тут всякая нечисть…
– Дело хозяйское. Кстати, солнце скоро сядет. Поехали дальше. К ночи надо бы из леса выбраться.
– Так не хочется снова трястись. Может, здесь переночуем? Ну что с нами случится? Варда нас больше не тронет. Смотри, как тут хорошо! – Варя мечтательно обвела взглядом луг и тенистый подлесок над ручьем.
– Ты как будто никуда не торопишься. Да и волки вряд ли тебя резко позабыли. А трямки теперь у нас для защиты нет.
Варя на минутку задумалась, опустила уголки губ.
– Ну поехали. Запряжешь лошадь?
– Шутишь? Откуда мне это уметь?
– Я думала… Ладно. Я видела, как трямка ее распрягал. Надеюсь, справимся, если все в обратном порядке-то сделаем.
– Раньше ты его Куйгорожем звала.
Варя вздрогнула, отвела глаза.
– То было раньше. – Она опустила голову и нехотя зашагала к лошади.
Сергей надел почти высохшие на предзакатном солнце штаны, быстрым движением нырнул в рубаху, передернул плечами. Повеяло вечерним холодком.
Варя потянулась к узде, но Пферда мотнула головой, отскочила в сторону, неуклюже заперебирала копытами.
– Боюсь я! – крикнула Варя. – Давай ты.
Сергей хмыкнул. Волков не испугалась, а лошади дичится. Чудная! Хотя странно было бы, если бы она действительно справилась. В свои силы он тоже не особо верил. В прошлый визит в Нешимкино он не раз видел, как отец запрягает и распрягает Пферду, но сам не пробовал. Кому в двадцать первом веке это нужно? К тому же Сергею было важно показать, что он не собирается здесь оставаться, что вернется при первой же возможности. Запрягать лошадь, вырезать из чурбачков деревянную посуду, лепить на гончарном круге и обжигать горшки – от всего этого он наотрез отказывался. Ведь научиться значило бы принять здешние правила, сказать: если что, я готов задержаться. Но он не был готов. Ни задержаться, ни тем более стать местным тюштяном. Это уж как-нибудь без него. Это уж пусть вон те, которым приспичило продлевать свой век, возьмут на себя эту почетную роль.
Единственное исключение Сергей сделал для охоты. Быстро бегать, гнуть лук и стрелять из него, бросать метательный топорик, орудовать ножом – всему этому отец начал обучать его еще малым ребенком, чтобы сын сумел защитить себя и добыть пропитание, если вдруг потеряется в лесу, окажется один на один со зверем или с каким-нибудь выродком. В первый раз надежды на быстрое возвращение ни у родителей, ни у Трофимыча не было. Вот они и растили Сергея как охотника. Выбравшись в людской мир, родители не перестали с ним заниматься, часто возили за город – первые годы он очень скучал по своим играм на природе. Надо признать, что именно это впитанное с самого детства умение помогало ему так спокойно чувствовать себя в лесу и именно оно позволило вырваться из Нешимкина во второй раз, десять земных лет назад, пусть и волей случая. А вот теперь неплохо бы снова запрячь Пферду и увезти подальше от этого самого леса Варю, которая от всего пережитого явно была не в себе.
Пферда покорно зашагала за ним к телеге. Между тем Варя уже устроилась там на спальнике, как на ночлег. Видимо, заранее не верила в успех предприятия. И оказалась права. Сколько Сергей ни пытался приладить сложную систему из ремней, веревок и жердей к лошадиной спине, ничего путного не выходило. От неловкой Вариной помощи толку было еще меньше. Пферда ее дичилась. Только потеряли время и измучили лошадь.
– Может, верхом? – пошутил Сергей, усаживаясь на край телеги.
– Ты на Пферде, а я – на тебе? – засмеялась Варя и махнула рукой. – Устала я. Прилягу.
Щеки у нее были пунцового цвета, глаза влажно поблескивали. Сергей коснулся ладонью Вариного лба, и от него полыхнуло сухим больным жаром.
– Да ты вся горишь! Что я говорил? Сказал же: сними мокрый панар! – Он осторожно потрогал подол рубахи.
Варя ловко поймала его за запястье, крепко сжала и притянула к себе.
– Ты что-то хочешь мне сказать, Варь? Какие-то сигналы посылаешь, – он прочистил горло и отнял руку, – странные.
– А чего не понимать-то? – Варя вскочила. – Знаешь, каково это, без мужской ласки, да столько лет? А ты вон какой… – Она вдруг замолчала.
– Ничего себе. А я был уверен, что ты меня терпеть не можешь…
– Не могла бы терпеть, не спасла бы.
Варя подвинулась ближе и провела горячими пальцами по его щеке.
– Варя, мне, конечно, очень приятно твое внимание, но, по-моему, у тебя жар. Не хотелось бы, как говорится, пользоваться ситуацией, пока девушка не в себе.
Варя уставилась на него, а потом вдруг расхохоталась. Она запрокинула голову, выплескивая из себя один приступ истерического смеха за другим.
Сергей схватил ее за плечи и хорошенько тряхнул.
– Варя! Эй! Хватит! Да что же такого смешного… Варь!
Но та словно потеряла рассудок. От смеха у нее лились слезы, капая на рубашку. Сергей смотрел на Варю, едва удерживая ее за плечи, и в памяти всплыл смутный образ: чей-то рассказ, тихий напевный голос. Не догадка, но предчувствие. Правда, слишком слабое, чтобы пробиться на поверхность сознания. Тем более что сознание было занято сейчас совсем иным. Он отпустил Варины плечи и сжал ее ногу чуть выше колена.
– Давно, говоришь, мужчины не было?
Она перестала смеяться и подалась к нему.
– Давненько.
Густой запах разгоряченной кожи, сладковатое дыхание, река влажных волос накрыли его с головой. Пальцы осторожно скользнули к подолу и потянули его вверх.
Куйгорож
Куйгорож крепко держал Варю, раскачиваясь с ней из стороны в сторону. Если бы не он, она бы изувечила себя. Варя трясла сморщенными руками, с брезгливостью подносила их к лицу, рассматривала и кричала. Оттягивала всклокоченные седые космы и выла от ужаса. Пыталась вырваться, уйти к ручью – посмотреть на свое новое лицо, но Куйгорож не пускал ее. Когда Варя приказала ему, он отнес ее на берег, но перемутил всю воду, чтобы она не могла увидеть отражения. Пыталась отмыть с ног въевшуюся грязь, терла и била их от беспомощности. Несколько раз ее вырвало. Так продолжалось до тех пор, пока силы не покинули ее и она не притихла, положив голову ему на колени и закрыв глаза.
– Я скажу, а ты не отвечай, Варя. Слушай просто, – произнес наконец Куйгорож. – Вместе с панаром, который ты, видимо, променяла на этого пьянчугу, Варда забрала и твой облик.
Варя тихонечко заскулила.
– Я не успел тебя предупредить. Хотел, но ты… отправила меня прочь. Панар защищал тебя слезами, пролитыми перед дорогой той, кто годится тебе в матери. Варда не может причинить ничего дурного, если на ком такая защита. Даже прикоснуться к панару не может. Как ей удалось завладеть им?
– Сказала, чтоб я его намочила, – едва слышно произнесла Варя помертвевшим, чужим голосом.
– Ясно. Вода смыла слезы, и ведьма смогла тебя заколдовать.
– Это… навсегда? Навсегда я теперь такая? А она… она – как я будет? – Впалую грудь сотрясали рыдания. – Только правду скажи! Правду!
– Даже если б хотел обмануть, не смог бы, – вздохнул Куйгорож. – Если до заката никто не разоблачит ее, не поймет, что она не ты, и не снимет с нее панар – тогда навсегда.
– Так чего мы ждем?! – закричала Варя. – За ними! Стащим с нее мою рубашку! – Она вскочила, засеменила трясущимися ногами и тут же упала.
– Не успеем мы уже. – Куйгорож осторожно поднял Варю и показал на совсем низкое солнце. – Пока ты приходила в себя, почти два часа
