Сердце кувалдой билось о грудную клетку, давление взлетело до небес.
— На самом деле, ему не составило труда заменить меня, поскольку, когда я вернулась три месяца спустя, чтобы все объяснить, то увидела, как он обнимался на улице с милой миниатюрной брюнеткой, так что, пожалуйста, я знаю, что ты Грею друг и думаешь, он находится в одном шаге от статуса божества, но не вешай мне лапшу на уши.
— Что? — прошептала она.
— Полагаю, ты меня слышала. И еще, я никогда не была в Гранд-Джанкшн, разве что проезжала через него. Последний раз, когда я играла в бильярд, — перед тем, как отправилась в Мустанг. С того самого пари с Бадди Шарпом я не брала ни доллара с игры. Так что, если люди говорили про меня гадости после того, как я уехала, пусть идут на х*й. А раз вы с Греем верите в это, тогда и вам туда же. А теперь, хоть наш телефонный разговор и принес мне особое удовольствие, мне нужно полить цветы. Позвони, когда узнаешь, сколько ему нужно, и я дам денег. Береги себя, Джейни.
Я отключилась и бросила телефон на кресло.
Глубоко вдохнула и не переставала этого делать долгое время.
Затем появился Лэш и спросил:
— Детка, кто это был?
Я посмотрела на своего фальшивого парня, ярко улыбнулась и солгала:
— Никто.
После чего вышла из сказочной гостиной через сказочные французские двери на сказочную, украшенную цветами, классную террасу, окружающую сказочный бассейн, подняла шланг и продолжила поливать.
Глава 21
Артиллерия
Два дня спустя…
Я сидела в дальнем углу бара клуба, три стула рядом со мной пустовали, Брут охранял меня, стоя у стены.
К сожалению, это была вынужденная мера. Я уже давно не танцевала, но все же, танцовщица бурлеск-шоу Ру слыла легендой Вегаса.
И я работала в клубе.
А значит, нанимала, увольняла, назначала и управляла официантками, барменами, баром и залом.
Каждый вечер я приходила на работу в клуб в сногсшибательных платьях, которые обнажали изрядную долю плоти (классно, думала я, и Лэш считал также, учитывая, что все платья выбирал и покупал он), в туфлях на высоком каблуке, так и кричащих «трахни меня», и дорогих украшениях. Я часто прохаживалась по залу, улыбалась, прикасаясь к рукам, плечам мужчин, наклонялась и проводила кончиками пальцев по их коленям или внешней стороне бедер, не переставая следить за столами, чтобы их бокалы всегда были полными. Если они были наполовину пусты, я подавала знак скудно одетой официантке, и натренированной, зазывной улыбкой убеждала гостей, что, хотя они допили свой напиток лишь наполовину, им нужен еще один.
Я продавала огромное количество выпивки. Лэш сказал, что за месяц после того, как я обосновалась в клубе, оборот бара удвоился.
Вот почему он платил мне кучу бабок и обеспечивал потрясающими платьями, туфлями и украшениями. Кроме того, официантки и бармены действовали ему на нервы, они вечно трахались друг с другом, потом ссорились, расставались и тащили весь этот бардак на работу. Когда я сняла этот груз с его плеч, он пришел в неописуемый восторг.
А еще он просто меня обожал.
Так что я все время маячила на виду. Заплати деньги, и появится шанс увидеть Ру. Она не станет танцевать на высоких каблуках с веерами на сцене, но так даже лучше. Она будет среди посетителей и сможет подойти поближе, одарив вас зазывным взглядом, и вы увидите эти знаменитые волосы и ее улыбку прямо перед собой, а, если вам чертовски повезет, возможно, эта невероятная блондинка даже прикоснется к вам.
Я считала мужчин, по большей части, довольно глупыми созданиями. Разбрасываться такими деньгами, чтобы увидеть, как танцуют полуголые женщины (тем не менее, девочки Лэша были классными, лучшими в Вегасе, и даже я должна была признать, что в этом виделась величественная чувственная красота) и заводиться, потому что какая-то женщина коснулась его бедра и наклонилась, чтобы он мог заглянуть ей в декольте.
Серьезно?
Хотя, плевать. Это обеспечивало Лэшу роскошную жизнь, а Лэш обеспечивал роскошную жизнь мне, так кто я такая, чтобы жаловаться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Айви, красавица, Патрик подал знак, — прозвучал голос Брута возле моего уха, и я почувствовала прикосновение его ладони к спине, обнаженной низким вырезом платья. — В другом конце зала, возможно, назревает проблема. Ему нужно подкрепление. Скоро вернусь.
Я оторвала взгляд от заметок в расписании, лежавшем на стойке бара, рядом с ним стоял бокал мартини с клюквенным соком, повернула голову и, улыбнувшись ему, кивнула.
Он слегка надавил мне на спину, а затем направился между столами к противоположной стороне зала.
Я склонила голову к расписанию и вернулась к делу.
Мне нравилось сидеть здесь. Из-за приглушенного освещения казалось, будто я вдали от толпы. Это было самое дальнее место от сцены, так что никто сюда не рвался. Брут всегда стоял на боевом посту, а темнота и удаленность от сцены, ради которой все платили, чтобы, в первую очередь, оказаться там, создавали уединение.
Но не в эту ночь.
И об этом я узнала спустя десять секунд после ухода Брута, когда возле уха раздался голос:
— Не суй свой нос в дела Коди.
Я повернула голову и в шоке уставилась на Бадди Шарпа, стоявшего рядом со мной — на лице читалась суровость, глаза злобно блестели даже в тусклом свете.
Да, Бадди Шарп.
Какого хрена?
— Прошу прощения? — спросила я.
— У нас маленький городок. Слухи распространяются быстро. Джейни — тупая сука. Я знаю, она тебе звонила. Не суй свой нос в дело Грейсона Коди.
Я почувствовала, как что-то нехорошее побежало по коже. На самом деле, очень-очень нехорошее.
Он лично приехал в Вегас, чтобы предупредить меня. Он жил в Колорадо, а не в Италии, но все же, до сюда не час езды.
И я не думала, что его визит сулит мне что-то приятное. Я не знала, что это предвещало, но у меня было отчетливое предчувствие, что что-то происходит, вот только пока не понимала, что именно, но нечто очень-очень плохое.
Очень-очень плохое для Грея.
Пристально посмотрев ему в глаза, я заявила:
— То, что я делаю или не делаю, — не твое дело.
Он подошел ближе, угрожающе ближе, ошибки здесь быть не могло. Я видела лишь его, и злоба, отражавшаяся в его глазах, пропитывала воздух вокруг ядом.
— Вступишься за Коди — пожалеешь. Держись, бл*дь, подальше от Коди и Мустанга. Ты меня поняла?
Да, что-то происходило, и очень-очень плохое.
Для Грея.
Я выдержала его взгляд, не отстранилась в испуге, вместо этого приказав:
— Отойди от меня, сейчас же.
Он не отступил ни на шаг.
— Не испытывай меня. Не связывайся со мной. Для Коди ты не существуешь, как не существуешь и для всего Мустанга. Пошевелишь хотя бы пальцем, чтобы изменить это, пожалеешь.
— Отойди... — прошипела я, затем наклонилась к нему: — от меня.
— Не связывайся со мной, — прошептал он, и от яда, пропитавшего эти четыре слова, я испытала настоящий страх.
— Ру, у тебя проблема?
Слава Богу, Брут.
Не сводя с Бадди взгляда, я ответила Бруту:
— Да, этому джентльмену больше не рады у нас в клубе. Пожалуйста, Фредди, проводи его. Сейчас же.
Фредди сжал рубашку на спине Бадди, и тот попытался стряхнуть его руку, но ни за что на свете Бадди не мог бы избавиться от Фредди. Черт возьми, даже у Невероятного Халка возникли бы сложности с тем, чтобы избавиться от Фредди.
Мой взгляд переместился с Бадди на Фредди, и, встретившись с ним глазами, я тихо произнесла:
— Вышвырни его вон. И не пускай. Увидишь снова, избавься, с полицией я разберусь позже.
Брут кивнул, рывком развернул Бадди и за шиворот потащил к выходу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Только тогда я сглотнула.
Сделала глубокий вздох.
по мне ползло коварное чувство.
Тревога.
И если я ее не запру, я знала, она меня поглотит.
Я отпила клюквенного сока и еще раз глубоко вдохнула.
И заперла тревогу на замок.
Затем вернулась к расписанию.
