золото достанется морскому царю, а он и без этого не беден, куда ему еще столько!
– Только если сумеешь поднять барк на воздух! Я вижу, тебе многое по силам, немец! Попробуй успевать за моими командами, тогда, может, и проскочим! По крайней мере, будем гораздо ближе к острову и шлюпкам не придется скакать по скалам! Итак – держи левее! Еще левее, тысяча чертей тебе в ребра! Там буруны пониже, значит, рифы не столь опасны! Отлично!
– Давай посмотрим, капитан, кому что под силу! – с вызовом ответил Генрих, не прибавив обычного при обращении «сэр». – Есть держать еще левее! – Он всем телом налег на штурвал, вращая его влево на несколько оборотов, чувствуя, как вода упруго сопротивляется повороту руля, «Генерал Грант» пронесся вдоль огромного черного каменного зуба, и вся команда одновременно вскрикнула – корпус содрогнулся от резкого, но, к счастью, скользящего удара. И невольно каждый подумал – чем зацепили? Если килевым брусом, то мало беды, а если обшивной ниже ватерлинии – можно бросаться за борт и спасаться на этих голых камнях…
– Боцман! Пошли трюмных посмотреть, нет ли пробоины! – приказал Уильям Лофлин, и Питтер пропал с пятью матросами в трюме.
– Право на борт! Ага, ты уже успел начать поворот, немец! Быстрее ты, начинка акульих потрохов! – Капитан сам подбежал к штурвалу и помог Генриху развернуть нос барка – навстречу стремительно неслась огромная, как искусственно выточенная стела, высокая скала… Пронесло-о! – вздох облегчения пролетел над палубой, и снова капитан и рулевой неистово вращают штурвал, уводя форштевень барка от неминуемого, казалось, столкновения со скалами, разбросанными по проливу, который разделял два небольших острова – их счастье, что кливерные паруса и гафель еще не сорвало ветром! Без них барк совсем не слушался бы руля.
– Сэр капитан! В трюм проникает вода! – это кричал боцман из носового люка, с которого он снял задраенную на время шторма крышку, но теперь, когда дождь кончился, ее вновь сняли.
– Сильно? – только и уточнил капитан, не выпуская из рук штурвала по другую сторону колеса от Генриха, а глазами лихорадочно высматривал малейшую щелочку в скалистом проливе, чтобы миновать его и выйти снова на чистую воду океана – это было бы чудо, которого не удавалось сотворить еще ни одному капитану, в шторм попадавшему в Окленды…
– Не очень! – отозвался с бака Питтер.
– Бери аварийную команду! Может, спасем барк!
Боцман исчез, Уильям Лофлин мельком лишь глянул в бледное лицо Генриха, косо усмехнулся.
– Страшно? А ты молодец, немец, что бы там ни было, а ты действительно многое сумеешь сотворить на этой земле, если, конечно…
Удар снизу последовал настолько неожиданно, что матросы, бывшие на верхней палубе, подлетели на два или три фута вверх и рухнули на мокрые доски, а трое из них, которые несли вахту у кливерных шкотов, порвали страховочные концы и вылетели за борт.
От короткого, но резкого удара Уильям Лофлин, лишь на секунду ослабивший пальцы на штурвале, не удержался на ногах, перелетел через переднее ограждение капитанского мостика и, несколько раз перекувыркнувшись, тяжелым и мокрым кулем рухнул на палубу под ноги перепуганным морякам: теперь уже каждый из них понимал отлично – это конец! Последний удар «Генералу Гранту» прямо в сердце был для корабля роковым… Чей-то дикий панический крик «Тоне-ем! Спасайся!» вывел матросов из оцепенения, заставил забыть о судне, об упавшем и недвижном капитане, который через время, правда, начал было делать отчаянные попытки приподняться с палубы и каждый раз снова падал на грудь – не держали руки. Некоторые матросы бросились за борт, надеясь на силу собственного тела, другие вместе с полуоглушенным боцманом начали разворачивать шлюпбалки для спуска шлюпок на воду, рассчитывая добраться до безопасного места, как будто таковое было где-то рядом среди этих диких гуляющих по проливу волн…
Барк от столкновения с рифом развернуло бортом к ветру, кливера надулись, но кормовой гафельный парус по площади был гораздо больше, и «Генерал Грант» начал поворачиваться кормой вперед.
– Рубите шкоты! Освобождайте гафельный парус! Что вы делаете! Боцман, не теряй голову! Еще есть возможность на корабле добраться до острова! – Но это командовал не капитан, полуразбитый и беспомощный, а Генрих Дункель. Но ют был пуст, за гакабортом мелькнули поднятые вверх весла двух спускаемых на талях шлюпок. Тогда Генрих на время оставил штурвал, подхватил с аварийного ящика топор и ударил по натянутому до предела шкоту. Гафельный парус освободившимся концом взвился вверх и затрепетал на ветру. Генрих снова ухватился за штурвал, закрутил его, стараясь поставить заметно осевший барк носом по ветру.
– Господи, дай какую-нибудь отмель, кусочек пологого берега, чтобы выбросить корабль и спастись… – молил Всевышнего Генрих, а в содрагающее днище барка, как безжалостные гарпуны в туловище обреченного кита, то и дело вонзались острые каменные зубы рифов…
– Золото! Вода заливает золото! – это кричал обезумевший от страха и вконец растерявшийся начальник караульной команды…
– Кто будет спасать груз, сэр капитан? – Худой, без шляпы и почему-то с обнаженной шпагой в руке, он выскочил из трюма и словно морское привидение с растопыренными руками бегал по палубе, не зная, что же ему делать для спасения порученного под охрану драгоценного груза. Но моряков на судне уже не было. Те из них, которые начали заделывать пробоину, по трапу выскакивали оттуда вместе с перепуганными крысами, прыгали за фальшборт, намереваясь догнать шлюпки, но они были уже в полукабельтове правее судна, то и дело взлетали на волнах, каждую минуту имея все сто шансов опрокинуться и затонуть…
Генрих не успел полностью привести барк к ветру, чтобы обогнуть вставшую перед судном скалу – слишком мало было пространство для маневра! – «Генерал Грант», с треском сломав бушприт, врезался носом в мокрый отвесный берег. Кормовая бизань-мачта, хлеща по воздуху рвущимися вантами, рухнула вперед на палубу, грот-мачта надломилась на уровне марсовой площадки и упала на бак, корабль замер, словно живое существо, внезапно встретив на полном бегу непонятное препятствие. Генрих, заранее успев среагировать на неминуемое столкновение, устоял на ногах и опытным взглядом оценил ситуацию – в его распоряжении есть еще много времени, минут десять, а это в условиях морской катастрофы не так и мало!
– Господи, спаси и помилуй! – неистово крестясь, взмолился к небу Генрих, проворно скинул тяжелые сапоги, верхний брезентовый плащ. – Надо попрощаться с капитаном! Я уйду, а он останется один на своем корабле, без команды. – Он проворно соскользнул по трапу с высокого юта на палубу, которая начала медленно крениться на левый борт, подбежал к ничком лежащему капитану. Уильям Лофлин стонал,
