Рейтинговые книги
Читем онлайн Кусатель ворон - Эдуард Веркин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 69

Глава 18

Гидродинамика

Заглянул в девчачью палату.

Александра топила печь. Сидела так и топила, подбрасывала дровишки, грела руки у огня и выглядела совсем по-нашему – в павловском платке на плечах, в косынке, в кирзовых сапогах огромного размера, не хватало только папироски и тельняшки.

Снежана лежала в койке у окна и вязала, кажется, носок. Повезло Листвянке, красивая у него Снежана, умная, работящая. Перспективная.

Рокотова что-то сосредоточенно записывала в толстый органайзер, наверное, новый германистический трактат про то, как образ Генриха Второго повлиял на поэтику позднего Возрождения в Южной Баварии. Вдохновение.

Иустинья Жохова лежала молча, уставив в потолок стеклянный взгляд и задрав острый сектантский подбородок, наверное, тоже что-нибудь сочиняла, «Орхидеи страсти–2». На стене же прямо над Иустиньей висела двуручная ржавая пила. Интересно – это совпадение, или Жохова специально рядом с пилой койку выбрала? В том смысле, что дамоклов меч, в нашем случае дамоклова пила.

В любом случае это было хорошо.

Тег «Дружба». Фрейндшафт партикулирт.

Забавно, я совсем про них забыл. Про теги. Выдумывал, выдумывал, а тут Ефимов Ключ…

Лицо у Жоховой, кстати, поправилось, стало вроде как даже красивее, как бы светилось изнутри, наверное, действительно от пчелиного яду.

Вообще уютненько у них оказалось, девушки сразу обуючивают любое жилище, не хватало разве что теплых валенок и самовара. Похолодало, и с утра, чтобы к вечеру не спать на сырых матрасах, приходилось подтапливать печку. Этим Александра и занималась. Причем вполне себе по-русски. Бытие все-таки стремительно определяет сознание.

Александра подкинула в печь полено, приставила дверцу кочергой и сказала с толком:

– Дрова смолистые.

Хлюпнула носом.

– Надо бы лучше березки, а, Вить?

Я кивнул.

Будут березки.

Сел на старую сильно протертую табуретку, вытянул ноги, прислонился спиной к стене, затылком к брусу, влип, кажется, в паутину, улыбнулся, огляделся.

Стены девчачьей комнаты были тоже украшены надписями, на две трети безнравственного содержания, на треть афоризмами великих и народной мудростью. Типа, хочешь мира – готовься к войне, что не позволено Юпитеру, то позволено быку, ну, и все в том же духе. На подоконниках цветы. Вчера еще не было, а сегодня вот есть, на всех четырех, увесистые букеты в трехлитровых банках. Ромашки. Некоторые причем с ободранными лепестками, кто-то гадал, наверное, любит – не любит.

– А что это за?.. – Александра покачала головой. – Предмет?

В потолок был вбит крюк для люльки, обычное такое дело, или для лампы керосиновой, уж не знаю, одним словом, подвешивать полезные вещи, но я, как обычно, не стал рассеивать волшебство.

– К этому крюку подвешивали непослушных холопов, – сообщил я. – Еще во время крепостного права. И держали так без пищи, воды и туалета.

Александра поверила – крюк выглядел угрожающе.

– Многие тут и умирали, – добавил я для солидности.

Александра поглядела на крюк с уважением.

Огонь в печке разгорелся, Снежана бросила носок, поставила на плиту кастрюлю со вчерашней вечерней картошкой и стала помешивать ее поварешкой. Поварешку, кстати, опять выстругал Гаджиев. Из березового полена. За что Пятахин тут же назвал его Папой Карло и предложил наладить бизнес по изготовлению бейсбольных бит с барельефами звезд современной эстрады.

Потянуло едой. За ночь картошка настоялась и стала еще вкуснее, это было слышно даже по запаху. Вчера я слопал две миски, кстати, и от торопливости прикусил себе язык, да не я один съел.

А вообще весь вчераший день мы искали родник. Бродили в холмах.

Холмы оказались удивительными, я бы сказал, даже поразительными. Это был совсем другой мир, и я начал понимать, почему всякие там фантасты любили населять именно холмы всевозможным волшебным сбродом, феями, кобольдами, лепреконами.

Сначала мы около часа шагали по вполне обычному, ну разве что очень светлому и чистому сосняку, совершенно лишенному подлеска и кое-где разбавленному даже настоящими кедрами. Капанидзе уверенно вел нас в северном направлении, воздух был пропитан смолой и хвоей; ячменный кофе, сваренный Снежаной по заветам прабабушки Андромахи, горячил кровь. Мы болтали, веселились и даже спели несколько бодрячковых песен из репертуара «Анаболиков» – немцы, между прочим, тоже подпевали.

А потом начались холмы. С цветов. Между соснами стал проявляться кипрей и борец, сначала небольшими цветными кляксами, затем почти скатертью, раскатившейся между деревьями, идти стало тяжелее, к цветам прибавилась трава, сначала по колено и по пояс, потом уже почти до шеи. Травяные джунгли.

Капанидзе продвигался первым, причем он не продавливался через траву, а как-то умудрялся ее огибать, у нас так не получалось, приходилось топтать тропу и напрягаться. А потом начался можжевельник с прошлогодними и от этого чрезвычайно сладкими ягодами с крупинками сахара внутри каждой, настоящее варенье, только варить не надо – просто срывай с веток и жуй. А потом…

На верхушке холма мы оказались совершенно вдруг, хвойное и кипрейное буйство неожиданно сменилось поляной с малюсенькими белыми цветочками, мы шагнули в воздух и простор.

– Ой… – выдохнула Рокотова, душа германистки сжалась от восторга, так, наверное.

А я подумал, что почти ни разу не называл ее Тубергерл. А Герасимова Тубербой. Клички придумались, а им не шли.

– Да… – протянул Жмуркин.

А Дитер кинулся рисовать, рисовать.

Холмы были со всех сторон. Разные по высоте, поросшие редкими корабельными соснами, цветами, синим мхом, шиповником и боярышником, жимолостью. Красок было так много, что от их мощи заболели глаза.

– Когда-то тут заповедник был, – сказал Капанидзе. – Тут какие-то растения редкие есть, насекомые необычные. Ну, и наш родник тоже, наверное, где-то.

Он кивнул на Болена. Тот разглядывал карту и в задумчивости грыз нижнюю губу. Потом сверился с солнцем и указал пальцем. И мы пошли.

Время почти сразу потерялось. Холмы были похожи друг на друга, спустившись с одного, мы тут же поднимались на другой, я пытался хоть как-то сориентироваться по солнцу и запомнить маршрут – бесполезно, скоро мне стало казаться, что мы бредем внутри огромной трехмерной головоломки.

Нашли несколько ручьев и много, много родников, пробивавшихся почти из каждой возвышенности. Каждый раз Пятахин устремлялся к воде первым, и каждый раз оказывалось, что вода эта хотя и холодная и вкусная, но при этом вполне себе обычная – ссадины, оставленные страусиным клювом, не затягивались, и какого-то особенного счастья Пятахин явно не испытывал.

Останавливались на пологих склонах, разводили костры, и Капанидзе заваривал чай с кипреем, с шиповником и черной смородиной, с мятой, с какими-то неизвестными мне травами, каждый раз чай получался другой, его хотелось пить и пить, лично я допился до того, что в животе у меня ощутимо булькало.

С каждым новым холмом и с каждым новым ручьем становилось ясно, что Болен не очень хорошо представляет, в какую сторону нам идти. Что в карте, найденной Лаурычем, особого толка нет. Что мы идем, вероятно, впустую. Но что необычно – я думал, такое брожение по лесу вызовет среди нашей банды роптание и протестный зуд, однако все оказалось совсем не так. Не ругался никто. Не ныл о натертых мозолях и расцарапанных шиповником руках, не скрипел коленями, не жаловался на поясницы. Все оказались вовлечены в поиски ключа и проявляли вполне себе энтузиазм и выдержку.

Ближе к вечеру, после проверки очередного холма и после очередного чая, Капанидзе объявил, что пора возвращаться, иначе к деревне мы выйдем уже затемно. Ключа мы, к сожалению, не нашли, но, может, найдем в другой раз.

– Завтра, например. Завтра…

Капанидзе пристально поглядел в небо.

– Завтра погода будет тоже хорошая.

Капанидзе отщипнул от ближайшей сосны кусок смолы, закинул в рот и принялся жевать, громко и аппетитно чавкая.

– Мы и так только к утру успеем, – заявил Пятахин. – Целый день плутали, теперь столько же расплутывать придется.

– Тут можно и покороче… проскочить. – Капанидзе указал чумазым пальцем. – Срезать. Пойдемте, что ли?

– Пойдем, – согласно сказал Жмуркин.

Пошли. Дорога оказалась действительно короткой. Целый день блуждали между холмами, и мне, как и Пятахину, представлялось, что мы удалились от дома километров, наверное, на двадцать. Но все оказалось совсем не так. Мы вскарабкались на очередной холм, ввалились в малинник, густой настолько, что даже неба видно не было, процарапались сквозь него и снова оказались в очередной сосновой роще.

– Тут версты две до дому, – махнул рукой Капанидзе. – Не больше. Как раз к ужину поспеем.

Капанидзе понюхал воздух, улыбнулся и облизался.

– Сегодня картошка будет. С луком. Давайте скорее.

Мы все дружно понюхали воздух, но лично я ничего, кроме цветов и малины, не учуял, но мысль о жареной картошке сама по себе оказалась стимулирующей, в животах заурчало у многих, включая Жохову.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 69
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Кусатель ворон - Эдуард Веркин бесплатно.
Похожие на Кусатель ворон - Эдуард Веркин книги

Оставить комментарий