Дело грозило принять весьма неприятный поворот, и следовало что-то предпринять, чтобы не окончить свои дни во цвете лет, как неосмотрительно поступили мать и бабка. Постепенно из тумана, клубившегося в голове девушки, стало вырисовываться подобие решения. Далия решила, что этого достаточно. Она никогда не увлекалась составлением планов, предпочитая смотреть в оба и действовать по ситуации.
Время от времени она рассеянно поглядывала в окно. Мягко струящийся лунный свет играл на касках гвардейцев, расположившихся прямо на мостовой за игрой в кости, находчиво заменив стол расстеленным на земле плащом. В воздухе было разлито удивительное спокойствие и умиротворение, какая-то особенная благостность, лично ей не предвещавшая ничего хорошего, как уже не раз за свою короткую жизнь успела убедиться Далия.
Ее последнее лето в Рамале тоже было наполнено умиротворением и счастьем. Она переехала из предместья в городской дом Ноэмии, где та готовила ее ко взрослой жизни. Материнские наставления, по большей части, сводились к практическим советам, как пустить мужчину по миру за десять дней, и наглядным демонстрациям. Далии нравились веселые шумные сборища и пирушки в их доме, однако она с нетерпением ждала декабря, когда ей должно было исполниться четырнадцать лет. Этот возраст ознаменовал вступление во взрослую жизнь, и мать обещала ей отправить ее к тетке в Брелу, с тем чтобы со временем быть представленной ко двору. Опала рода Эртега и нежелание тетки знаться с ними нисколько ее не смущали. «Мы обязательно что-нибудь придумаем, – говорила она, – на свете нет ничего не возможного». Ноэмия непреклонно верила в торжество своей воли над всем остальным миром, и Далия верила вместе с ней. Мать казалась ей всемогущей: весь город был у ее ног. Она могла не бояться Ордена Спасения Души, ведь глава его местного отделения частенько отправлялся на утреннюю службу прямиком из ее постели. Как-то из столицы прибыла специальная комиссия и арестовала ее за колдовство, отягощенное безнравственным поведением, но то ли потому, что никаких доказательств найти не удалось, то ли ее председателю, занявшему место жреца, место это чрезвычайно понравилось, но дело прекратили, а Ноэмия продолжила свое победоносное шествие по жизни, прерванное лишь убийцами, которые пришли в особняк на улице Роз, прозванную в народе Горячей, в одну из тихих и нежных августовских ночей.
Далия так никогда и не узнала, кто их послал: какая-то ревнивая жена или невеста, один из бесчисленных отвергнутых по причине бедности поклонников или разоренных и брошенных любовников, а может быть, севарды, которых все-таки выгнали из города, чтобы не плевали где-попало. Няня успела затолкать девочку в тайник – небольшую выемку в стене за отодвигающейся стенкой шкафа. Зажмурив глаза, она вслушивалась в звуки борьбы, сдавленные крики и стоны и шум переворачиваемой мебели. Когда, наконец, наступила тишина, Далия выбралась из тайника. Несколько часов она отчаянно металась между уже остывающими телами Эмезы и Ноэмии, читая заговоры на затвор крови и заклинания по изгнанию Духа Смерти. В конце концов, она без сил повалилась на пол и сухими глазами уставилась перед собой. В тот момент она впервые усомнилась в могуществе материнской философии и севардской магии.
Надо сказать, однако, что няня предчувствовала беду. «Все это плохо кончится», ворчала она, перебирая многочисленные амулеты, – надо же и меру знать. Конечно, нельзя быть такими трусливыми, как гарини, которые к тому же имели наглость возомнить, будто Создатель лично следит за каждым их шагом, но негоже и выжимать людей досуха, ничего не давая взамен. В этом мире необходимо соблюдать равновесие».
Предаваться размышлениям о сути божественного возмездия в заваленном трупами доме, впрочем, было не с руки. Далия забрала из тайника довольно увесистый мешок с деньгами (это была единственная ценность, оставшаяся в доме – убийцы разграбили его подчистую) и небольшую записную книжку, исписанную мелким ровным почерком, оставшуюся от ее отца, после чего отправилась на окраину города к Визесу Анте – человеку небогатому, но достойному, бывшему довольно долгое время любовником ее матери, к вящему удивлению всех знакомых Ноэмии, не понимавших, чем подобное сочетание качеств могло ее привлечь. Едва она сняла плащ, под которым скрывалось испачканное кровью платье, как он все понял и смертельно побледнел. Отпустив несколько проклятий в адрес трусливых и подлых соседей, он ушел к лейтенанту полиции.
Отца ее матери, который служил астрологом у вельможи из соседнего города, на похоронах не было – он находился по делам в столице. Он прислал письмо, в котором сообщал, что он скоро приедет и заберет внучку к себе, однако у Далии были другие планы. Однажды на рассвете, оставив половину золота в кабинете Визеса Анте, она бесшумно покинула его дом.
На почтовой станции она без особого труда наняла карету с охраной и отбыла в Брелу.
Путешествие, однако, не задалось. Уже на следующий вечер, едва они пересекли границу с Брелой, на карету напали грабители и перебили сопровождающих. Далия, вспомнив, как им с Эмезой однажды пришлось спасаться от разъяренной толпы на рыночной площади, ждала, запустив руку в мешок с деньгами. Едва дверь открылась, она швырнула в лицо конопатому малому с арбалетом горсть золота, и, выскользнув через другую дверь, со всех ног бросилась бежать в лес. Грабители были слишком заняты дележом добычи, чтобы ее преследовать. В ближайшем городе она выменяла у молодой изумленной севардки свое богатое платье на ее яркие тряпки, еду и несколько монет, и отправилась к ратуше на главную площадь – оболванивать гарини. Необходимо было собрать достаточно денег, чтобы продолжить путь в Морени.
За спиной у нее забил набат: вдова короля Лорна Базаса с мятежными пэрами и лигорийской армией перешла границу Брелы. Началась Вторая Базаская война.
Долгое время дела ее шли из рук вон плохо. Жители Брелы севардов не любили и не слишком верили в то, что богатство, славу, удачу и любовь можно получить задарма, с помощью одних лишь чудодейственных ритуалов и амулетов. Сама она в силу своего возраста и наружности также не внушала людям никакого доверия. Даже в тех редких случаях, когда с ней соглашались говорить, без подсказок и поддержки Эмезы ей не удавалось заинтересовать людей и удержать их внимание, не говоря уже о том, чтобы навести на них морок. В общем, карьера гадалки не задалась, приходилось промышлять обычным воровством.
Она пришла к выводу, что ее представление о себе и мире нуждается в пересмотре. Она не находила подтверждения ничему из того, что ей говорили мать и няня. Пророческий дар если и перешел к ней от бабки, то прятался где-то глубоко
