«Кукла смотрит вверх».
Потолок был светлым и знакомым, как и все потолки.
«Как ей надоело смотреть, она бы с радостью не смотрела. Если бы добрый хозяин повернул ее лицом к стенке, она бы с радостью…»
На этом мысль закончилась, и девушка лениво повернулась на бок.
«Добрый хозяин…»
Письмо лежало на ручке кресла, высунув исписанный язык.
«Я никогда не видела его».
Часы беззвучно перекидывали светящиеся цифры, и она поняла, что засыпает. Ей действительно хотелось встретиться с ним. Узнать, что он чувствует, когда пишет эти письма. Если бы он мучился, ей бы стало легче. Если бы он хоть немного сожалел о том, что играет с ней в такое неудачное преступление.
«Я не узнаю его, даже если встречу».
Наверное, он тоже ее не узнает. Возможно, он прошел бы мимо — возможно, уже прошел.
«Я могла бы сказать тебе спасибо — за мой единственный шанс, но я так тебя ненавижу».
«Потому что я — это я».
Так долго идти. Она всегда там, куда он указывает. Она почти привыкла. И ей даже немного всё равно. «Хуже уже не будет» — это то, что она всё время себе повторяет. А будет или нет, на самом деле не имеет значения.
Девушка подтянула колени к животу и застыла, пытаясь насильно втолкнуть себя в сон. Как угодно, лишь бы отвлечься.
«Он знал, что так будет?»
— Знал ли ты, что я встречу здесь такой прием? — Она вцепилась зубами в край рукава и беззвучно заплакала.
* * *
Квартира Дэна Байронса
23:54
«Семья Далимара молода по сравнению с другими кланами. Одни считают от тысяча семьсот сорок второго, когда Эриал Далимар, маг из гильдии Церс, впервые заговорил о Скрипторах и об их инструментах, подобранных его рукой. Принятые им откровения не были разделены его собственным Домом, но он не прекратил поиски. В тысяча семьсот сорок девятом Далимар нашел остров в Индийском океане, который назвали Эох. В недрах Эоха хранился бесценный подарок: камень, похожий на природный гематит, спеченный в полупрозрачную сферу. Но в отличие от хрупкого гематита, целостность этого минерала люди до сих пор не ведают, как нарушить. Однако Далимар сумел обработать его, он разделил камень на четырнадцать частей — так были созданы Ключи. В нашем Потоке нет более мощных артефактов-катализаторов, однако Ключи редко резонируют с обычными магами, а по-настоящему оживают лишь в руках Скрипторов.
В тысяча семьсот пятьдесят пятом Далимар стал первым Скриптором-человеком. Вскоре он порвал с Семьей и с другими магами — было ли это его собственным решением или желанием Океана, осталось загадкой. О природе Скрипторов известно мало. Кто-то верит, что они призваны подправлять историю там, где множество верных действий привели к мелкой, но досадной погрешности. Другие полагают, что Скрипторы — живая память своего вида: способные смотреть сквозь прошлое и понимать будущее, они изменяют историю согласно собственному желанию, если Океан дарует им такую возможность. Но это лишь те крохи, что мы успели подобрать, прежде чем они отгородились от нас. Достоверно известно одно: Скрипторы много раз появлялись в нашем Потоке, но впервые они принадлежат к роду людей. К сожалению, их истинное предназначение от того не стало понятнее.
Мы, Семья Далимара, существуем, чтобы хранить их оружие. Став Скриптором, Далимар забрал один из Ключей, оставив тринадцать в наших руках. С тех пор мы бережем их, и так будет до тех пор, пока для каждого Ключа не найдется хозяин.
В тысяча восемьсот сорок четвертом Далимар ушел в Сон. Его Ключ исчез, а тело, как и любое другое, рассыпалось в прах, но его дух не вернулся в Спектральный круговорот. Словно замороженный кристалл, он застыл в Океане на недоступной нам глубине и пребудет там, пока не воссоединятся все четырнадцать Скрипторов.
Теперь настало твое время».
«Я не знаю, для чего нам дают силы, превосходящие наши желания, и что за пробуждение ждет после Сна. Но иногда будто кто-то шепчет… Это ответ, и он таков: мой страх — противовес, шанс остаться человеком, которым я должен быть, чтобы принять верное решение. Я буду искать и узнаю, кому это нужно, прежде чем станет поздно задумываться о последствиях».
* * *
Человек в кресле казался спящим. Но под закрытыми веками не метались зрачки, пальцы не вздрагивали, дыхание было едва слышным. Сейчас в его теле не осталось ничего, кроме тени, тонкой нитью связующей плоть и дух. Скрипторам не нужны чернила и бумага, их заменяют Ключ и Океан. Скользить сквозь события призраком, раздувать огоньки в погасших историях, чтобы они еще раз спели, развеивать миражи временем, соединять порванные нити. Чаще лишь следуя приливу и отливу, не нарушая дыхания, не останавливая бурь, не спасая утопающих. Дэн отдавался волнам, будучи их частью, живя памятью о памяти, мыслью о сути. Плыл туда, куда несло потоком — и всё же у него было право менять.
Тот, кто существует за чертой жизни, не должен знать ее поражений. Дэн же, как и прежде, оставался человеком. Когда он принадлежал Океану, всё теряло привычный смысл, но стоило вернуться, как тревога тотчас вскакивала ему на грудь, высматривая в Строках помарки. Однажды страх прогнал его из Семьи, как гнал прочь от себя самого — Дэн прекрасно знал и тогда и сейчас, что боязнь допустить ошибку не менее опасна, чем сам промах. Но нечто, гнездящееся у истока его души, не желало подчиняться.
Иногда до него долетали запахи Дельга. Дэн покорно шел за ними, бродил по неподвижным, словно картины, ландшафтам. Никто не являлся к нему, кроме воспоминаний о Вестнике. Океан относил их прочь, не давая заглянуть под серый капюшон, Дэн не осмеливался бороться с течением. Временами одиночество брало верх. Скриптор или нет, ему не хватало прежней общности с Семьей. Каждый день давние друзья готовились к тому, что он исчезнет, как и его предшественники. Лишь один человек не беспокоился о его завтрашнем дне — Тано. Но Байронс не смел тащиться к нему с сомнениями, не теперь.
Иногда он пытался найти единственное похожее на него существо — другого Скриптора. Но отклика не было. Возможно, Второй слишком глубоко погрузился в Океан, и однажды с ним самим случится то же самое…
До инициации Дэн был магом высшего — десятого — ранга. Он ни в чём не уступал Тано и остальным, если не считать уверенности в себе. Но ни его знания, ни силы не помогли ему понять, что он должен делать, став Скриптором. Это случилось само собой. Он заснул. Он увидел Скрипт. Он понял, как собрать из мириад человеческих мыслей правду, которую не сможет отрицать ни один из ее свидетелей, как сохранить ее. Океан указывал ему, куда смотреть. Вестник пришел не случайно — Эмили была нитью, которую он не должен позволить разорвать. Она была его историей. Затем он нашел ее убийцу, Элинор Уэйнфорд; та подобралась совсем близко. Дэн видел ее — на дороге: его увлекло в стремнину, словно Океан вздумал испытать Байронса на прочность; голод в глазах рыжеволосой девушки разрывал плоть до костей. Она уже решилась. Она верит в то, что вновь обрела человека, которого любила, и ради воплощения переданного ей морока повторит всё, что положено — шаг за шагом. Одержимая чужой страстью, она не сможет остановиться. Дэн видел, что иного пути для нее нет — но где-то, едва заметные, таяли очертания других линий. Будто кто-то в последний момент перекинул стрелку ее поезда, и теперь тот шел лишь в тупик. Дэн напрасно хватался за смутные подозрения, Океан молчал, обрывки всё глубже уходили на дно…
Был и другой вопрос, на который у него не было ответа.
Кто же ты — Эмили Дэй? Нечасто Океан указывал на такую мелкую точку как жизнь одного существа. Еще реже выдавал конкретные указания. У Дэна практически не было выбора — если не считать отказ от вмешательства. Тано был прав, Скриптор мог видеть дальше, чем остальные маги, но проследить пока несуществующую цепочку событий ему оказалось не под силу. Как раз то, чего Дэн боялся больше всего. Если им — ему и Вестнику — удастся спасти Эмили, что произойдет? Неужели последствия уходят в будущее настолько далеко, что он не в состоянии даже предположить?..
Впрочем, это был не единственный безответный вопрос, с которого он начал.
Одним суждено стать Скрипторами, огражденными от болезней и смерти, другим — погибнуть на дороге, хотя ни те, ни другие не заслужили подобной судьбы. Дэн ясно видел, кто и с чем пожаловал в мир. Возможно, это была лотерея. Рефлекторный процесс самоуравновешивания — как биение сердца… По сути, эти загадки не требовали немедленного ответа, поэтому вопросы лениво созерцали сами себя. Дэну и так было, чем заняться.
Теперь у него есть история. И он послушно швыряет себя сквозь многоцветную глубину, в его сознание врывается каскад образов: солнечный лес, небо, миллион желаний, источаемых миром. Мысли и голоса пронзают его насквозь — и шепот Океана убегает. Дэн снова и снова перебирает яркие картинки… но пока не может понять.
