наставник в разы выше своих земляков. Как раз на фоне Го Бохая У Чан считал свой рост обычным. Мужчина высок, тонок и гибок, он мог с легкостью достать до нижних ветвей рослых деревьев, что было довольно трудно сделать господам с Юга. Коренастые местные ни капли не были похожи на наставника с горы Хэншань. И, размышляя об этом, У Чан постепенно пришел к выводу, что Го Бохай с его нетипичными для уроженцев Юга ростом и внешностью больше похож на уроженца Востока. Хотя и это вводило ученика в ступор. Как же все те истории о южанах и их традициях? И рассказы о самом экзотическом фрукте, который был для Го Бохая обычным плодом персикового дерева? Неужели это все была неправда?
У Чан вновь и вновь возвращался к этим мыслям, сидя в экипаже, который только что пересек границу Юго-Запада на пути к сердцу Востока. Вдруг он бросил взгляд на маленький столик с лежащим на нем белоснежным мечом. На белоснежных ножнах виднелась гравировка: «Сяньбай»[54]. Название меча буквально ассоциировалось у У Чана с его наставником: Го Бохая по-другому было просто не назвать, особенно зная его добрый нрав. А когда он облачался в такие же белоснежные одеяния, клинок становился его металлической копией: длинный, изящный и ослепительно красивый.
Наставник, подаривший его воспитаннику, при вручении уточнил: «Можешь звать его просто Байшан[55]. Этому мечу так больше нравится…» И У Чан удивился бы этому – клинок, который выбирает, что ему нравится больше, – если бы не его познания об озере Поянху́[56], где наставник получил этот цзянь от хозяйки металлических вод. Местные много странностей приписывали этому большому озеру, и одной из них была сошедшая с Небес богиня Лункэ[57] – покровительница драконов и создательница всего металлического. Сойдя в Поднебесную, она отказалась от всего Небесного, чтобы быть ближе к людям и к их любви. Обосновавшись на озере в образе водяного желтоглазого змея, бессмертная изготавливала и дарила каждому проявившему смелость духовное оружие. Принято считать, что когда вода на озере Поянху становится невыносимо ледяной, словно холодная сталь, то Лункэ производит на свет новый клинок. Потому ее и прозвали хозяйкой металлических вод. Только никто из смертных в лицо ее так и не видел, да и рассказы о ней тянутся чуть ли не с зарождения Поднебесной, поэтому история происхождения белоснежного клинка звучала как вымысел. Несмотря на это, люди, перебираясь через озеро Поянху, все равно молятся водяному змею и задабривают его подношениями, дабы не гневить.
Под белоснежными, украшенными рисунками волн ножнами меча находился небольшой конверт, запечатанный и перевязанный красной лентой. По словам слуги, идущего за экипажем хозяина, этот конверт попросил вручить молодому господину его наставник как подарок к пятнадцатилетию. Но день рождения этого самого господина уже двадцать лун как прошел, а письмо так и не было прочтено. Причины этому – сомнения: вдруг там то, что подтверждает демоническое происхождение наставника, в которое У Чан, сам не понимая как, поверил после роковой встречи с Кукловодом? Или, может, признание в нечестности со своим учеником, что только подтвердит недавние выводы У Чана.
С того происшествия на горе Хэншань наследник напрягался каждый раз, когда господин Го начинал с ним о чем-либо говорить. У Чан очень боялся, что наставник продолжит тот неприятный разговор, примется объяснять, почему демон, звавший себя Ми, общался с учителем так, словно они были давние знакомые. Да еще и эти слова Кукловода: «достаточно дурить всех вокруг», «явите свой облик»… Юноша не разрешал себе даже в мыслях отнести нечестивое слово «демон» к этому достопочтенному, а тут для Го Бохая выпала такая благоприятная возможность рассказать воспитаннику все в письме, что, кстати, тоже показалось юноше необычным. У Чан знал много особенностей своего наставника, и одна из них была в том, что достопочтенный всегда заставлял ученика изводить кипу бумаги на переписывание выученного, но сам не писал никогда. Даже письма за него писал У Чан. Почему тогда он решил сделать именно такой подарок?
У Чан, погружаясь в новые размышления, долго откладывал открытие тайны написанного. Когда все же неуверенно потянулся за конвертом, его повозка остановилась и снаружи заголосили люди. Он приоткрыл дверь и, выглянув, спросил:
– Что случилось? Почему остановились?
Из-за плеча слуги выглянул уже знакомый своей улыбкой Мэн Чао. Он воскликнул:
– У Чан… – но тут же взглянул на слугу наследника Севера и поправил себя: – Кхм, У Тяньбао, мы остановились у храма Вечной памяти! Пройдемте, увидите красоту Востока!
– Храм Вечной памяти? – переспросил У Чан, выходя из повозки. – Но он же находится…
Не успев договорить, молодой господин У застыл. Перед столпившимися на высокой утесной местности открылся вид на внушительных размеров храм, состоявший из ровных двух а то и трехэтажных зданий с красной крышей. Вокруг витали густые облака, а под ними – скалистый обрыв. Единственный путь до храма проходил по пришпиленному столбиками к земле хиленькому мостику, который то и дело покачивался от порывов ветра.
Бань Лоу, не испытывая восторга ни от высоты, на которой они находились, ни от огромного обрыва, разделяющего их и храм, подошел к краю, и земля под его ногами начала сыпаться вниз. Юноша отскочил назад и возмутился:
– Зачем вообще мы тут остановились? Наш путь не проходит через храм Вечной памяти!
Остальные с интересом взглянули вниз и поняли, из-за чего Бань Лоу отпрыгнул. Даже опустив голову, невозможно было оценить, насколько далека от них земля: виднелись лишь желтизна крон деревьев, прикрытая снегом, и клубы облаков, витающие над извилистыми линиями рек. Все переглянулись, и за их спинами толпа старейшин загудела.
– Будущим служителям Небес необходимо посетить это святое место и увидеть каждого изображенного бога! – отчеканил один из летописцев.
– Неужели нет другого пути? – поинтересовался Цюань Миншэн.
Кто-то из летописцев обронил тяжелый вздох от услышанного вопроса:
– Нет, уважаемый господин. Точнее, он есть, но если мы поедем по нему, то потратим несколько десятков лун только для того, чтобы обогнуть скалу и добраться во-о-он туда, – толпа юных господ прищурилась, смотря вдаль, когда рука старика указала на еле виднеющийся подъем внизу.
Мэн Чао, охваченный вдохновением, воскликнул:
– Уважаемые, вы только взгляните! – избранные повернулись к нему. – Тут так красиво! Вид горы и эти облака! Вы разве когда-нибудь видели так близко облака? Посмотрите, да до них словно дотронуться можно! А если вас пугает путь, то я уверяю, этот храм поддерживается местными монахами. Ни одна веревка моста не оборвется, ни одна дощечка не упадет! А уж когда мы зайдем в глубь храма, вы пожалеете, что сомневались!
Около вдохновленного юноши стояли У Чан и Луань Ай. Наследница – при всей уверенности молодого человека, которая должна была передаться и его товарищам, – не смогла сдержать испуг и, аккуратно взявшись за его одеяния, промолвила:
– Уважаемый Мэн Чао, я не смогу…
– Что? Почему? – удивился он.
– Я… Я очень боюсь высоты.
Кто-то из толпы будущих богов, услышав ее слова, аж хрюкнул от несдержанного смеха, а женские голоса засплетничали:
– Смешно!
– Богиня, что боится высоты!
Но ни Мэн Чао, ни Луань Ай не увидели лиц говорящих и, не тратя время на обсуждение едких высказываний, вернулись к разговору.
– Не переживайте, мы с молодым господином У рядом, все будет в порядке. Я лично ходил по этому мостику неоднократно, – добавил Мэн Чао, постучав по столбику висячего моста. Однако не успел он полностью развеять переживания встревоженной девушки, как их поторопили старейшины, заталкивая сомневающуюся толпу на мостик.
– Господа, позвольте вам помочь! Давайте-давайте, мы останемся на ночь в этом храме, там успеете поволноваться вдоволь.
Толпа разделилась на группки, но, к сожалению, не так, как задумал Мэн Чао: первыми пошли южане, за ними – растерянная Луань Ай, У Тяньбао и он, а в самом конце – северная парочка господ, Бань Лоу и Цюань Миншэн, с остальными.
Как только их ноги ступили на первую обвязанную веревками доску, мост захрустел, а под весом людей еще сильнее прогнулся. Поначалу даже шедшие первыми, услышав этот характерный звук натянутых канатов и посвистывающего ветра, испугались, и им
