ее. А значит, я все равно бы был вздернут вверх ногами.
– Но мы могли не прерывать бой, если бы ты не решил обидеться, – продолжил Анс.
«Как мило с его стороны называть это боем».
В теории я мог попробовать вырваться из такого захвата, но времени уйдет много. Можно было бы выплеснуть энергию и сжечь все разом, но… Было страшно.
– Я не обиделся. Просто испугался, что снова не сдержу силу, – сказал я, когда меня наконец опустили на траву.
– Ты никогда не сможешь подчинить то, чего боишься, – издевательские интонации из слов Анса вдруг исчезли. – По крайней мере, у меня не вышло.
– Значит, ты тоже боялся своего магического таланта? – Я поднялся и поправил сбившуюся одежду.
Он пожал плечами:
– Довольно глупо отрицать, что нити и марионетки – не самая милая магия на свете.
Последние, к слову, растаяли в воздухе сероватым туманом, но я так и продолжал слабо чувствовать их. Пришлось притупить восприятие, чтобы не отвлекаться на них, словно на чей-то едва различимый, но непрекращающийся шепот.
– Да твой магический талант ничего такой. – Я даже не соврал. В нитях самих по себе не было ничего страшного.
Тут же вспомнился момент, когда Анс, едва лишь шевельнув пальцами, скрутил нитями Ронат и как правдоподобно грозился ими же перерезать ей горло. Конечно, Анс бы этого не сделал. Девушка просто разозлила его тем, что наложила на меня заклятье подчинения, и Анс хотел ее припугнуть.
– Ладно, – я вскинул руки, – может, нити немного жуткие. Но почти вся магия немного жуткая, если вдуматься. А вот от марионеток мне тревожно, в смысле даже когда они не нападают.
– Естественно, они ведь порождения Моркета, – Анс сказал об этом как о чем-то совершенно обыденном.
Я же удивленно моргнул.
– То есть… ты буквально таскаешь с собой куски Моркета, я все правильно понял?
– В общих чертах.
– Отлично, – я облегченно выдохнул, – а то я уже было решил, что ты нормальный, думал, с ума схожу, а теперь прямо на душе легче стало.
– Странно, что у тебя в принципе возникло такое впечатление. Рад, что развеял его. – Анс небрежно пожал плечом. – Но не волнуйся слишком сильно. Марионетки отличаются от тех моркетских тварей, что нападали на нас. Когда-то они были людьми или эльфами, теперь сложно сказать, но Моркет оставил от них лишь тени. Отголоски тех, кем они были. Пока я их контролирую, тревожиться не о чем.
– Я думал, что ты не терпишь посягательств на чужую волю. Двойные стандарты?
– Они не мои рабыни. Можно сказать, у нас взаимовыгодное сотрудничество. – Анс плавно шевельнул рукой, словно перебрал струны невидимой арфы: неосознанно и легко, но на мгновение за его спиной мне почудились черные силуэты. – У марионеток нет собственных желаний, кроме одного – они хотят быть. То есть присутствовать в этом мире и как-то в нем действовать. Но закрепиться здесь надолго они не могут, как и маневрировать без импульса чужой воли. Вот и выходит, что я подкармливаю их своей силой, а они выполняют мои поручения.
– Значит, это твоя стая гончих?
– Каждый заводит питомцев себе под стать, – усмехнулся Анс, а Рейнеке, подкравшийся поближе после конца боя, несколько раз весело махнул хвостом.
– А если потеряешь контроль?
– Они будут защищать меня, – Анс едва заметно улыбнулся, – кажется, они ко мне привязались. И все же я задал им пару установок, чтобы они даже без моего контроля не натворили бед.
– Хотел бы я своей магии такие установки задать, – вздохнул я, рассеянно ероша волосы.
– Твоя магия не действует самостоятельно, у нее нет отдельной воли, – озвучил Анс то, до чего я кое-как додумался сам. – Выплеск энергии – это просто проявление инстинкта самосохранения.
– Значит, ты не будешь злиться на меня из-за них? Нельзя винить человека за инстинкты… ай!
Анс больно щелкнул меня по лбу.
– У некоторых животных получается инстинкты контролировать, ты уж тем более справишься. Не подавляй магию, не паникуй и учись. У тебя еще условия неплохие.
Тут Анс был прав. Время вынужденного перерыва в путешествии к Сердцу мира я потратил не только на восстановление, но и на тренировки. Так что, если отбросить самокритику, чувствовал себя в бою как минимум увереннее. И все же за последнюю фразу Анса я зацепился:
– А у тебя условия были хуже?
Прошлое близнецов для меня было покрыто мраком, что совершенно не давало мне покоя.
– Там, где я вырос, магия – это и благословение, и проклятие. Без нее твоя жизнь обречена, с ней – тоже, но по другим причинам.
Любопытно. Я как-то привык к тому, что во Фрите общественное сознание шло иным путем, без разных видов дискриминации. Кажется, магия, одинаково доступная всем, всех и уравняла. Кем ты родился, как одеваешься, кого любишь – все это было неважно. Мужчины не считались «сильным» полом, ведь женщины обладали ровно теми же магическими способностями, а магическое оружие было легким что для тех, что для других. Я немного изучал местную религию, и боги предписывали уважать всех, кто не похож на тебя. Их догмы в принципе были подозрительно здравыми и миролюбивыми.
Конечно, местное общество не было идеальным. Некоторые маги с пренебрежением относились к тем, кто решил посвятить себя чему-то другому, не заходя дальше бытового колдовства. Некоторые относились к эльфам вроде Анса и Аин с недоверием и неприязненно называли «недрэ», что означало «низший». Но чем была вызвана неприязнь, я понимал слабо, а близнецы не горели желанием говорить на эту тему.
– И почему твоя жизнь обречена, если у тебя есть магия? – Я спрашивал осторожно, опасаясь, что приступ откровенности Анса исчезнет так же внезапно, как и появился.
Пару мгновений он молчал, а потом вдруг наклонил голову и убрал белые пряди, закрывающие висок:
– Видишь этот шрам?
Я приблизился, чтобы рассмотреть его: неосторожный росчерк белым карандашом по крафтовой бумаге. Тонкая полоса от мочки уха под острым углом к глазу. Анс снова спрятал его за волосами.
– То, что осталось, – мелочь, было намного хуже. Получил его в первый раз после использования магии. Меня так… наказали. Магия показалась мне пугающей, но то, что следовало затем… было хуже. – В лице его не осталось ни единой эмоции, только бесконечный холод темных глаз. – Теперь шрам служит напоминанием о том, что мой талант – не самая страшная вещь на свете. И о необходимости самоконтроля. И о том, что иногда самоконтроль стоит послать в бездну, но за это придется платить.
– Звучит как страшная, но поучительная история, – нервно усмехнулся я.
Рефлексия требовала подумать о некоторых
