меня на столь важное дело. Я был счастлив увидеть Финдира; мы обнялись, будто не встречались с прошлой жизни, и я понял, что во всем происходящем, так или иначе, всегда есть что-то хорошее – я, например, обрел потрясающего друга.
Кого я не ожидал увидеть, так это Эвлона, величественно следовавшего за своей королевой. Подойдя, он упал передо мной на колени, настойчиво подставляя голову, будто кот, желающий ласки.
– Прикоснись к нему, – посоветовала азаани, пока я привыкал к свету, исходящему от священного зверя.
Стоило моим пальцам дотронуться до пушистой макушки, по телу прокатилась волна тепла. На мгновение показалось, что меня затащило в водоворот – закружилась голова, появилась тошнота, а грудь сдавило, выбивая оттуда остатки воздуха, – но чуть позже вздохнуть все же удалось, и это был лучший воздух, которым я когда-либо дышал. Разум стал ясным и свежим, а в теле прибавилось сил; казалось, я смогу взлететь на самую высокую гору, сделав лишь пару шагов, и за минуту возвести на ней самый большой из известных миру замков. Олень посмотрел мне в глаза, замерев в таком положении на несколько секунд, после чего встал и ушел по коридору, выстроенному сотнями восторженных эльфов.
– Что он сделал? – повернулся я к Маэрэльд.
– Не представляю, – пожала плечами она. – Он не рассказывает о своих намерениях, но, уверяю тебя, он способен на многое. Ты узнаешь, чем он одарил тебя.
– Когда придет время?
– Когда придет время, – улыбнулась королева.
Неделю назад в Грею пришло письмо – примерно такое, какое мог бы позволить себе странствующий рыцарь, находящийся в соседнем королевстве, – с просьбой приютить его в замке. Для людей благородных кровей это было обычным делом: в замках всегда пустует несколько десятков комнат для высокородных гостей, прибывших с теми или иными целями, надолго или проездом, потому мы не ожидали отказа. День моего приезда был указан неточно, а потому стража не знала, когда именно ждать странника. И все же, опасаясь быть замеченным, я решил выехать из леса с противоположной от Греи стороны.
Впервые в жизни у меня появился конь. Его шерсть была темно-серой с редкими белыми подпалинами, а нрав – буйным. Таких коней ценят и любят в Сайлетисе, насколько нам удалось выяснить; заполучить его было необходимо, хоть это и потребовало значительных усилий. Впрочем, любые сложности меркли на фоне попыток его оседлать. Мы мучились полтора месяца, пытаясь подружиться, и каких бы успехов мы ни достигали вечером одного дня, утром следующего приходилось начинать заново. На то, что он не поведет себя как капризный жеребенок, а сможет притвориться моим верным другом и союзником, оставалось лишь надеяться. Однако, подойдя к нему тем утром, я обнаружил, что он спокоен, дружелюбен и совершенно не противится тому, чтобы какой-то эльф взобрался на его спину. Я прозвал его Пеплом.
Притвориться путешественником было несложно: потрепанное седло, пыльные мешки с вещами и снаряжением, загнанный конь. Понадобилось почти полдня, чтобы выехать из Аррума с другой стороны, учитывая время, что мы останавливались на полях с цветами. Мне творения природы нужны были для подарков принцессам; Пепел же, как истинный аристократ и эстет, завороженно вдыхал их аромат.
Из-за внезапно наступившей жары пыль на тракте вздымалась от каждого удара копытом, и я порадовался, что ни за кем не следую, иначе бы задохнулся, не проехав и минуты. Добраться до ворот Греи удалось, только когда солнце уже опустилось за горизонт, но все еще окрашивало небо в нежно-розовый цвет, предвещающий продолжение ясных дней.
– Кто, куда и с какой целью? – раздался со стены знакомый скучающий голос.
– Странник, – звучно ответил я, не забыв об акценте. – Сэр Териат Эрланд из Сайлетиса. Я присылал весть о своем визите.
Послышался звон доспехов и шепот десятка стражников. Они забегали по стене, вероятно, договариваясь, кто отправится с сообщением в замок. Спустя несколько мгновений ворота загремели, открываясь.
– Разумеется, – ответил мне уже другой, более низкий голос. – Мы ожидали вас, сэр.
Как только щель стала достаточной для того, чтобы через нее протиснуться, Пепел нетерпеливо подался вперед. За воротами меня встретили два рослых стражника. Прием показался мне чересчур серьезным, но я понимал, что это – капля в океане внимания, что должно было обрушиться на меня в будущем.
– Добрый вечер, сэр, – произнес один из мужчин в доспехах, снимая шлем. Воин средних лет поприветствовал меня с улыбкой на покрытом шрамами лице. По его глазам становилось понятно, что он не был настроен враждебно, и все же в них виделась твердость, присущая бойцу, многое повидавшему на своем пути. – Какая у вас любопытная кобыла!
Он протянул руку к гриве Пепла, желая погладить, но тот встретил его настолько недовольным взглядом, что воин тут же отпрянул.
– Конь, – поправил я. – Лучше не путать. Уж больно гордый.
Мужчина расхохотался, держась за живот. Второй стражник по-прежнему не показывал лица и хранил молчание.
– Сэр Бентон, – добряк протянул мне руку, представляясь, и я пожал ее. – Начальник городской стражи.
– Рад встрече.
– Мы проведем вас в замок. Там вас встретит советник короля, – продолжал он, легонько подталкивая меня в спину. – К сожалению, сегодня познакомиться с семьей короля вы уже не успеете, но вас разместят и назначат слуг, что обеспечат вам ванну и сытный ужин.
– Не смею просить о большем, – кивнул я.
На несколько секунд задержав на мне недоверчивый взгляд, Бентон смутился, будто боролся с желанием что-то произнести.
– Простите мне мою реакцию, но… Мне казалось, люди с севера ведут себя иначе.
– А вы встречали кого-то с севера?
– Нет, – честно признался он. – Но казалось, что раз там суровый климат, то и люди суровее наших. А вы такой учтивый и опрятный, будто…
– Я много путешествую, – прервал я, и стражник выдохнул, более не нуждаясь в оправданиях. – Знаете, когда много общаешься с другими народами, начинаешь несколько им подражать, забывая свой собственный характер.
– Человек мира, – понимающе кивнул он.
По дороге к замку Бентон рассказывал мне о городе и отпугивал зевак, собравшихся посмотреть на внезапно прибывшего гостя. Я рассматривал все так, будто вижу в первый раз, особенно восхитившись садом около храма. Мужчина согласился, что это – одно из тех мест в Грее, которыми он гордится.
– Знаете, а ведь Грея – это, по факту, заслуга всего одного человека!
– Полагаю, он был из достойнейших, – ответил я заинтересованно, словно еще ребенком не слышал об этой истории.
– Он был прадедом нынешнего короля. Его звали Уинфред, – завороженно рассказывал мужчина. – И говорят, что в стенах замка по-прежнему замурован меч, сделавший его таким великим воином.
– Хватит трепаться, Бентон, – из-под шлема невозмутимого прежде спутника раздался напряженный голос. –
