class="p1">– Там уже все перекипело, – доложил он. – Борщ давно готов.
Фил кивнул, осторожно подсунув край ковшика ко рту Ольги. Судорожно икая, она принялась жадно пить.
– После родов всегда пить хочется, – сказал Фил. – Даже если родятся оборотни.
– Ребенок, – прошептала Ольга, когда Фил убрал от ее разбитых губ ковшик. – Где… ребенок?
– Готовится, – улыбнулся Фил. – Скоро вы увидитесь. И ты даже попробуешь его. Буквально через десять минут будем ужинать.
Карпыч недоверчиво взглянул на старинные часы на стене:
– Пожалуй, завтракать, а не ужинать.
– Да похер, – беспечно махнул рукой Фил. – Хоть ланчем назови, ничего не изменится.
– На завтрак борщ не принято есть, – проворчал Карпыч.
– Ты задолбал уже! – рассердился Фил. – Тебе здесь что, шведский стол в отеле?!
– Пожалейте… умоляю, – прошептала Ольга. Она протягивала к Филу трясущиеся культи, и молодого человека обдало запахом обгорелой плоти.
– Конечно, – наклонившись, он чмокнул Ольгу в бледный лоб и шепотом добавил: – Мы даже покормим тебя. Из ложечки.
Из глаз женщины снова заструились слезы. Смешиваясь с кровью, они капали на ковер.
– Мы должны. Понимаешь? – проникновенным голосом продолжал Фил. – Мы как врачи, детка. Делаем больно, чтобы потом было легче.
– Ребенок… – выдохнула Ольга.
– Карпыч, включай вторую конфорку и ставь сковородку, – скомандовал Фил, и тот послушно ретировался.
Когда он вернулся, Фил сказал:
– Пора ее ногами заняться. Когда закончим, можно и поесть.
– Я добавил лавровый лист, – похвастался Карпыч.
– Молодец. Давай сюда пилу, топором неровно получается.
С этими словами Фил снова поцеловал Ольгу, и – невероятно! – женщина выдавила слабую улыбку.
* * *
После дерзкой выходки Юрия прошло минуты две, которые показались остальным пленникам вечностью, мучительной и бесконечной. За это время никто не проронил ни слова. Алексей затравленно озирался по сторонам, словно ожидая неминуемой кары за поступок бывшего приятеля – душераздирающего вопля сирены, сотню голодных крыс и раскаляющиеся стены.
Его страх не остался незамеченным, и Юрий фыркнул:
– Не трусь, Карпыч. Потолок на тебя не обвалится. Давай-ка сделаем тебе перевязку.
Он взял длинный обрывок простыни и направился к банкиру. Тот послушно распрямил руку, продолжая держать у вены окровавленный тампон.
– Ты… – наконец обрел голос Рэд. – Ты что наделал, идиот?!
– Посмотрись в зеркало, вот там ты и увидишь идиота, – не остался в долгу Юрий. Он прижег йодом запекшуюся ранку на руке Алексея, после чего крепко забинтовал руку банкира. – Будем надеяться, что заражения не будет.
– Если Ох включит обогрев этой конуры, я лично перегрызу тебе горло, – пообещал Рэд, но Юрий даже бровью не повел.
– Почему не поднимается ведро? – задал вопрос Алексей, нервно ерзая. – Наверное, там наверху тоже в шоке от твоего выкрутаса.
– На это и был сделан расчет, – негромко произнес Есин. – Эта тварь за стеклом думает, что может нами манипулировать.
Он посмотрел на Жанну, которая сидела на полу, прижав к груди ребенка. Малыш, зажмурив глаза, сосредоточенно сосал материнскую грудь. Из-под складки простыни выглянули розовые пальчики.
– У тебя появилось молоко? – спросил Рэд.
– Похоже на то, – выдохнула Жанна. – Боюсь в это поверить…
– Дело налаживается, – сказал Юрий и окинул испытующим взглядом режиссера: – Тебе сделать перевязку?
Рэд осторожно вытянул руку, из которой только что сцедили кровь, пошевелил пальцами.
– Пожалуй, – нехотя проговорил он.
Спустя минуту, когда Юрий закончил перевязывать руку режиссера, Рэд, мрачно поглядывая на повязку, белеющую на предплечье, сказал:
– Ты мне напомнил жильца в доме, который никогда не платит за воду и энергию. До поры до времени это прокатывает, Юрий. Здорово ты всех провел. Но рано или поздно за все придется платить.
– Никто не заставлял тебя сдавать кровь, дружище, – напомнил Есин. – Это был твой выбор.
– И все же ты абсолютный безумец, Фи… Юрий.
Услышав, как Локко оговорился, обращаясь к мужчине по имени, Алексей хохотнул:
– Да, здесь все располагает к тому, чтобы вернуться на съемочную площадку. Верно, Рэд? Я – Карпыч. Юра – Фил. А наша Жанна – Оля.
– Вот только в отличие от Оленьки пока страдаете вы, – сказал Юрий, и Жанна вздрогнула: «Что он имеет в виду?!»
– Я все равно уверен, что Ох твою выходку не оставит без внимания, – вздохнул Рэд. – Думаю, сейчас он просто отвлекся.
– А я считаю, что он все видел, – сказал Юрий. – Просто ему нужно время, чтобы прийти в себя.
Насвистывая, он нагнулся, подняв в воздух одну из крыс. Грязно-розовый хвост грызуна безвольно болтался, с кончика на пол шлепнулась капелька крови.
– Н-да, – задумчиво проговорил Рэд, разглядывая измочаленный трупик. – Работа надежная, но грубая.
– Ты о чем? – удивился Юрий, но тот уже сел в угол и, вынув из кармана джинсов осколок стекла, начал аккуратно разрезать крысу вдоль, высвобождая ее от внутренностей.
Рэд моргнул, словно отказываясь верить собственным глазам.
– Твою мать… – обалдело выговорил он. – Ты что делаешь, парень?!
– Собираюсь пообедать, – откликнулся Юрий, продолжая выскабливать из грызуна кишки. – Перед нами мясо, и пока еще не тронутое разложением. Что-то подсказывает мне, что Ох бросил своих бойцов и не намеревается хоронить их у себя наверху.
– О боже, – пробормотала Жанна.
Дима сонно мяукнул и, куснув напоследок сосок беззубыми деснами, оторвался от груди.
– Ты собираешься есть крысу? – не веря в происходящее, спросил Алексей. – Они же… падальщики! И живут на помойке!
– Ты раков любишь, Карпыч? Под пивко? – подмигнул ему Юрий. – А ведь они тухлятину жрут. А морские мидии, к примеру, впитывают яд водорослей, они как фильтр работают, собирая всякую дрянь. Но люди их тоннами жрут, и ничего.
Алексей отвернулся. Спорить с Юрием не было ни сил, ни желания.
Между тем Есин, распотрошив крысу, начал аккуратно срезать с нее шкурку. Пальцы скользили в крови и липком соке, которые сочилось из раздавленного тельца, но он хладнокровно продолжал свое дело. Через несколько минут на его коленях лежал небольшой розоватый комочек с красными прожилками, влажно поблескивающий в свете ламп.
– В Китае и Вьетнаме, кстати, крыс уминают за обе щеки, – сообщил Юрий. – Если кто хочет, я, так и быть, могу почистить. Ну?
Желающих не нашлось, и он пожал плечами:
– Дело хозяйское. На одной воде вы протянете еще недели две, потом все. Первым сдохнет ребенок.
Жанна резко подняла голову, у нее был такой вид, словно только что ей отвесили болезненную пощечину. Лишь огромным усилием воли она удержала себя от резкой реплики.
– Дальше очередь Рэда, – спокойно продолжал Юрий. – На какое-то время нам хватит их мяса… А потом…
– Заткнись! – не выдержала Жанна. – Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше заткнись! Ешь свой царский обед!
– Всенепременно, – отозвался Юрий и, улыбнувшись разгневанной женщине, сунул освежеванную крысу в рот. Ритмично задвигались челюсти, хрустнули мелкие
