ко мне. – Может, она и другие всё-таки пригодятся фараону. – На этом он обернулся и обратился уже к кому-то другому: – Ещё один дротик в неё.
Второй укол был уже не больнее комариного укуса. Прижимая к себе тело Феникса, я упала ему на грудь и погрузилась в глубокий тёмный сон.
2. Фараон
Первое, что я ощутила после пробуждения, – это прикосновение удушающе жарких солнечных лучей. Затем – как липкий пот охватывает тело, подобно жиру и одновременно клейкой смоле. И только после этого я смогла приоткрыть глаза – с трудом, ведь те будто покрылись песком.
И вправду. Песок. Везде: за шиворотом, на ногах, во рту. Проведя языком по сухим губам, я тихо сплюнула грязь. Тогда же мой взор перестал туманиться, и я огляделась.
А увидела я совсем немного. Только лицо Феникса, который тоже с трудом просыпался: сощурившись, он резко заморгал, вскинув голову. Видимо, недомогание его быстро свалило: голова вновь рухнула наземь.
– Поднимите его, – приказал вдруг незнакомый голос. – Хочу увидеть его белое лицо.
Чёрная рука с длинными когтями схватила Феникса за волосы. Я ошеломлённо ахнула, но не смогла ничего сказать: сухое горло покалывало при вздохе – что уж говорить о речи.
Когда Феникса подняли, я заметила тёмные ноги в золотистых сандалиях. А за ними – статного немолодого зверолюда с длинным закрученным посохом.
Вдруг этот высокий зверолюд встал, и меня ослепил солнечный свет, ставший зверолюду венцом. Тогда я смогла разглядеть его, и мои конечности вмиг онемели от ледяного страха в этой изнуряющей жаре.
Всё в этом зверолюде – от богатых одежд до испепеляющего взора – вызывало безропотное уважение. Он вроде бы похож на остальных своих соплеменников: темнотой кожи, крепостью телосложения, – однако его выдавало будто бы само солнце, светящее изнутри него. Его длинные тонкие руки обладали изяществом небесных лучей, а глаза горели рассветом.
И что поражало больше всего – его грива. Огибая круглые светлые уши, золотистые пышные волосы вздыбились, словно солнечный огненный обод.
– Вондерландец… Я думал, ваше племя давно погибло, бросаясь грудью на чужие клинки, – сказал зверолюд, виляя хвостом с кисточкой.
– Боюсь, вы неверного мнения о моих братьях. Мы никогда не проигрываем, и вы это хорошо знаете… – произнёс Феникс, и нога в сандалии толкнула его в бок.
Ох, Феникс… Неумолима твоя гордыня!
– Стойте! – крикнула я. – Не трогайте его, прошу!..
Прежде, чем удар сандалии пришёлся и по моему боку, послышался возглас фараона. Он ударил по чему-то посохом – раздался громкий стук.
– Прошу, простите, фараон… – закланялся зверолюд, державший Феникса.
Фараон… Быть не может! Книги называли его самим сыном солнца, сыном небес. Я сомневалась, что он хоть сколько-нибудь приходился Матушке родственником, но со зверолюдом с такой властью не стоит спорить о его происхождении.
– Она откусит тебе ногу, – сказал он, точно извинения, да и вообще чужие слова, для него ничего не значили. – Мой разведчик сказал, что она опасна. Уйди.
Разведчик?.. Тот самый зверолюд, которого мы спасли? Так вот, кем он был… Видимо, он не очень наблюдателен: разве я похожа на ту, что способна откусить кому-то конечность?
– Если будет дальше рваться, уведи её, – повёл рукой фараон. – А пока я поговорю с её хозяином.
Что? Хозяином?! Неужели фараон принял меня за рабыню?
От такого оскорбления в сердце с рёвом отозвалась Медвежья гордость. Но благо я научена терпению, поэтому решила подыграть властолюбивому правителю. В конце концов, какой бы сильной я ни была, вряд ли я могу совладать хотя бы с одной его рукой… Одно движение – и я превращусь в мошку, которую он с радостью раздавит.
– Надеюсь, ты подумал ещё раз и скажешь нечто более полезное, – небрежно махнул посохом фараон. – Впрочем, это я так, ради личного интереса. В конце концов, Амат давно не перекусывала белым мясом.
Я заметила, как Феникс подрагивал, изгибаясь в сторону ударенного бока. Оставалось лишь надеяться, что он усвоил урок…
– Прошу… – выдохнула я, готовая получить за свою дерзость. – Феникс…
Я заметила, как уже согнулась нога зверолюда, как вдруг Феникс отчаянно крикнул:
– Стойте! – Он низко поклонился, падая лбом в песок. – Простите меня, великий сын Итн. Я не признал вас. Прошу, не карайте меня за грубость.
Феникс… На мгновение я заметила, как он бегло взглянул на меня. В его глазах отражалось то ли раздражение… то ли растерянное непонимание.
И неожиданно я догадалась: он сделал это ради меня. Только ради меня.
– Встань, раб. – Направив посох к Фениксу, фараон приподнял его голову за подбородок.
Я вздрогнула: пламенные искорки раздражения промелькнули в светлых глазах Феникса. Вряд ли фараон оставит это без внимания.
– Врёшь, – процедил он, притягивая Феникса к себе так, что тому, связанному по рукам и ногам, пришлось всему прогнуться. – В тебе ещё не умерла львиная гордость. – Неожиданно фараон усмехнулся. – Я бы разочаровался, если бы это было не так.
И отпустил Феникса наземь. Тот согнулся, пытаясь отдышаться. Я лишь глядела округлёнными глазами на происходящее, беспомощно ворочаясь позади. Боюсь, мне открывать рот лучше не стоит…
– Вы… Вы что-то от меня хотите, не правда ли? – вскинул голову Феникс. – Тогда говорите сразу.
– Сразу к делу? – насмешливо произнёс фараон, вновь усмехнувшись. – Вижу в тебе вондерландскую прыть, но она ни к чему. Я не стану говорить со столь… нечистым существом. Умойте его и приведите в порядок его слуг.
На этом он встал, поправил роскошную белую повязку на бёдрах и тяжёлое, видно, отлитое из настоящего золота, усыпанное драгоценными камнями, ожерелье, посреди которого сиял красный камень – солнце, слепящее своими лучами.
– После этого приведите их в мой шатёр. Мы поговорим.
* * *
В конце концов нас всё-таки увели. И мне наконец представилась возможность оглядеться.
Вокруг – на многие вёрсты – раскинулся военный лагерь на тысячи воинов – столько зверолюдов-бойцов я не видела даже при осаде Звёздграда. Они бродили туда-сюда вдоль бежевых крыш, то негромко общаясь друг с другом, то выполняя какие-то поручения зверолюдей, что оделись побогаче. Какие-то и вовсе оказались столь низкого положения в обществе, что их, измождённых и взмыленных, хлестали по бокам до крови.
Я читала о Та-Ааи, ещё давно. Их народ обладал жестокими порядками, связывающими по рукам и ногам каждого здешнего жителя. Фараоны, их приближённые, горожане, рабы и разбойники – все они завязли в порочном круге власти.
Но теперь я с трудом их осуждала. Ведь они – какими бы жестокими они ни были – сохранили свои порядки сквозь столетия войн, тогда как все мы пали и потерялись.
Рано или поздно с палящего солнца нас увели в небольшой шатёр. Втолкнули туда, и я наконец-то поняла, где всё это время держали Захарию и Гили.
– Ну вот и вы! А я уж думала, что тебя, Мира, сожрали.
Обижена. Я лишь расстроено вздохнула.
– Я не могла знать, что этот зверолюд нас сдаст.
– В следующий раз послушай меня! – гордо задрала нос она. – Теперь я тебя точно от себя не отпущу.
– А
