– Да что вы! – всплеснула руками милая Олечка. – С ума сойти! У нас с этой сакурой целая беда приключилась зимой. Армен подарил Мананочке – ну, жене своей, «бэху», разрисованную этой вот сакурой. А она через неделю в аварию попала на ней, представляете? Машина в лепешку, а Мананка до сих пор в ошейнике ходит – шею чудом не сломала. Ох, ужас просто был, – Олечка так разнервничалась, что стала интенсивно заедать волнение шоколадкой.
– А что ж машина? Починили?
– Да вы что! Он даже для продажи восстанавливать ее не стал. Убийце, говорит, собачья смерть. На свалке красавица. А там, может, и разобрали на детали…. Ну так что, Дмитрий? Я даю вам бланк договора и прайс? – Оленька, облизав нежные пальчики, посмотрела деловито на клиента.
– Да, конечно! Завтра же оповестим вас о решении. – Неуклюжий Митрохин, краснея, поднялся со стула.
– Отгрузка после стопроцентной предоплаты. Только безнал. У нас строго, – важно объявила «бизнес-леди», протягивая бумаги Дмитрию.
Митрохин расшаркался и вышел на улицу. Конечно, следовало бы проследить до конца судьбу этой «бэхи», но что-то подсказывало Диме: пустышка, не то. И он решительно отправился в сторону третьей точки.
Здесь совпало все: цвет машины, рисунок и очень интересный хозяин. Фирма аренды машин «Престиж-кабрио».
– Они не первый раз заказывают нам роспись машин для вип-клиентов, – говорила холеная, одетая в дорогой брючный костюм девица с бриллиантами в ушах.
В этом салоне, а отнюдь не мастерской, которыми по сути были предыдущие конторы, все сверкало стеклом и металлом. Зеркальные плитки на полу, кадки с цветами, мягкие кресла у плазменного экрана телевизора, распятого по стене, аккуратные уборщицы, скользящие по плиточному «катку» в паре со швабрами исполинских размеров – все говорило о солидности заведения. Радости Димы не было предела, когда он узнал, что с фирмой «Престиж-кабрио» салон разделяет всего лишь стена. «Вот они почему спелись!» – догадался Митрохин и решительно отправился в прокатную фирму. Там еще более умопомрачительная девица, на которую Митрохин стеснялся смотреть и держался ближе к стойке с рекламными буклетами – ему казалось, что стойка загораживает его видавшие виды ботинки, – с профессиональной доброжелательностью выслушала просьбу оперативника, изучила его удостоверение и, пройдя к своему столу, принялась щелкать мышкой компьютера.
– Так, вас интересуют числа вокруг двадцать пятого апреля. Вот. Накануне машину арендовала Маргарита Скупина на два дня. Паспортные данные, расписка, залог – все имеется.
– И что потом? Она вернула машину?
– Вернул ее водитель через день. Да, все оплатил. Машина была в порядке.
– А сейчас она на месте?
– Нет, – холеная красотка вытянула ярко накрашенные губы дудочкой. Ее зеленые глаза уставились в экран монитора. «Вот это ресницы! Как в рекламе!» – восхитился простодушный опер накладным «опахалам» для глаз. – Машина арендована на три дня на свадьбу. Еще два дня ее не будет на месте. Аэрографки пользуются спросом, – зеленоглазая растянула гуттаперчевый алый рот в дежурном «чи-изе».
– А как эта Скупина выглядела? Может, вы запомнили ее? – все еще не веря в удачу, скучным тоном спросил Дмитрий
– О да! – живо отозвалась красавица. – Она была в полном порядке. Сделана «от» и «до», – женщина скептически хмыкнула.
– В смысле?
Менеджер опустила глазки, будто смутившись от необходимости раскрытия женских секретов:
– Отменная пластика лица. Все искусственное – рот, нос, губы. Вы уж мне поверьте, – красотка со значением покивала безупречно уложенной каштановой головкой. – Да и фигура. Бюст, талия… Наверняка ребра нижние вынуты, силикон стопроцентно.
Митрохин вытаращился при упоминании вынутых ребер, но красотка вдруг сосредоточенно замолчала, закусив аппетитную губку.
– Подождите. Эта Скупина… Да-да… – Менеджер лихо забила ухоженными пальцами по клавиатуре. – Да, она не раз уже брала у нас машину. Вспомнила! – женщина откинулась на спинку кресла. – То-то она злилась в последний раз, что машина больно вычурная. Она брала до этого «Ауди ТТ» и БМВ, но нераскрашенные. Обе машины серые. А в тот день из маленьких, но норовистых машин имелась только эта, с аэрографией. Я все расхваливала ее, а она смотрела на меня, как на умалишенную.
Дмитрий решительно достал из сумки фоторобот «ведьмы», у которой, кажется, появлялось подлинное имя.
– А что? Похоже, – задумчиво прищурилась женщина, рассматривая «портрет». – Только эта ни рыба ни мясо. А та больше на мегеру походила. С гонором. Видно, из этих, которые «из грязи в князи». Небось маникюршей полжизни горбатилась, а потом папика отхватила богатого, – проницательная женоведка, вручив Митрохину листок, хмыкнула: – А она серийная маньячка?
– Да нет, с налогами проблемы у дамочки.
– Ну-ну, – не поверила смышленая красотка и радушно попрощалась с оперуполномоченным, который пытался скрыть победоносную улыбку.
Взяв паспортные данные и телефон Маргариты Скупиной (любопытно, что имелся лишь служебный, мобильный клиентка назвать отказалась под каким-то благовидным предлогом), Дима отзвонил дежурному – Женьке Ломову, озадачил его поиском сведений о возможной убийце, а сам помчался к ее дому. Ни Быстрова, ни начальство решил не оповещать, а то разведут панику.
Когда Митрохин приехал к дому Скупиной, его неприятно поразила убогость квартальчика, явно предназначенного на снос: несколько хрущоб у железнодорожной насыпи. «Что-то не так. “Ведьма” тут жить не может. Впрочем, прописана она может быть хоть в Задрищенске, а проживать на Новой Риге. Ладно, в сторону домыслы! Работаем», – подбодрил себя опер. Когда Дима подходил к нужному подъезду, раздался звонок от Ломова.
– Значит, Маргарита Скупина, семьдесят седьмого года рождения, проходила свидетелем по делу о распространении наркотиков. Сама – ясное дело, наркоманка.
– Понятно, Женя. Спасибо.
Митрохин звонил в облезлую дерматиновую дверь квартиры Скупиной, находившейся на втором этаже загаженного донельзя подъезда, уже придумав во всех подробностях легенду своего появления. Мелкая сошка из мэрии с поквартирным опросом по поводу возможного расселения хрущевок. Хлипковата версия – кто там от мэрии будет шастать по квартирам люмпенов? Но другого не придумывалось. Звонок не работал, пришлось в дверь барабанить.
– Тебя, Леха, за смертью посылать, – послышался заплетающийся голос из-за двери, которая затем медленно приоткрылась, и в проеме показался тощий мужичок в псивой майке и не имеющих определения штанах. Он был нечесан, бос и совершенно пьян. Пьян так сильно, что, увидев Митрохина, не удивился, а, покачнувшись и найдя в плече оперативника опору, что-то миролюбиво забормотал про бестолкового Леху. Приятель, видно, пошел за добавкой, да пропал.
Квартирка представляла собой типичное логово современных «отверженных» – драные обои, стол, заваленный объедками, бычками и бутылками, горы тряпья и батареи пустых бутылок на полу. Словом, привычное, но все еще пугающее своей отвратительностью место применения служебных талантов младшего лейтенанта Митрохина.
– Маргарита Скупина здесь проживает? – решил не церемониться с пьянчугой осмотревшийся Дмитрий.
– Ритка? Ты че, паря? – мужик знаком вопроса закачался перед опером.
Митрохин на всякий случай решил приладить хозяина на стул. Теперь мужичок закачался на стуле, норовя опрокинуться вместе с ним.
– Ты теперь дурь свою на кладбище неси. И сам там оставайся – убийца! – босоногий хотел с воздетым кулаком сделать выпад в сторону Митрохина, но, сильно накренившись, ухватился за стол.
– Маргарита умерла? Когда? Кто вы ей? – Дима задавал вопросы четко, медленно и громко.
– Я – муж! Сашка Скупин! А вот кто ты? Мы с Лехой тебя сейчас… – Мужичок вновь попытался встать, на этот раз вооружившись пустой бутылкой «Столичной», подвернувшейся ему под руку, но Дима грубо осадил его, тряхнув за плечи.
– Я из полиции. Веду дела по наркотикам. Фотографии Маргариты есть? Документы? Ну?!
– А-а, ну это тогда… – Мужик неопределенно поводил рукой.
Митрохин подошел к буфету, стал копаться в ящиках. Скупин-муж притих у стола, свесив голову и, видимо, задремав. В третьем ящике Дмитрий наткнулся на картонную красную папку с тесемками. В ней были фотографии. Совсем мало, но достаточно, чтобы понять, что Маргарита Скупина и отдаленно не напоминала убийцу. Черные вьющиеся волосы, нос-пуговка, пухлые щеки, затравленный взгляд. Вот она стоит «под венцом» со своим великовозрастным мужем – взгляд у обоих окаменевший. Вот за стойкой бара или кафе – с начесиком, с кривой улыбкой. В компании девушек – поездка или экскурсия: за спинами – то ли парк, то ли лес. Большая групповая фотография – одинаково стриженные и одетые подростки – со странными, уродливыми лицами. Сверху, полукругом, надпись – «Специализированный интернат № 2 города Яв-ска. 1988 год». Похоже, Скупина третья справа, в нижнем ряду. Выглядит одной из самых нормальных. Взяв эту фотографию и свадебную, Митрохин, поискав какие-либо еще документы, но ничего не найдя, вышел из пропащей квартиры: конструктивный разговор с неутешным вдовцом был невозможен: мужичок рухнул-таки со стула и мирно посапывал под столом, подтянув колени к подбородку.
