вещах, о которых я прежде не сильно-то задумывался. Например, чего стоило моим друзьям стать талантливыми магами, тогда как со мной все носились. Мои проблемы выглядели весьма незначительно по сравнению с тем, что, видимо, довелось пережить им.
– Все наше с Аин детство – такая вот история. Чуть более страшная, чем поучительная, так что не советую двигаться к принятию себя таким путем. Иди по освещенной солнцем дороге и радуйся, что я не практикую на тебе методы моей первой наставницы, – Анс тоже усмехнулся и снова стал намного более живым, чем мгновение назад.
– Она была… жесткой, да?
– Скорее жестокой, – бросил он, как что-то незначительное, – потом, когда меня начал учить Фэй, я правда не понимал, почему он так хорошо ко мне относится и в чем подвох.
Я представил маленького Анса, который забивается в самый темный угол и оттуда сверкает на Фэя злыми глазами затравленного волчонка. Картина вышла грустной.
– Именно после уроков Фэя я понял, что страх перед марионетками и магическим талантом можно не просто подавлять. К ним можно привыкнуть. И к тому, что потеря контроля может стоить кому-то жизни. Со временем и с тренировками. Но все равно после каждого провала ты учишься понимать себя заново.
– Себя контролировать, да?
– И прощать. Это иногда сложнее.
Я и раньше догадывался, но именно в этот момент особенно остро ощутил, что, несмотря на разницу в поведении, внутри мы с Ансом во многом похожи.
* * *
Фрея вышла из комнат Фриг, чувствуя себя полностью опустошенной и разбитой. В ее сестре определенно умирал нереализованный талант модельера. Умирал он с боем, неминуемо воскресая при каждом удобном случае. Вчера она вместе с портнихой пыталась подогнать под фигуру Фреи купленное без примерки платье, а в процессе поняла, что ей не нравится ни цвет, ни фасон, ни узор. Сегодня в платье вносились «последние штрихи», как сказала сама Фриг. На деле же наряд перешивался и перекраивался прямо на Фрее с десяток раз, и в воздухе от этого висело так много магии, что становилось трудно дышать.
Не то чтобы Фрея ненавидела выбирать платья. Когда ты занимаешься подобным пару раз в год, это даже весело. Объясняешь свои идеи швее, она показывает тебе фасоны по последней моде, снимает мерки, а потом остается только вернуться за готовым изделием. Никаких сложностей. Единственное, что Фрея не могла понять, так это то, почему платье должно быть всегда новым на следующем приеме. Ладно, два раза подряд надеть одно и то же нехорошо, но через раз? Никто в жизни ведь не запомнит, каким оно было. И сколько можно было бы сэкономить денег…
К тому же стоять манекеном битый час ради одноразового платья без возможности двигаться и даже нормально дышать – это уже перебор. Тем более что Фрее казалось: Фриг беспокоится вовсе не из-за платья и приема. Ее тревожило нечто куда более важное, и она пыталась таким образом отвлечься.
– Как дела в Сторграде? – осторожно начала Фрея, когда Фриг вкалывала булавки в ткань где-то в опасной близости от ее ключиц.
– Как и всегда осенью. Собирают урожай, готовятся к Равноденствию, – ответила Фриг, вынимая последнюю булавку, которую держала в зубах. Ужасная привычка.
– Но я ведь спрашиваю не об этом. – Фрея чуть повернулась, чтобы видеть лицо сестры.
– Не дергайся, а то уколю, – усмехнулась Фриг и отошла немного назад, критично рассматривая платье. – Нет, ворот просто ужасный, что-то нужно с ним сделать.
– Не уходи от ответа. – Фрее не нравилась ни уклончивость, ни показная беззаботность Фриг.
– Ты ведь тоже не задаешь прямых вопросов. – Она взяла со стола ленту и зашла Фрее за спину, подхватывая ее волосы наверх, собирая в пучок. Но пряди все время выскальзывали, так что ей приходилось начинать сначала. – Спрашивай – много ли открылось новых разломов? Я отвечу – столько, что наши маги едва справляются с ними. Велик ли от них ущерб? Урожая вполовину меньше, чем в прошлом году, одно из городских водохранилищ отравлено, и мы не знаем, как очистить его.
Она наконец связала черные пряди алой лентой. Взяв тонкий портновский мел, Фриг повела ровную линию вдоль ворота. Наверно, собралась пустить по ней какой-то узор.
– Выходят ли моркетские твари к людям? – продолжала говорить Фриг, неспешно ведя линию. – Недавно пропало целое стадо коров вместе с пастухами. Когда я уезжала, еще и следа их не нашли, зато в тумане видели обезображенные рогатые силуэты, и их было явно больше, чем пропавшего скота. А те, кто живут ближе к южным воротам, жалуются на то, что слышат вой из Сторского леса каждую ночь. Люди весьма бурно высказывают недовольство гвардии. Один раз пришлось использовать влияние светлого мага, чтобы успокоить толпу.
С каждым словом Фрее становилось все холоднее. Она хотела что-то сказать, но не знала, что. Чем она сейчас может помочь? Вернуться в Сторград и закрывать разломы? Охотиться на моркетских тварей в Сторском лесу? Фрея не думала, что будет так больно перекладывать ответственность на других. А если они не справятся?
– Но люди видят, что стены Сторграда стоят и щит над ними цел по-прежнему. Это вселяет надежду. – Фриг довела линию и отошла, спокойно улыбаясь. – Твоя задача сейчас важнее столицы, важнее страны. – Фрея допустила, что сестра видит ее насквозь. – Ты должна оставить мысли о них и думать только о Фрите. А Сторград – это моя забота, и поверь, я смогу его защитить. Чего бы это ни стоило. И начну я, пожалуй, с безупречного внешнего вида на предстоящем приеме.
С этими словами она взмахнула рукой, отсекая ткань выше линии.
Лорд Руэйдхри однажды сказал, что секрет успешной битвы – в четком следовании распределенным ролям. Боец на передней линии прикрывает того, кто сзади. Второй ряд пытается ослабить противника и вовремя упредить его маневр. Если каждый будет метаться по полю, не доверяя своим соратникам, то любая битва превратится в безнадежный хаос. Но вот как это применить к сражению за целый мир?
– Ну вот, – улыбка Фриг снова стала беззаботной, и Фрея отвлеклась от тяжелых мыслей, – осталась всего пара штрихов.
Фрея бы вздохнула, снова услышав про «пару штрихов», но побоялась уколоться. И не удивилась тому, что стоять неподвижно и дышать аккуратно ей пришлось еще часа три. А ближе к вечеру еще грядет подбор прически, но даже мысли об этом вызывали головную боль. Однако куда больше Фрею волновало другое. Она верила, что Фриг сможет защитить Сторград. Но какой ценой? Когда Фриг об этом говорила, то становилась страшно
