Казаки». 1929. № 1
ДЕВЧОНКА
Ах, где-то на свете смеется так звонко, Веселая пляшет растрепка-девчонка, Взметаются смеха веселые взбросы, Взметаются, треплются длинные косы.
Устанет и кинется прямо в траву.Шепнет одуванчику: — Нет, не сорву. —И руки раскинув широким движеньем,Задремлет под кроткой малиновки пенье.
Проснется, и рада, не зная чему. Порою взгрустнется мучительно-сладко; В потемках, на старом диване, украдкой, Поплачет, не зная сама почему…
И снова забудет про смутную тьму,И снова кружится растрепкой опять,И ветер целует взлетевшую прядь…
«Казаки». 1929. № 1
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Тише, тише, надо спать.О не бывшем помечтать!Тихий сон стучит в окно. Шорох — стук. Спи, мой друг!
На ресницах нет ведь краски.И, как в старой давней сказке. Любят сразу и навек.Это сон раскрыл котомку, —И чернить не надо тонко Края век.И кармин теперь не ляжет,И морщинки острой пряжей Скоро, скоро на лицо.Это бродит сон несмелый,Это к нам пришел и сел он На крыльцо.Там сидит — седой, нечеткий…А в руках такие четки,Что вовек не перебрать…Ветер вьет седую прядь,Чуть коснется тихих рук… Шорох — стук. Спи, мой друг!
«Дни, как золото, последние…»
Дни, как золото, последние,Дни, как золото, горят.Не пойду с тобой к обедне я.Буду новый шить наряд.
Надоело гувернанткоюБыть непутному тебе.Стану лучше алой ранкоюНа закушенной губе.
Дни, как золото, последние,Дни, как золото, горят.И душа моя победнее,И темней твой темный взгляд.
Пусть другая будет добрая,Терпеливая твоя.И пускай я злая, кобра я,Но веселая змея.
ДУДОЧКА
1
У тебя есть струны.Это ты опалов горсти лунныхВ пену звуков уронил.
У меня есть дудочка.И хочу, она еще — хоть чуточку Чтоб попела у могил.
2
Я выжгла горестью каленойУзор на дудочке своей. И день тот знойный был жесток.
Печалью светлой напоенныйВечерних нежностью теней, Ее прослушает лужок.
Два звука чистых и высоких,В протяжной трели отдыхая, Попеременно запоют.
Умрут в задумчивой осоке,И птица дикая ночная Ответит им: — Я тут, я тут!..
ГРЕБЕШОК
Раз к дантисту гребешокНа трамвае прикатил.Говорит ему: — Дружок,Ты б мне зубы починил…
А дантист его в ответПригласил в свой кабинет.
— Вот присядьте в это кресло… Ах, вы весь как из картонки… Этот зуб немного треснул — Материал ужасно тонкий.
И ужасно ваши хрупки Целлулоидные зубки… И посажены так густо, Что чинить их трудно очень. Но зато мое искусство…
— Фу, как гадко ты всклокочен!.. — Теребил его больной, —Зуб ты вставь мне золотой.
Починил дантист как мог.Золотые клал заплаты.И беззубый гребешокСнова стал зубатый. Плату выложил на стол, Расплатился и ушел.
Алексей ЭЙСНЕР*
