- В общем если работать не хочешь, то скажи кэпу…А то уволить тебя вроде не за что, а мне нужно это место, - механик старался не смотреть мне в глаза. - Я тут хочу своего племянника устроить. Он парень толковый, не то, что… В общем, поговори с Иванычем, по-человечески прошу.
- Да всё путём, Владимир Фёдорович, - я царственно махнул рукой. - Поговорю и всё объясню. Только вот как с зачисткой быть?
Зачисткой, или разоружением, на флотском сленге называли подготовку судна к зимнему отстою. Необходимо было вычистить от мазута и грязи трюма, осушить все системы жизнеобеспечения судна, провести профилактику главных и вспомогательных дизелей и ещё много трудной и грязной работы предстояло экипажу после захода в родной затон. Работы бы хватило всем, и поэтому каждый человек был на счету. Но не подумайте, что я был таким совестливым, просто за зачистку платили хорошие деньги и терять мне их не хотелось.
- А что зачистка?
- Ну, так я уйду, мотористов двое останется, тяжело им будет.
- Да ты не переживай! – засуетился мех, - В нашем затоне найдём кому работать-то, я даже шефа уговорю и он тебе все положенные деньги выпишет – ничего не потеряешь!
- Договорились, - механик энергично пожал мне руку, пожелал спокойной вахты и ушёл.
После такого разговора по душам я подумал, что вот и решение проблемы. Сам я давно определился, что ни за что не останусь на этом «блядовозе», а теперь получалось, что мой уход даже кому-то и нужен. Ну, и аюшки, хватит, повалял дурака, пора и честь знать.
Хотя в принципе работать на «Отдыхе» было занятно, и даже весело. Ну, например, практически ни один из наших так называемых прогулочных рейсов не обходился без ЧП. То какой-нибудь мудак прыгнет на полном ходу за борт, с девушкой, видишь ли, поругался, то случится пьяная драка на танцплощадке, то устроят погром в ресторане. Обхохочешься, одним словом. Я поначалу как-то нервно на всё реагировал, но со временем на все эти выхлопы наших клиентов просто перестал обращать внимание.
А ещё мы, мотористы теплохода «Отдых», помимо основной нашей работы – обслуживание дизелей и всевозможных вспомогательных механизмов - занимались тем, что сдавали свою личную каюту кобелирующей публике для случек. Помните, что происходило с пассажирами «авто» Адама Козлевича из бессмертного произведения Ильфа и Петрова; всем, почему- то хотелось напиться и танцевать голыми при луне. Так и с пассажирами «Отдыха»: после того как теплоход отваливал от причальной стенки и начинался наш круиз всем сразу приспичевало надраться в кабаке, а потом трахнуться со своей подружкой в каюте. Но в лучших традициях советской морали каюты теплохода на время нашего плавания запирались – вы же, помните «В Советском Союзе секса – нет!». Поэтому на выручку страждущим приходили мы, мотористы теплохода. Извольте, господа-товарищи, раз невтерпеж, ставьте бутылку - и помещение ваше. А вообще-то, пил я в это время умеренно, ибо перед заступлением на вахту нас осматривал судовой врач и даже измерял давление, всё-таки человеков возили.
И так, я решил уходить. Единственное о чём жалел так это о том, что слишком поздно, практически в конце навигации, сошёлся с девчонками-официантками из нашего теплоходовского ресторана. Я как всегда в отношениях с женщинами долго запрягал, делал вид, что весёлые, разбитные девчонки меня нисколько не интересуют. А они не решались заговорить первыми. Ой, только не надо напоминать мне, что я уже был два года как женат, и что у меня росла дочь. Не надо! Всё я помнил, но против природы не попрёшь.
Буквально за неделю до нашего ухода в затон, девушки всё же решили взять инициативу в свои руки и во время одной из моих последних вахт сами пришли ко мне в машинное отделение. Дело было ночью, когда отцы-командиры уже слиняли на берег, а из бодрствующих членов экипажа оставался ваш покорный слуга, да вахтенный рулевой в рубке. Самые бойкие из ресторанного контингента девушки Света и Лена как всегда опоздали на последний паром, и остались ночевать на теплоходе. Вот они и решили наведаться ко мне, и наконец-то разъяснить для себя, что я за фрукт и с чем меня едят. Они принесли с собой выпивку и закуску, и мы очень мило посидели. Честно скажу, на утро я уже подумывал о том, что может я и поторопился со своим увольнением. Тем более, после ночного визита мне стало ясно, что девушки жалеют о моём уходе.
Пить девчонки умели, и что самое главное не пытались это скрывать, не цедили водку мелкими глоточками и не морщились после того как выпили. Вскоре мы уже болтали как старые знакомые. Девчонки рассказывали всякие истории из своей жизни на теплоходе, я же в основном слушал. Но потом как-то незаметно для себя стал рассказывать им про свою жизнь, про недавнюю службу на Флоте, а в заключении проговорился о недавнем разговоре с механиком.
- Так ты уходишь? – спросила Лена.
- А я вот тоже уйду, на фиг! – выпитая водка подействовала на Свету больше всех. - Меня тут один козёл в кооператив зовёт работать. Чем-то они там торгуют что ли, в общем, на складе сидеть и бумажки перебирать. А с этими пьяными мудаками, клиентами нашими, мне уже общаться обрыдло!
- Да ты считать-то не умеешь, - усмехнулась Лена, - сдачу порой не можешь сосчитать.
- Дура ты! Это я прикидываюсь, когда начинают возмущаться, - огрызнулась Света, - а на складе мне курк.. каркль…в общем, машинку дадут. Пусть она считает.
- Калькулятор, - вставил я.
- Во-во! – Света упорно стряхивала пепел мимо моей пепельницы из консервной банки. - Самый этот…и есть!
- Да никуда ты не уйдёшь подруга, - отмахнулась Лена. - А ты, Андрей, уже нашёл работу?
- Да нет пока, - я пожал плечами. - Но что-нибудь подвернётся, я ведь после службы и не осмотрелся толком, всё так изменилось за два года…
- Перестройка, мать её… - пьяно поддакнула Света.
Да, действительно, мать её, эту горбачёвскую перестройку! Хотя чего уж теперь.
октябрь 1988-июнь 1989г.г.
Уйти-то я с «Отдыха» ушёл, но так ничего другого, как продолжить работу на речфлоте, и не придумал. Друзья, в основном бывшие одноклассники, где-то как-то суетились, чем-то подторговывали, влезали в полукриминальные структуры, в общем, держали нос по ветру, благо свободы становилось всё больше и больше, и запрещалось всё меньше и меньше. Я встречался с ними, пил пиво или что-то более крепкое, внимательно слушал их невероятные рассказы о крутых делах, и об открывшихся возможностях. Слушал-то, слушал, но решиться не на что так и не смог. Не было ни желания, ни уверенности в своих силах, да и честно говоря, было просто страшновато. И вот так, помыкавшись в раздумьях и пьянстве, где-то в октябре 88-ого я оказался на ледоколе «Капитан Зарубин». Опять должность моториста, опять вахтенный метод, опять привычная флотская обстановка – беспокойная перестроечная суета осталась там, за бортом.
Наш ледокол был уникальным судном. Ещё в застойные времена какому-то мудаку чуть ли не из Политбюро пришла в голову оригинальная мысль (в эти маразматические головы порой приходили очень оригинальные проекты – один поворот сибирских рек чего стоил) о том, как продлить навигацию на Волге. Идея состояла в том, что надо просто построить речные ледоколы, которые бы всю зиму ломали на Волге лёд и таким образом судоходству бы ничего не препятствовало. Ледоколы должны были бы проделывать во льду две полосы чистой воды, как на обыкновенной дороге с двухсторонним движением. Только вот не хрена из этой затеи не получилось, да и не должно было получиться. Но это поняли только тогда, когда со стапелей в Финляндии, а именно добросовестным и трудолюбивым финнам была поручена постройка серии уникальных речных ледоколов, уже сошло порядка пяти судов, почти половина заказа. Не знаю, что стало с заказом в целом, но уже построенные суда пришлось забирать и думать как такие громадины трудоустроить. И придумали. В самые крупные волжские города отослали по одному ледоколу, они помогали сухогрузам и танкерам глубокой осенью не замёрзнуть в ещё подвижном, но уже достаточно прочном льду, а зимой финские красавцы выполняли функции «караульной собаки». Мой ледокол всю зиму стоял у стенки в грузовом речном порту, носившем название «Стрелка», именно здесь река Ока впадала в реку Волга. В общем, ещё одно блатное судно в моей карьере.
Пока, в ноябре и начале декабря мы, то есть ледокол «Капитан Зарубин», помогали последним сухогрузам и танкерам пробиться к родным базам, распитие спиртного командирами не приветствовалось, да и времени особо-то и не было. Мы работали в режиме постоянного аврала, и мне новичку экипажа поначалу приходилось очень тяжело. Сменяясь с вахты, я тут же, как подкошенный валился на койку и моментально засыпал. Но та работа, для которой собственно и был предназначен красавец ледокол, быстро закончилась – всего-то недели три повоевали: Волга была добротно скована льдом, и мы намертво пришвартовались у стенки порта, теперь уже до апреля месяца. Весь экипаж был поделён на вахты – со мной заступали ещё один моторист Шурик, сам капитан и судовой механик – и мы начали работать, как обыкновенные сторожа, сутки через двое. То есть двое суток я балбесничал дома, а сутки бодрствовал на борту ледокола, маясь от безделья.
