драчунов. Но знание – оно требовало, чтобы его выплеснули наружу.
– Сифграй! – выкрикнул он и ощутил, как в горле запершило, а на зубах скрипнула песчинка. – Та волчица – это Сифграй! Еще не поняли?! Дети – ее корм! Мы – корм!
Он чувствовал, что это правда – настоящая и непреложная прокля́тая истина. Чертов Шакальник тоже знал это, а еще он каким-то образом поспособствовал приходу Сифграй. Или во всём виноваты они? Или только он, Дима Хегай, приехавший в прибрежный городок другой страны вместе с родителями? Ведь это он расколотил тот злосчастный камень… Еще и сны. Но он не был готов поведать о них. Если вообще когда-либо сможет.
Со своего места поднялась Сигни. С интересом принюхалась к чему-то. Затем она подошла к оробевшему Диме и положила свои расцарапанные руки ему на плечи. Ее бёдра пришли в движение, и в этом было что-то неприличное, отчего все, даже Андеш, залились краской.
– Потанцуем? – поинтересовалась Сигни.
– Мам, ты чего? – Арне взял ее под локоть и повел обратно. Она не сопротивлялась. По пути погрозил Диме кулаком.
– А я-то тут при чём? – прошипел тот в ответ.
Когда Арне с недовольной миной на лице вернулся, Андеш тихо и загадочно произнес:
– У Шакальника есть пальцы. Он о-о-очень полезен.
Пустые слова отдавали неизбежностью вырытой могилы, и Франк с испугом оглядел остальных. Не отдавая отчета в собственных действиях, он попытался закрыть собой старшего брата. Погладил по голове, успокаивая.
– Да кому Шакальник вообще может быть полезен? – удивилась Дэгни. – Гробовщику?
– Тем, у кого нет пальцев, – с мрачным видом ответил Дима. – Волкам. Или оборотням. Или как их там Франк назвал.
– И что мы будем делать? – Франк всё еще закрывал брата.
Арне хмуро зыркнул на них и махнул рукой. Мол, ну вас, своих забот хватает.
– Интересно, где сейчас мой отец? – пробормотал он.
Дэгни вздохнула, чувствуя себя виноватой. Они ведь так и не рассказали, что стало с Эджилом Петтерсоном.
– Арне, твой папа арестован.
– Как это? – Арне вскинул голову. Глядел он с недоверием. – Разве волков арестовывают?
На сей раз пришел черед Дэгни смотреть с недоверием.
– А нам никто и не говорил, что он волк.
– Дай-ка, дружище. – Арне опять забрал у Франка рацию и принялся с ней возиться. – Как это штуковина включается? – Наконец его пальцы отыскали нужную кнопку и утопили ее в пластик. – Алло, меня слышно?
В динамике послышался треск, и раздался голос Сульвай:
– После обращения добавляй слово «прием», как молоко – к хлопьям.
Коротко щелкнуло, и в эфире появилась Берит.
– Вы сделали то, о чём я просила?
Франк высунул язык и закусил его, а Дима беспомощно развел руками. Они напрочь позабыли о просьбе сержанта отредактировать запись. За минуту до входа в муниципалитет она как раз проиграла в третий раз, если не в четвертый.
Дэгни наклонилась к рации:
– Мы собирались это сделать, но Арне настоял на разговоре с тобой.
Арне хмыкнул, оценив, как Дэгни ловко перевела все стрелки на него.
– Мой отец в камере?
– Да.
– Он кому-нибудь может навредить?
– Не похоже, что он опасен. Он дезориентирован и мало что помнит, но опасности не представляет.
– А он сейчас… человек?
Дима вдруг с пугающей ясностью осознал, что в ближайшие сутки эта жуткая и необъяснимая фраза, будто вырванная прямиком из позабытых сказок, прозвучит не раз.
– Да, Арне, он человек. Что-то еще?
– Передай ему, что мы, я и мама, его любим.
– Я этого не слышала. Это всё?
Арне посмотрел на рацию, будто она грозила превратиться в змею, и заорал:
– Это всё чертов Шакальник, ясно?! И это мы надоумили моего отца вчера наведаться к нему, потому что считали, что Скоглунн похитил Сару! Шакальник отомстил ему! Отомстил!.. – Он всхлипнул.
– Я приму это к сведению. – Голос Берит звучал легко и спокойно. – А теперь выполните мою просьбу. И держите рацию под рукой! Отбой.
– Отбой.
Франк огляделся. Ему, как и прочим жителям Лиллехейма, доводилось бывать в муниципалитете, но он никогда не проходил дальше запретной границы – столов с едой. Да и сам зал пугал размерами.
– И где эта чудо-комната управления?
– Она прикольная, тебе понравится, – заметил Арне. – Идете? Ну?
Но Дэгни, Дима и Франк не тронулись с места. Они с испугом в глазах наблюдали за Андешем. Старший из братьев Нурдли крутился на месте, раскинув руки. Он изображал вертолет, имитируя губами постукивание винтов. Крутился всё быстрее и быстрее. Двигался так, будто всеми силами пытался отдалиться от зловещей развязки.
А потом внезапно упал на колени и с глупой улыбкой зажал себе уши.
– От такого взрыва можно запросто оглохнуть, ребятки. Но мы, похоже, не успеем.
Слова, принадлежавшие, без сомнения, постороннему человеку, слепым пророчеством повисли в кисловатом воздухе муниципалитета.
55. Лопасти и пламя
Вигго наблюдал, как под Белкой проплывают последние дома улицы Нергато и потянулись спокойные темно-синие воды Вефсн-фьорда – залива, напоминавшего колоссальное многокилометровое щупальце моря, волочившееся между скалами. Бросил на Гайра подозрительный взгляд: тот мог весь полёт портить воздух, вынуждая высунуть голову наружу – под ветерок и лопасти.
Убедившись, что его носу ничто не угрожает, Вигго заговорил:
– Гайр, ты придешь к нам в субботу? Линн сделает клюквенный соус. И кукурузу. – Он вздохнул. – Господи, да она приготовит для тебя всё, что только пожелаешь.
– Ревнуешь?
– Немного. Но я не хочу претендовать на место ее умершего отца. Это был бы кошмар в постели.
– Боишься, она попросит, чтобы ты назвал ее своей вещью? – Гайр захохотал, довольный получившейся пошлой шуткой.
– Ее отношения с отцом далеки от твоих фантазий озабоченного старикашки. Боже, и как тебя только земля носит! – Вигго не удержался и тоже засмеялся. Хоть Гайр и был его старше почти на двадцать лет, они прекрасно ладили.
– Потому-то нас с тобой и носит Белка. Да, малышка? – Гайр погладил стеклоблок покатой двери. Затем включил передатчик. – Вышка, это борт четыреста двенадцать. Готовимся пересечь верхнюю точку Подковы Хьёрикен через минуту. Прием.
– Борт четыреста двенадцать, это вышка. Прод… – Конец фразы диспетчера оброс посторонними шумами и пропал.
– Вышка, как слышно? Прием.
Но вышка молчала, зато помехи становились всё громче и неприятнее.
Вигго оторвался от созерцания каменистого склона, сменившего Вефсн-фьорд. В желудок будто положили пудовую гирю: Белка набирала высоту.
– Альфред говорил, что с Лиллехеймом не просто так нет связи. Городок будто под колпаком.
– У кого? У русских?
Язвительное замечание Гайра не успело взять должный разбег, необходимый для того, чтобы вылиться в саркастичную тираду. В динамиках авиационной гарнитуры пронзительно завизжало, прокалывая барабанные перепонки острыми иглами. Пилоты с выпученными глазами сбросили наушники. Теперь в ушах загрохотало.
– Что это было?!
– Понятия не имею!
Гайр лихорадочным щелчком перевел Белку в режим радиомолчания. Осталась только внутренняя связь. В наушниках воцарилась блаженная тишина, и пилоты вернули их на головы. Впрочем, Вигго сделал это с некоторой опаской. Он был уверен, что слышал среди помех женский крик, больше похожий на вопль сумасшедшей.
– Какие теперь будут версии про колпак?
– Не знаю.
От былой веселости Гайра не
