Водитель обежал машину, поерзал за рулем. Наконец, медленно отжал педаль газа.
Высокий руководитель намекающе помахал из окошка поливаемому дождем начальнику Красногвардейского райотдела.
11.
Настраиваясь на допрос, Виталий Мороз покачивался на стуле в своей комнатенке. Из смежного, большого кабинета волнами докатывался глухой несмолкаемый рокот: там, на семи столах, сосуществовали оперативники угро и участковые. С утра, когда в кабинете скапливается до двух десятков человек, каждый из которых спешит решить какие-то свои дела, рокот переходит в мощный, заглушающий телефонные звонки штормовой гул. К обеду участковые разъезжаются на участки, сыщики, шушукаясь, разбегаются по своим, таинственным делам, и тогда снаружи потихоньку утверждается штиль. Не всегда, впрочем: когда идет раскрытие тяжкого преступления по "горячим" следам, грозовые всплески нередки и по ночам. - Разрешите ввести? - услышал Виталий. Заглянувший помощник дежурного, дождавшись подтверждающего кивка, отодвинулся.
Мороз окинул взглядом появившегося в проеме осанистого, начавшего оплывать человека, пытаясь узнать в нем того нахального большеголового парнишку, которого спас два года назад.
Введенный, в свою очередь прищурился на свету и, даже не успев размежить веки, заявил: -Требую немедленно сообщить о задержании моему личному адвокату. И пока он здесь не появится, никаких переговоров не будет. Имейте в виду, в Москве знают, где я. Я член исполкома движения "Демократическая Россия", и вы еще горько пожалеете... Наконец глаза привыкли к свету, и Меденников обрадованно всплеснул полными ручками:
- Виталий Мороз! Ты! Как же здорово, что ты! А я уж решил - что политический заказ. Но - раз ты!..
- Не понял. Причем тут заказ? Да садись!
- Ну, как же! Что ж ты все такой же непонятливый! Я за это время сильно продвинулся. В весе добавил!
- Это вижу.
- Да не о том, - Меденников чуть смутился. - Главное - серьезными "бабками" оброс. Помнишь, как старпер Галушкин меня за мастерскую крутил? А? - он хохотнул ностальгически. - Смешно вспомнить, с чего начинал. Так вот недавно пару новых предприятий новых под свой холдинг подгреб: цементный и хлебзаводы. Теперь на Химкомбинат ваш нацелился. Пора его из грязи вытаскивать. Как полагаешь?
- Тебе видней, - Мороз все прикидывал, как лучше использовать внезапную словоохотливость, овладевшую Меденниковым, чтобы выйти на главный разговор. - Только при чем здесь политический заказ?
- Да ты чего? Не в курсе, что ли? Я ж во власть пойти решился. Не то чтоб обязательно порулить хочу. Но сейчас главное - эту свору отодвинуть.
- Какую?
- Кравца, Панину. Недобитков коммунистических. Помнишь я тебе когда-то насчет химкомбината рассказывал?
- Было.
- Про то, что Панина к нему присосалась, это вы и без меня знаете. Но тогда она от него просто откусывала, а теперь и вовсе на весь лакомый кусман облизывается. Пока все властные механизмы в руках, готовится комбинат целиком заглотить. Так вот я все эти мэрские дела хочу развалить. Большо жирно такую махину этой акуле отдать. Комбинат, даже при том, что они два года его высасывали, в хороших руках, - Клондайк. В общем, выдвинул свою кандидатуру в мэры. И в Москве поддержка есть, - как бы ненароком проболтался он. А поскольку на лице Мороза достаточного понимания не отразилось, впечатление усилил. - Серьезная, чтоб ты понял, поддержка! Такая, что и на тебя, если что, хватит.
- Это флаг вам в руки - меж собой разобраться. Не было больше в Морозе сочувствия к Меденникову. Хоть и поливал тот грязью ненавистную Морозу Панину. Потому что все, о чем витийствовал Меденников, было полуправдой. То есть это была правда "про тех". А другая, важнейшая сейчас, состояла в том, что и те, и этот друг друга стоят. И ироничный этот бывший техномальчик, видимо, любитель быстрой езды, позавчера ночью с легкостью необыкновенной снес в кювет велосипед вместе с ехавшей на нем женщиной, шутя проехался по тельцу трехлетней девочки и, включив фарсаж, исчез, даже не оказав помощь несчастной матери. А теперь, ерничая и торгуясь, полагая, что о причастности его к аварии никому не известно, и думать забыл о растерзанных им походя людях. Все мысли человека, только вчера совершившего тяжкое преступление, крутились исключительно вокруг конфликта с городскими властями.
Что ж, на этом и стоит построить тактику допроса.
- К нам в самом деле поступило заявление, - объявил он. -
Что позавчера вечером, между двадцатью двумя - двадцатью тремя часами, гражданин Меденников организовал проникновение в помещение избирательного центра нынешнего мэра. - О, дурдом-то! - Откуда были похищены отпечатанный агитационный материал, а также вся оргтехника, включая два факса, ксерокс...
- Ну, блин! Совсем, гляжу, от страха ополоумели.
- Не могу возразить. Так что, готов ответить на вопросы? - Тебе - согласен!
- Тогда пройдемся по пунктам, - как бы нехотя протянул Мороз, подтягивая к себе лист чистой бумаги. - Собственно, у нас их два. Мог ли сам Меденников совершить данную кражу и для чего она ему понадобилась? Быть может, эти факсы он планирует использовать для личных нужд? - Твою мать! Нужны мне их факсы подержанные. Да я сам могу каждому из них по новому факсу купить и на уши натянуть.
- То есть записываю, - материально не заинтересован. Что подтверждается...Какую имеешь недвижимость?
- Фабрики, заводы, газеты, пароходы. И вообще я акула империализма. Достаточно?
- Меня интересует недвижимость и транспорт, записанные на твое имя. И давай, слушай, без эмоций. Как говорится: раньше сядешь, раньше выйдешь.
- Ладно, ладно. С чего начнем? - Автотранспорт.
- Ну, милый. У меня только на цементном и на хлебзаводе по гаражу.
- Транспорт, записанный на твое имя?
- Девятка. Жена ездит. И Джип "Чероки". Мой.
- Это ж дорогущий!
- Не дороже денег.
- Сам водишь?
- Обычно шофер. Бывает сам. Когда шофер лишний! - он подмигнул.
- Понятно, - Мороз зафиксировал услышанное. - А недвижимость какая?
- Пятикомнатный кооператив на Скворцова. Все налоги уплачены. Можете проверить.
- Проверим. Дома? Дачи?
- Коттедж под Знаменским. Да у тебя в бумагах это должно быть. Сморчок ваш старый тогда еще каждую доску там обнюхал. Баб я в этот коттедж вожу, - Меденников интимно пригнулся: - Надеюсь, законом не запрещено?
- Не запрещено. И позавчера вечером, во время налета на избирательный центр, тоже?
- Именно. И, что для боссов твоих особенно прискорбно, как раз где-то с восьми до пол-одиннадцатого вечера. Называется - железное алиби. Так что не облосилось этим козлам на сей раз.
- Как фамилия барышни, с которой был?
- Много будешь знать, скоро состаришься.
- Тогда кто может подтвердить? - Чего проще? Охрана, водитель.
- Во сколько вернулся домой? - Не помню. Где-то к часу ночи. Да об этом у жены можно уточнить. - По дороге до трассы что-нибудь необычное замечал?
- Да нет как будто. Даже встречных машин не было. Погоди, к чему вопрос-то?! - в ерническом тоне Меденникова появились новые, взвинченные интонации. И Мороз, встретившись с ним взглядом, понял, что до того, кажется, начала доходить истинная причина их рандеву. Терять времени на обходные маневры смысло больше не имело.
Отбросив, как ненужный, листок, Виталий вскочил с места и впрыгнул прямо на стол, нависнув над подозреваевым. - А к тому, что ты, паскуда, именно около одиннадцати часов ночи на джипе своем пьяный раздавил трехлетнего ребенка и вместе со своей девкой преспокойно убрался восвояси!
- Да ты чего, малый?! - пухлые губы Меденникова сами собой распустились. Он попытался привстать. Но, благодушный перед тем Мороз сделал злое, придавливающее движение коленом. Так что дальнейшие попытки Меденникова высвободиться напоминали трепыхание пришпиленного мотылька. - Я!..Так вот вы как!..Во куда повернули! Требую прекратить политический заказ!
- Высоко себя поднимаешь! Чхал я на вашу политику и на вас на всех! - Мороз и впрямь едва сдержал слюну. - Для меня ты - обычный уголовник. А в этой епархии, можешь быть спокоен, я разбираюсь. Хотя, не! Не обычный. Не бытовуха какая-нибудь на нервах. То, что ты сделал, сделал неслучайно: от безнаказанности и от дерзости своей. Ты не просто себя богатеем почувствовал. А - властным над людьми. Ты вверху, а мы все остальные...мусор. По младенцу, как по тряпке, проехался.
- Уже и мотивчик подвели! - выкрикнул Меденников. - Сказано и - отрезал: никого и никогда не давил!
- Понимаю. Выскользнуть хочется. Ой ведь как хочется! Ан - не выйдет. Ты уехал из коттеджа в двадцать два сорок! Так?
- Не помню
- Так. Есть показания охранника и шофера. За рулем. Вместе с подружкой... Ее ты тоже сдашь...Сдашь, сдашь! А нет, так сами найдем. И показания, не волнуйся, получим в полном объеме. А между десятью сорока пятью и одиннадцатью на алкогольной дороге случилась авария, виновником которой ты и имеешь неосторожность быть.
