Остановилась возле брата:
- Не дури, Виталик. Валя тебе плохого не предложит. И деньги будут, - хоть оденешься поприличней. И видеться станем чаще. А то ведь и впрямь будто чужие.
Чмокнув его еще раз в щечку, она унесла себя через заднюю дверцу.
- Так что, может, в самом деле надумал ко мне подгрести? - Добрыня поднялся, потянулся, отчего мощное тело хрустнуло. - Как в былые времена. Отличная бы связка получилась. Весь город под себя положим.
- Да ты и без меня, наслышан, крушишь направо и налево. Нет, Валентин, у меня свое дело.
- Тоже мне дело- ментовка. Да открой глаза: твои сослуживцы сутками у моего крыльца пасутся, деньжат канючат.
- А ты их потчуешь из тех, что тебе самому отстегивает Панина, - отомстил Мороз.
Добрыня побагровел:
- Вот что! Имей в виду, я ни у кого не побираюсь. Ни у кого!
- Конечно, не побираешься. Ты отбираешь.
- Стало быть, разговора опять не получилось. Тогда что хотел?
- Хочу, чтоб мой старый друг Валентин Добряков отдал мне документы, которые когда-то были похищены у погибшего полковника Котовцева.
- Чего?! Да ты о чем вообще?
- Помнишь, ты мне когда-то рассказывал, что знаешь об этих документах.
- Рассказывал - не рассказывал. Да мало ли кому я чего рассказывал? Может, что и знаю. Только с чего ты решил, что я с тобой этим поделиться должен?
- Потому что хочу посадить Панину.
- Ты хочешь?.. - не поверил Добрыня. - Виталий, у тебя неточная фамилия. Ты не Мороз, а отморозок. Люди живут, делают деньги. Дают жить другим. Это нормальный принцип - жить и давать жить другим. Что ж тебе-то неймется?
Оглядел отмалчивающегося Мороза:
- Твое счастье, что всю эту туфту, кроме меня, никто не слышал. И впредь на меня с этими твоими закидонами не рассчитывай. Будь!
Коротко кивнув, он вышел из кабинета.
...Прошло меньше часа. Марина глядела теперь во все глаза - было ей весело, но и чуть беспокойно. Весело - потому что любила редкие в ее жизни авантюры, а публичное признание в любви посреди переполненного кафе выглядело несомненным приключением. А беспокойно, потому что сидящий напротив ухажер - Виталий Мороз, - как-то очень сноровисто надрался, и страстный монолог, что обрушил он на нее поначалу, все больше сбивался на невнятные выкрики, тревожашие соседние столики.
- Нам пора, - не в первый раз повторила Марина, зябко оглядываясь.
- Нет вопросов. Только вот допьем коньячишко и -хоть до Ламанша.
- Тогда я пойду одна.
- Ты не можешь меня бросить.
- Вот новости. Почему же?
- Во-первых, я тебя люблю.
- Это уже все кафе знает.
- Да? - Мороз подозрительно огляделся, вынуждая соседей суетливо отводить веселые глаза. - Ну, и черт с ними. Я не скрываюсь. Хочешь, сейчас вот встану на стол и так вот?...Погоди, только обувь сниму. Не почистил с утра.
- Прекрати. Давай лучше, что у тебя во-вторых?
- Во-вторых? Каких?..А! Ты меня сюда заманила. Ты хитрая.
- А ты пьян. И я до сих пор не пойму, чего вообще с тобой валандаюсь.
- Пьян? Я?!..Да. Так это от любви.
- К коньяку.
- Коньяк - пустое. Я тобой пьян, Маришка. Вот веришь, двадцать пять лет прожил. А такого не было у меня.
- Да и у меня тоже, - Марина столкнулась с недовольным взглядом официантки и, искательно улыбнувшись, жестом попросила рассчитать. - Похоже, накликала беду. В общем, так, есть предложение: давай вызовем такси и тебя отправим.
- Давай, - неожиданно легко согласился Мороз.
- Не-не-не, солнышко - это сюда, - он заметил счет, что держала официантка, и перехватил его. Насупился, пытаясь вчитаться. Но - остатков трезвости хватило единственно, чтоб осознать безнадежность этой затеи. А осознав, вытащил из кармана смятую пачку денег и протянул официантке, глаза которой зажглись предвкушением. Увы, краткие надежды сменяются глубокими разочарованиями, - Марина, не стесняясь, перехватила руку и забрала себе и деньги, и счет.
- Вы нам такси не закажете? - попросила она.
- За углом сколь угодно. Баре какие, - обиженная официантка отошла к более перспективному столику.
- Куда тебя? - поинтересовалась Марина, с трудом затолкав сделавшегося громоздким Мороза рядом с собой на заднее сидение такси.
- То есть? Дурацкий вопрос. К тебе, конечно, - полагая вопрос решенным, он положил голову на ее плечо и мирно засопел.
Марина - младшая подбежала к двери. Торопясь, откинула цепочку.
- Ну, где ты ходишь? Ведь обещала к восьми быть, - обрушилась она на мать, но обескураженно смолкла, в виду поразительного зрелища. Взмокшая Марина - старшая с трудом удерживала у стены норовящего осесть мужчину.
- Лифт опять не работает, - задыхаясь, пробормотала она.
- А это что еще за алкоголик?
- Ну, не бросать же было, Марюсечка, - мать искательно улыбнулась. - Заберут в вытрезвитель. А он все-таки из уголовного розыска.
- Этот?! - Марина - младшая презрительно оттопырила нижнюю губу. - И куда катится страна?.. Ладно, Бонька на даче. Положим у двери на его попоне.
- Вот и славно. Помоги. А то я сама сейчас на попону рухну.
7.
Виталий проснулся от того, что солнечный луч точнехонько пробуравил слипшиеся ресницы. И сразу в нем возникло ощущение безотчетной тревоги. Что-то непоправимое произошло вчера. Он осторожно осмотрелся и обнаружил себя лежащим поверх чужой постели, в совершенно незнакомой комнате с приоткрытой дверью в другую, внутреннюю, в которой, было слышно, кто-то дышал во сне. Да, давно он так не надирался. Проклятый недосып сыграл с ним злую шутку. Но что-то было и хорошее. Что-то очень...
Он похолодел - Марина!.. Все, что было до шашлычной, он вспомнил разом. А вот что было там? Там... точно, они заказали бутылку коньяка. И что это мы потом понесли? Ой-е-ей! Боясь заскулить, он уткнул лицо в подушку. Подушка пахла знакомыми духами. Прелестно! Не хватало еще оказаться в ее квартире - в горизонтали. Дышит-то, надеюсь, не муж. Нет, муж должен храпеть. Или похрапывать. Но никто не храпел и не похрапывал. Будем логичны: мужа быть не должно. Случайного знакомого тащат на глаза мужу только, если знакомый этот вовсе до фени. Но тогда чего тащить? Стало быть, мужа нет. И это единственный лучик. На прочие "стало быть" не приходится и надеяться.
От небывалого умственного напряжения Мороз почувствовал приближение головной боли. А главное - при мысли, что скоро Марина появится и надо будет посмотреть ей в глаза, ему стало не по себе. Он поднялся, проклиная скрипнувшую тахту, с трудом натянул разбросанную по полу одежду. Глянул в зеркало и сморщился: то, что там отразилось, симпатии не вызывало. Теперь надо двинуться в прихожую. Нет, не надо. Во-первых, сил уйти, не повидав ее, тоже нет. И потом, как бы плохо ни было, но, если он уйдет, не повидавшись, хуже уже не станет, потому что будет никак. А если повидаться, то наверняка станет хуже. Но потом есть шанс, что будет иначе. Стало быть, во имя "иначе" надо перетерпеть "хуже".
Здорово "слепил". Не зря любит повторять главный райотдельский шкодник Ханя, что Мороз, мол, умеет подвести безупречную базу под всякую пакость.
Он тихонько прошел на кухонку, включил чайник.
Обернулся на почудившееся движение. Прислонившись к косяку, в пижаме, стояла девочка лет двенадцати, тоненькая, словно зубочистка, и, не пряча любопытства, его разглядывала.
Виталий вздохнул.
- Похмелиться хочешь? - догадалась она.
- Нет, - в ответе его прозвучала неуместная гордость.
- Странно. Этот всегда хочет.
- Этот - это кто?
- Отец.
- А он где?
- На учениях, - и - без перехода. - Меня Мариной зовут. Для своих - Марюська. А ты, выходит, на маманьку запал? Мороз вскинулся было, но тут же осел: потрепанный алкоголем организм к вранью оказался не готов.
- Выходит, так, - обхватив раскалывающуюся голову, признался он.
- Да ты не стесняйся. К ней многие липнут. У кого, конечно, вкус есть.
- А она?
Девочка с сомнением поковыряла в зубах, что-то прикинула:
- Да так. Вообще-то ты первый, кого она сюда притащила. При мне. Я тебя тоже волокла. Чуть не надорвалась.
- Благодарствую. И чем обязан?
- Мороженое. И еще одно - за информацию.
- Так, вымогательница уже вовсю трудится, - сзади в коротком халате стояла Марина - старшая. У Виталия свело зубы.
- Да вот, ввожу товарища в курс дела, - хихикнула Марюська.
- Топай-ка лучше в ванную, маленькая разбойница, пока я не заняла, - она развернула дочь за плечи и легким тычком придала направление.
- За правду страдаю, - исчезая, поплакалась та.
Они остались вдвоем. И Виталий покаянно склонил голову.
- Ты хоть помнишь, что вчера нес?
- Нет, - признался он. - Но все несомненная правда...Маринк, ты не прогоняй меня сразу. Назначь какое-нибудь испытание. Я ведь не всегда пью.
- Да? - Марина с сомнением поморщилась. - И какого ж испытания ты хочешь?
- Любого! Самого жестокого, - бесстрашно замотал головой обнадеженный Мороз. - Давай, например, пойдем вечером в ресторан.
Со стороны коридора донесся тонкий смех - Марина-младшая подслушивала.
