телу. Однако, несмотря на все усилия, знал, что не сдержусь. Позволив магии собраться в кулаках в огромные сферы, каких прежде никогда еще не создавал, я со всей силы отправил их в толщу земли. Молнии пробежали в сторону леса – к счастью, иначе с башни могли заметить свет, – прожигая за собой дорожку, но быстро потухли, затерявшись между деревьями. Лисица едва дышала, наблюдая за импровизированным представлением, и удивленно смотрела на меня, округлив глаза. Удивленно – не испуганно.
– Я убью его, – прорычал я.
– Вставай в очередь, – пытаясь не задавать вопросов, отшутилась принцесса. – Я живу с этой мечтой слишком давно, чтобы позволить кому-то другому воплотить ее в жизнь.
Мысль о том, что кто-то желал ее защитить, очевидно, доставляла ей дискомфорт. Она в силах защитить себя сама, и в этом не было сомнений, как не было сомнений в том, что я действительно готов был пожертвовать всем, даже своим народом, ради мести. Внезапно вскипевший гнев ослепил меня, лишив разума.
– И он… как он…
– Реки вина подхватили его и течением занесли в мои покои, – горько ухмыльнулась она.
– Нет, как он… как этот подонок посмел вернуться в дом твоего отца и делать вид, что ничего не произошло?
– Мне кажется, он вовсе не делает вид. – Ариадна поправила волосы, наконец открывая лицо, и пожала плечами. – Почти уверена, что он ничего не помнит. Я же сказала – реки вина.
Солнечный свет принялся окрашивать небо на востоке в бледно-голубой. Тихое пение просыпающихся птиц стало заполнять тишину. Мы молчали не потому, что нам нечего было сказать, скорее, напротив – несказанных слов было столько, что легче было оставить их таковыми. Ариадна мастерски скрывала свою боль. Я долго рассматривал ее, гадая, сколь многое еще скрывалось за щитом из смелости и очарования. Я коснулся губами ее холодного лба – ночи весной были еще достаточно морозны, – и обнял за плечи, накрывая ее плащом. Будто птенец, она устроилась у меня под боком, уткнувшись носом в грудь, и мне показалось, что на мгновение она задремала; бессонная ночь – едва ли хороший способ отдохнуть после долгой дороги.
– Тебе пора в замок, – прошептал я, наклоняясь.
– Да, не стоит испытывать благодушие стражи в первый же день после возвращения. – Ариадна резво поднялась с земли, смахнув сонливость с лица, и бодро, будто этой ночью нас связывала совершенно обыденная беседа, подошедшая к логическому концу, направилась к своему коню. – Мы увидимся уже завтра, да?
– Нет. – Я подошел к ней, пытаясь подражать ее непринужденности. – Но, возможно, завтра ты впервые встретишься с незнакомцем из Сайлетиса.
Лисица вновь одарила меня мягким смехом. Простота и естественность ее реакций перемежалась неожиданными сменами настроения, и я полагал, что если она когда-либо и лгала, то прочесть такую ложь не сумел бы даже Киан.
– Чуть не забыла. – Уже будучи верхом, Ариадна достала из кармашка на груди сложенный втрое лист и протянула его мне. – Это тебе.
Конь тут же сорвался с места, чтобы поскорее доставить хозяйку домой. В темноте он был абсолютно незаметен, но ранним утром виднелся издалека, и потому стража уже открывала ворота, чтобы впустить увлекшуюся конной прогулкой принцессу.
Я взглянул на сверток. Это был тот же самый лист, что я отдал ей перед отъездом. Она вернула мне его; значит ли это, что она возвращала мне и то, что я отдал ей вместе с этим письмом? Я не сразу решился его прочесть. Он пробыл со мной всю ночь, не оставляя и малейшей надежды на сон, и все же, вообразив самые худшие слова, что он мог бы содержать, я набрался смелости.
Melitae,
Меня завораживает твоя бойкость и забавляет, как ты краснеешь, когда злишься. Нравится твоя нелюбовь к условностям и напускной вежливости, что так ценятся при дворе, и восхищает независимость и решимость. Я бы хотел побывать с тобой на рыцарском турнире, искупаться в горном озере, послушать пение птиц на ромашковом лугу.
Замираю от счастья, когда слышу твой смех, и задыхаюсь от биения сердца, касаясь твоей кожи.
Более не желаю встречать рассветы, если они не будут даровать мне еще один день с тобой.
Я отдаю тебе свое сердце, лисица. И ты вольна поступать с ним, как посчитаешь нужным. Следуй зову своего.
Благодарный Богине за встречу с тобой,
Териат
А снизу – другой почерк.
Эзара,
Мое сердце говорит мне лишь одно – твое имя.
Твоя лисица
Глава 14
Ранним утром у дома нашей семьи собралась добрая половина Аррума. Сестренки едва ли понимали, куда и с какой целью я направляюсь, но их веселило, когда я начинал говорить, имитируя северный акцент, а чужеземные наряды и вовсе приводили в восторг. Их впечатляли рассказы о Сайлетисе и о том, насколько иной там была жизнь. Я рассказывал им историю о странствующем рыцаре, выдавая ее за сочиненную специально для них сказку, и то, что она им нравилась, подтверждало, что история достаточно убедительна. Обмануть можно кого угодно, но детей – сложнее всего.
Мать же, из-за неосторожности некоторых лиц посвященная в происходящее, прекрасно все понимала. Боль от обстоятельств потери отца вспыхнула в ней с новой силой. Она хотела проводить меня, пожелать удачи, попросить быть осторожным и внимательным – я знал это, – но вместо этого стояла молча, направив абсолютно потерянный взгляд куда-то вдаль и изредка смахивая слезы.
Индис хлопотал вокруг, поправляя на мне тот самый камзол, что подарила ирати. Удивительно, как они сумели подобрать размер: любой горный эльф выше меня на голову, но камзол сел так, будто его сшили специально для меня. Не хотелось бы думать, что его создали мгновенно при помощи магии – о такой магии я никогда не слышал, – но мысль о том, что Рингелан знал о содержании предстоящего разговора и подготовил подарок заранее, вызывала мурашки.
Бэтиель не появилась, однако визитом удивил ее отец, попросивший по возвращении рассказать, как при королевском дворе живется его жене. В нем не было той грусти и ненависти, что испытывала Бэтиель при каждом упоминании матери, – лишь интерес, теплота и любовь. Глубина эльфийского сердца поражала меня все больше: не получая и весточки, мужчина продолжал любить покинувшую его жену все так же чисто и беззаветно, приняв выбор, что сделала за них судьба. Разумеется, я пообещал ему, что расскажу все, что только смогу.
Маэрэльд и весь ее совет также пришли, чтобы от имени Богини благословить
