организовали церемонию памяти Ѓерцля в 1904 году), а его бабка, будучи повитухой, принимала роды Менахема Бегина[373]. Он сотрудничал с Бегином до конца жизни последнего; Шарон, как утверждали некоторые, нес ответственность за падение Бегина. Но пока что усилия Шарона во многом способствовали продвижению Бегина. Имея в своем составе впечатляющую группу политиков, возглавляемый Бегином при поддержке неизменного Кадишая, вновь созданный блок Ликуд мог, судя по всему, рассчитывать на успех в ходе новых выборов. Однако еще до выборов Израиль оказался ввергнутым в новую войну. После полудня, 6 октября 1973 года, в самый святой день еврейского календаря,
Йом Кипур, египетские и сирийские войска неожиданно атаковали Израиль. Руководители страны и армии не приняли во внимание важную разведывательную информацию, заблаговременно свидетельствовавшую об опасности нападения; застигнутое врасплох армейское руководство начало поспешно отправлять резервистов на Голанские высоты и Синайский полуостров, куда вторглись соответственно Сирия и Египет.
Израильтяне назвали эту войну Войной Судного дня, тогда как президент Египта Анвар Садат называл ее «Операция Бадр», в честь битвы при Бадре (624 г. н. э.), когда Мохаммед одержал свою первую значительную победу. В мусульманской традиции битва при Бадре означает не просто военную победу, но скорее торжество добра над злом, правоверных над неверными. Задача этой войны, с гордостью говорил Садат, заключается в том, чтобы не только отвоевать Синайский полуостров, но также и полностью уничтожить еврейское государство.
И снова само существование Израиля было поставлено на карту. Советский Союз, давний враг Бегина, некогда проголосовавший за план раздела Палестины, давно уже поддерживал арабов, тогда как Соединенные Штаты мучительно медлили с предоставлением помощи. Госсекретарь Ричарда Никсона Генри Киссинджер (для которого его еврейское происхождение, по словам Иеѓуды Авнера, было «источником неврозов»[374]) регулярно выслушивал антисемитские проповеди Никсона. Человек, называвший руководителей Израиля «сбродом ненормальных» и «самым дерьмовым дерьмом в мире»[375] (и который, как можно услышать на магнитофонных записях Ричарда Никсона, рассекреченных в 2010 году, говорил президенту, что «если в Советском Союзе загонят евреев в газовые камеры, то это не должно беспокоить американцев»)[376], Киссинджер вряд ли собирался советовать американской администрации оказать быструю и решительную поддержку Израилю. Положение в значительной степени спас Ариэль Шарон (бывший человеком Ѓаганы, а не Эцеля). Следуя своему дерзкому плану, он форсировал Суэцкий канал — и это при том, что египетские войска уже были на Синайском полуострове. Благодаря быстрому маневру он окружил Третью египетскую армию и мог бы полностью уничтожить ее, если бы не международное давление. Соединенные Штаты наконец начали оказывать Израилю военную поддержку, в ответ на поставки советского оружия арабским странам, и в ходе военных действий наступил перелом.
Эта война началась в крайне неблагоприятных для еврейского государства условиях, и все же Израиль не только не понес территориальных потерь, но и в очередной раз разбил арабские армии — все это само по себе следует считать выдающимся военным достижением. Однако израильтяне иначе восприняли сложившуюся ситуацию. Молниеносная победа в Шестидневной войне стоила стране жизней шестисот солдат, тогда как в Войне Судного дня погибло порядка трех тысяч военнослужащих, и вина за это была возложена на премьер-министра Голду Меир и министра обороны Моше Даяна. Бегин, во время войны фактически поддерживавший правительственную политику («сидеть тихо, ничего не делать»), после войны был подхвачен волной враждебности по отношению к Голде Меир и ее генералам: в народе полагали, что они не предвидели войну и не были готовы к ней[377]. Еще не была создана Комиссия Аграната по расследованию упущений, приведших к трагическим последствиям первых дней войны. Однако и до начала работы комиссии в стране были убеждены, что Голда Меир оказалась не готова к вражескому нападению, которое многие считали неизбежным[378]. Назначенные на новый срок выборы прошли в конце декабря. Ликуд получил в Кнессете 35 мест — впечатляющий результат; МААРАХ — 51 место. Бегин пока еще оставался в оппозиции, но уже был ближе к реальной власти.
Позднее в этом же месяце, в возрасте 87 лет, скончался Давид Бен-Гурион.
В апреле 1974 года Комиссия Аграната опубликовала свой отчет о роли руководства армии в неудачах Войны Судного дня. В отчете резко критиковалось бездействие высокопоставленных военачальников, игнорировавших разведывательные данные, которые свидетельствовали о неминуемом нападении противника. Общая тональность отчета в большей степени, чем его конкретные выводы, вынудила премьер-министра Голду Меир через десять дней после публикации отчета уйти в отставку, что означало конец ее политической карьеры. Министр обороны Моше Даян также подал в отставку; однако вскоре он вернется в правительство, сформированное Бегином и возглавляемым им Ликудом. Комиссия также заявила, что Давид «Дадо» Элазар, начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля, «несет личную ответственность за неправильную оценку ситуации и неготовность армии»; два года спустя Элазар, в возрасте 47 лет, умер от сердечного приступа. Сделанная Бегином после 1967 года пессимистическая оценка возможностей долгосрочного разрешения арабо-израильского конфликта оказалась верной; наивным оказался оптимизм его соперников, утверждавших, что враги Израиля не осмелятся напасть на него, поскольку он очень силен, — они не учитывали их стойкую ненависть к евреям, в постоянстве которой Бегин никогда не сомневался.
После ухода Голды Меир с поста премьер-министра ее место занял Ицхак Рабин, бывший начальником Генерального штаба ЦАХАЛа во время Шестидневной войны. Он ушел в отставку через три года, весной 1977 года, когда в израильской прессе появились сообщения о банковском счете (на небольшую сумму), открытом его женой за рубежом, — что тогда запрещалось израильским законодательством. На время до следующих выборов (промежуточный период продолжительностью в один месяц) премьер-министром стал Шимон Перес от МААРАХа.
Вся эта череда лидеров левой ориентации, в отличие от непрерывного (за исключением краткого премьерства Моше Шарета), с 1948 года по 1965 год, правления Бен-Гуриона, их все более явственно ощущаемая некомпетентность, недобросовестность и элитарность (мало кто из израильтян того времени мог даже представить себе наличие счета в зарубежном банке) в значительной степени способствовали уменьшению популярности партий левого толка[379]. Левые все чаще воспринимались как представители европейской, белой, образованной элиты, далекие от нужд других слоев населения.
Социальные волнения приобретали все больший размах. Израильские мизрахи[380] — главным образом, евреи — выходцы из стран Северной Африки, Йемена и Ирака, которые никогда не получали в полной мере свою долю все еще скудного израильского национального богатства, — начинали требовать перемен. Бегин, будучи ашкеназом и образованным человеком, тем не менее никогда не считался принадлежащим к этой элите. Его многолетнее пребывание в политической оппозиции рассматривалось как политический капитал; его неизменная поддержка
