План был многоступенчатым и был готов к утру. Для начала Елен взялась за здоровье Джеббса, которому к тому времени стало совсем худо. Она позвала лучших наркологов города и ввела в замке сухой закон. Мак оказался на редкость преданным своему шефу существом и с радостью, на которое только была способна его угрюмая физиономия, принялся кидать годовой запас виски с обрыва в море. Но до этого на тонкие, а затем на толстые намеки Елен, прислащенные некоторыми движениями из восточных танцев, которые она успела разучить возле шеста за свою короткую и крайне неудачную карьеру танцовщицы, Мак никак не отреагировал, сказав, что он не будет душить подушкой своего патрона, потому что он ему нравится и что каждый месяц Мак отправляет своей маме щедрый чек и она может расстроиться, если ее сын променяет эту благодарность на пожизненное заключение, поэтому Мак лучше сбросит одну белобрысую кошку со скалы и дело с концом. Елен вытянула перед собой ладонь и сказала, что не надо, тут же перейдя ко второму варианту, а чтобы дать возможность Маку что-нибудь покидать, озвучила идею с виски. Приехавшие на следующий день доктора, осмотрев Джеббса, высказали опасения, что, возможно, уже поражен головной мозг и возможны некоторые потери личности, памяти и расстройства психики. Елен, провожая гостей до машины, сказала, что нас это устраивает, но будут ли гарантии, что все три эффекта сработают наверняка? Доктора после этого переглянулись, сказали, что позвонят, и ретировались на своем «мерседесе». Елен позвонила другим докторам, которые приехали на другом «мерседесе» и сказали, что возможно, и даже очень, полное восстановление больного. На этот раз Елен сказала, что сама им перезвонит, они хлопнули мягкими дверками и укатили восвояси, а Елен набрала первых докторов. Те начали что-то мямлить про врачебную этику, но она сразу поинтересовалась, хотят ли они купить новый «мерседес», при этом не продавая старый, и после небольшой паузы согласие было достигнуто.
Лечение началось в тот же день: процедуры, капли, массажи, дежурная медсестра, доктора приезжали вдвоем почти каждый день — короче, алиби готовилось серьезное. Джеббсу вроде бы становилось лучше, он снова начал узнавать себя в зеркале, но физически он все больше раскисал и слабел — оно и понятно, мышьяк еще никому не шел на пользу. Эльза, оставаясь все эти дни в тени и лишь изредка вставляя язвительные замечания, понимала, что первой леди станет та, которая вылечит Джеббса от алкоголизма, и это явно будет не она, а ей светит должность секретарши максимум, а после той истории с кладовкой возможно лишь получение билета домой, да и то в плацкарте. Но перейти в наступление она не успела, потому что начала чувствовать себя нездоровой и слабой, стала проводить большую часть, а затем и все время в постели, где от нечего делать даже начала читать, так втянувшись в это дело, что болезнь текла для нее незаметно. Бывший владелец царских, но недостроенных помещений всей прочей литературе предпочитал детективы, но и их, видать, не шибко жаловал, потому что, после продажи замка, оставил всю свою небольшую коллекцию прямо на полу на съедение пыли. Оттуда Эльза и выуживала то Кристи, то Дойла и кувыркалась с ними в кровати. Джеббс, несмотря на интенсивное лечение, все никак не вставал, слабел, но некоторое просветление рассудка у него все же произошло и он просил читать ему вслух газеты, тщетно пытаясь услышать в них хоть полслова про чудаковатого миллиардера, купившего этот огромный недострой с еще более огромным куском скалы. Но ничего такого не было, ни близко, ни далеко, ни рядом, ни высоко — всем было все равно на славу Джеббса, точнее на ее отсутствие — от корректоров до разносчиков газет, и на Мистера Алмаз напала хандра. Доктора тут же сказали, что это депрессия и это нормально после столь длинного и безумного запоя. Но то, что он до сих пор не мог встать на ноги, начало навевать на них нехорошие мысли. Эльзе тоже становилось день ото дня все хуже и хуже и она уже не вставала с постели. Мак не пил кофе по утрам, поэтому чувствовал себя прекрасно. Елен же была самим материализовавшимся словом «забота», правой рукой Матери Терезы и стояла на переднем краю борьбы с милосердием. Все шло хорошо к двум неспешным похоронам, но тут, как всегда это бывает в книжках (и эта не стала исключением), случилась досадная мелочь, из-за которой все пошло не так. Эльза совершенно случайно, с некоторым усилием и сопротивлением со стороны интеллекта, дочитала детективный роман, где кого-то там травили и таки дотравили мышьяком. Эльза сложила один плюс один, потом еще прибавила два. Затем удивительно хладнокровно для своего темперамента, но главное из последних сил спустилась на кухню и, вырвав у кухарки из рук огромный нож, начала подробно спрашивать, что именно подают мистеру Джеббсу. Кухарка в страхе позабыла имена всех своих знакомых святых, но зато смогла быстро перечислить меню за последние две недели, пока не уперлась спиной в стену. Оказалось, что хозяин ест всегда разное; так как аппетит плохой и его постоянно тошнит, то пробуют каждый раз разные блюда. Но есть одна маленькая деталь — оказалось, что по утрам он всегда пьет кофе, варит его кухарка, но носит сама мисс Елен, так как это входит в обязанности святых жертвенниц, так что спрашивать лучше у нее. Эльза покарабкалась к себе наверх и посмотрела внимательно в глаза кофейнику, с которым к ней в комнату по утрам, проведав перед этим Джеббса, входила Елен, чтобы напоить подругу утренним кофейком, болтать и поделать вид, что они помирились. Эльза схватила кофейник за нос, затрясла его и сказала, что знает все! И только чистосердечное признание сможет сгладить вину! Тогда он снова сможет занять свое почетное место в буфете в окружении расписных крутобедрых кружечек-подружечек, а не закончить свою пустую керамическую жизнь на свалке с оторванным носиком или проломленной в двух местах крышкой! Кофейник испуганно закивал и дребезжащим голосом во всем сознался. Беря силы в долг у космоса, Эльза подкараулила у выхода сменившуюся медсестру и сунула ей в одну руку подозреваемый кофейник, а в другую плотный конверт, в котором обычно любят лежать деньги. Медсестра быстро пропела: «О, спасибо, мисс!»
И готова была уже бежать впереди автобуса по маршруту магазинов, который был уж давно и не раз размечен у нее в голове на такой вот случай. Но Эльза задержала ее малеха, проверив на прочность воротник ее плаща, и сказала, не разжимая зубов, в которых держала ухо несчастной, что она получит еще столько же, если завтра принесет результаты лабораторного анализа содержимого кофейника. Медсестра, быстренько сложив один плюс один (к слову сказать, в ее ситуации практически все люди начинают очень быстро складывать), пришла к выводу, что, во-первых, все рыжие американки — суки, во-вторых, что маршрут по магазинам можно пройти и завтра, но только он будет ровно в два раза длиннее и во столько же раз приятнее. Медсестра пискнула в виде ответа: «Хорошо, мисс» и мышью юркнула в дверь навстречу автобусу с кофейником наперевес, а Эльза, выплюнув ее сережку, поползла наверх штудировать старушку Агату, чтобы точно знать, как там Пуаро всех рассаживает в конце, чтобы рассказать, кто убийца.
Утром все прошло как по нотам: Эльза собрала всех в комнате Джеббса, больше напоминавшей тронный зал, и, меряя комнату ногами, а присутствующих взглядами, рассказывала с полчаса обо всех подробностях несостоявшегося преступления, постоянно подкручивая несостоявшиеся усы. И когда в конце все доводы и особенно главный из них — красный наманикюренный палец Эльзы указал на преступницу, а Джеббс самолично дочитал последнюю страницу экспертизы кофейника и повернул к Елен голову, та вскочила как пантера, готовая парировать все до одного доводы обвинения, так много набрав воздуха в грудь, будто собиралась произнести самое длинное предложение в своей жизни. Но тут в игру вступил Мак, одной фразой подстрелив хищницу перед прыжком:
— А еще она предлагала вас, босс, задушить подушкой.
Елен выдохнула уже за оградой, ее выставили, в чем была, единственное, что она успела прихватить, — этот первый попавшийся под руку чемодан. Доктора, которые божились костьми Гиппократа, что их самих хотели подставить, поехали вместе с медсестрой домой на автобусе, потому что их «мерседес» перед этим поехал с обрыва. Мак предлагал покидать вслед и этих людей в белом, а также эту белобрысую Макбет. Но Джеббс явно стал добрее, когда понял, что он уже не умрет, и все виновники были прощены и отпущены пинками под зад.
На этом заканчивается печальный рассказ из жизни богатых и знаменитых отравительниц. Естественно, что история, рассказанная нам Елен, значительно отличалась от той, что пересказал я. Еще тогда, на балконе у меня закрались сомнения в правдивости Елениной версии произошедшего, которые подтвердились более правдивым рассказом другого участника тех событий, но это будет лишь через главу… Вам же я поведал уже окончательный, максимально правдивый вариант. Пока же Елен, поднакопив за день слезы, снова рыдала на плече у Джима, я про себя отметил, что хорошо, что я не пью кофе, а ребятам на кухне я передам, чтобы этого бесеныша в юбке не подпускали к еде на прицельный выстрел из двустволки.
