Неприметная дверь прямо в стене отъехала в сторону, едва мы подошли. По ту сторону оказалась огороженная простым бетонным забором площадка для посадки авто с небольшим искусственным садиком возле гаражной створки. Опустившись на ступеньки крыльца, я улыбнулся, глядя, как с грохотом открывается гараж и оттуда, уже с включённым гравидвигателем, вылетает легион. Высокий, массивный зверь. Если бы не желании компании сэкономить на стёклах, им бы пользовались все — от полиции до спецназа. Разумеется, машинка была покрашена в яркий розовый. Не рискну даже предполагать, откуда белый рынок достал её. Сомневаюсь, что это заводской цвет.
Прожектора оказались и здесь, скерстив свои лучи на центре небольшого дворика.
За рулём сидел человек Рея. Оставив авто на площадке, он быстренько кивнул мне и ретировался прочь, предварительно открыв багажник. Следом за ним из гаража начали выходить другие личности, одетые, как и мой знакомый, в бежевые пиджаки с чёрными рубашками и белыми галстуками. Вынесли сумку с Death Sender'ом, крупнокалибренным дробовиком последнего поколения. Умное оружие предыдущего было способно связываться с нейроинтерфейсом стрелка, калибруя прицел прямо во время боя. Часто такая штука спасала пользователя, но этот красавец отличался даже от неё. Каждый патрон снабжался отдельными датчиками и капсулой с наноботами, позволяя направлять дробь или пулю сразу после вылета из дула. В дэ-эсе использовались стандартные разделительные боеприпасы, но мне, судя по маркировке, принесли ещё и бронебойный тип. Всё то же самое, многоступенчатая головка, ака дробь, правда, без жалости разрывавшая даже броню класса омега.
— Курите, мистер Джон? — вышел наружу Рей, сразу же закашлявшись — кто-то явно не любит следить за здоровьем.
— Как без этого, — хмыкнул я, щёлкая зажигалкой. Та загудела, подпалив сигарету. Чиркнул допотопной кремниевой Рей, затянулся. — Предпочитаете классику, мистер Рей?
— Да, — не стал убегать от вопроса он. — Даже сигареты курю довоенные… От родителей достался целый склад.
— Неплохо, — уважительно покивал я. — А я всё на синтетике да на синтетике. Привык уже.
— Ну, достать качественный табак в наше время ещё тяжелей, чем ядерную боеголовку, — вздохнул представитель белого рынка. — Так что понимаю вас, мистер Джон.
В двух оружейных кейсах вынесли ноль-седьмую. Должно быть, в первом была сама винтовка, а во втором — обвесы для модификации и не только. Следом сразу пятеро амбалов, жужжа искусственными мышцами, притащили маленькую коробку сейфа. Её поставили перед нами с Реем, постаравшись убежать прочь как можно быстрее.
— Мистер Рей? — обратился я к нему.
— Д-да… — спохватился он, щёлкая пальцами. Наёмник Белых Лилий протянул мне крест вместе с серебряной цепью. — Прошу.
Присев перед малюсеньким по сравнению с остальными сумками прямоугольником, я поднёс артефакт прошлого к небольшому сканеру, едва заметному на общем иссиня-чёрном фоне. Пискнул механизм, идентифицируя пользователя. Крест тут же расплавился, и я тряхнул ладонью, избавляясь от жидкого серебра. Коробка раскрылась четырьмя лепестками, явив своё содержимое на платформе. На расстоянии вытянутой руки был матовый серый металл, такой знакомый и такой отвратительный одновременно… А ещё коричневая кожана кобура. Five-Seven, пистолет из далёких времён. Модификации, через которые он прошёл, изменили его, но только изнутри. Сорок патронов в магазине, все — зубодробительные бронебойно-зажигательные. Выстрел в упор пробил бы какой-нибудь МК-3, основной танк миротворческих сил Третьей Мировой, и всё это ценой огромной отдачи. Пистолету-то плевать, материалы, из коих он сотворён, позволяют не изнашиваться даже при интенсивной стрельбе столь страшными патронами.
Только я могу стрелять из этого оружия. Не только из-за микропроцессора, считывающего ДНК пользователя, но и из-за легендарного статуса. Ни Тёмные, что могут случайно им завладеть, ни другие люди, что способны забрать его с моего трупа, не смогут сделать и выстрела, даже обойдя систему защиты. Из-за страха. Я ведь не единственный, чей ствол носит звание того ствола. За вором или потенциальным убийцей выедут силы куда ужаснее отдельно взятого меня или даже Президента. Но то — совсем другая история.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Осторожно взяв пистолет за ледяную рукоять, я передёрнул затвор, досылая патрон в патронник. Конструкция не позволяла вести огонь без этого действия. Последняя обойма осталась в сейфе. Щёлкнул предохранитель, и Five-Seven опустился в кобуру, которую перед ним должен был занимать ролик. Старичка из четвёртого отдела я отдал Рею, попросив сохранить его до моего возвращения. Едва последние сумки укомплектовали в багажнике, я пожал мужчине и наёмнику руки, уверенно подходя к розовому легиону. Поднялась дверь у водительского, приглашая внутрь.
— Ключи уже там! — закричал Рей, пытаясь перебороть шум гравидвигателя, на таком расстоянии оглушавший меня. — Прощайте, мистер Джон!
— Прощайте! — проорал я в ответ, запрыгивая на ступеньку, а от неё — в машину. — Было приятно иметь с вами дело!
И вот ты — на коне. Снова. В последний раз возвращаешься в прошлое, чтобы исполнить свой долг. Почему в последний? Потому что у человеческой души, равно как и у тела, есть свои лимиты. И ты бился на тех пределах слишком долго. Скоро придёт час расплаты, и меня уже не будет рядом, чтобы облегчить страдания. Никакие стимуляторы, никакая выпивка и сигареты не спасут тебя от расплаты за издевательство над самим собой. Знаю, что ты думаешь. Кто, если не ты? Подлежащий деактивации четвёртый отдел? Ник? Барбара? Шеф? Нет. Ты знаешь, ты уверен, что в этот раз всё будет так же, как и тогда. Решения и действия одной личности, решившие судьбу всего человечества. И они говорят, что один в поле не воин…
Эмма как-то сказала, что из всех, кого она встречала за свою жизнь, ты был самым настоящим. Да, идеалистом до пят, но искренним. Не фальшивым. А что сейчас? Ты уже прикончил Костю и Принцессу, а теперь собрался на охоту за своими бывшими товарищами… Даже зная, что они, быть может, и не виновны вовсе. Но сам факт риска заставляет тебя идти и убивать. Знаешь, кто так поступает? Кто предпринимает активные действия, едва в воздухе запахло жаренным? Белый рынок, от которого ты только что ушёл. Они ценят свой бизнес, и не хотят его потерять.
Не говори мне, пожалуйста, что вся война с Тёмными для тебя теперь тоже бизнес. Кровавый, жестокий, мерзкий бизнес… В котором не место для сострадания, сочувствия, размышления и радости с печалью. Ты делаешь то, что должен, чтобы получить то, что хочешь. Войну. Треск металлических деталей и плоти. Крики боли, хрипы смерти. Тебе уже не выжить без него… Не после потери Эммы. Она стала твоим лучиком света, что увёл прочь от зависимости. Но его обрубили. Так что сейчас в тебе есть только мрак. И война. Её ужасный бизнес.
Просто… Бизнес.
Прошлое. Стальные сердца
Выстрел. Выстрел в мёртвой тишине, в кровавой тишине.
Снайперский калибр, из экспериментальных. Раскрошив бетон в паре сантиметров над моей головой, пуля прошла ещё несколько метров, прежде чем окончательно застрять в здании, у стены которого я и стоял. Стреляли не из укрытия, не с подготовленной позиции, выжидая цель, а в упор, с десяти шагов. Это лицо… Фиолетовые глаза, следы мутации и генетической модификации. Конечно, демоны и раньше применялись в военных конфликтах, но Третья Мировая возвела их в ранг чуть ли не живого оружия. Умные, гибкие, превосходящиее ИИ по нескольким важнейшим параметрам, а ещё — прекрасные шпионы. Никто не заподозрит ребёнка, бродящего среди руин разбомбленного урановыми боеголовками города, никто не приставит пистолет к его голове, чтобы начать допрос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но демон, которого я встретил на той войне и в том городе, отличался от остальных. В его взгляде, совсем ещё юном, как и полагается свежему мясо их рода, сквозила ненависть. Такая открытая, прямолинейная и яркая, что, как я помню, на мгновение я потерял самообладание и не сократил дистанцию для двух быстрых и смертельных для пацана ударов. Ах да, мне снился сон. Крайне редкое явление, особенно для напившегося в хламину бывшего солдата. Таким не снится ничего, я знаю.
