зале и моя растерянность ситуацией, я бы, наверное, поддалась ему. Или нет?
Что там Элен говорила? Десять секунд? По мне так прошло больше. Или почти столько же. Я не считала и не собираюсь. Однако напор парня приобретает новые повороты. Он притягивает меня ближе за попу и просовывает язык глубже. Боже мой…
— Стифлер, какой ты горячий! — комментирует Лили. — Пора остыть.
Только он не остывает, а продолжает целовать. Пытаюсь вырваться, чувствуя тошноту, но парень крепко удерживает меня в своих руках. Паника нарастает, грудь сжимает от непреодолимого страха. Черт!
— Эй! Больше десяти секунд прошло!
Стифлеру плевать. Он не останавливается, вдавливает мое тело в свое. Сильное. Крепкое. Даже сквозь смокинг чувствуется. Я слишком слаба, чтобы дать отпор, нахожусь в неустойчивом положении. Дыхания не хватает. Паника нарастает.
— Стифлер, отцепись от нее!
— Слышь, отвали от моего парня!
Лили тянет парня назад, а в это время Элен Роланд проделывает то же самое со мной. За волосы. Больно. Вскрикиваю от неожиданности. В любой другой день я бы высказала все, что можно этой гламурной стерве, но сейчас я слишком сильно благодарна ей. Благодарна за то, что она отцепила Стифлера от меня, а потом…
Встав на его место, бьет меня по щеке…
— Я предупреждала, Лаундж! Жди последствий, — задрав подбородок девушка спускается со сцены, кладет увесистый конверт в коробку благотворительности и покидает зал.
До меня едва доходят выкрики окружающих. Не долетают слова угроз, предупреждений. Плевать, что сказала Роланд — ее плевки ничего не стоят. Все летит мимо, когда я упираюсь глазами в одно единственное лицо. Профессор беспристрастно стоит на том же месте и наблюдает за происходящим на сцене. Как будто так и спланировано. Что я говорила о собственности? Забудьте.
— Ты что творишь! Вали отсюда, Стифлер! Свой приз ты получил! — доносится до меня громкий голос подруги. Она больше не говорит в микрофон, но звонкий голос со стальными нотками вытаскивает меня из апатии.
— Иначе что? Что ты мне сделаешь? — парень с вызовом смотрит на подругу, уперев руки в бока. Глаза наполняются яростью, жилистые руки сжимаются в кулаки. — Почему я должен слушать такую как ты? А? Тебе нужно мне прислуживать, а не вести масштабные мероприятия!
— Заткнись.
— Ты, девочка, не доросла еще, чтобы разговаривать со мной на равных. Танцы с бубном лучше спляши или подружку свою съешь. Как там ваш народ еще делает?
Вот сука! Наглая расистская сука! Знает же, что для Лили это больная тема. Это для всех больная тема! Черт возьми! Зрители смотрят на нас во все глаза. Смотрят на растерянную Лили. Давай, подруга. Ответь ему. Как в прошлый раз. Давай. Ему не удастся испортить этот вечер. Давай, Лили!
Но вместо этого она, задрав подбородок точно также, как до этого сделала Элен, подходит к Стиву, что-то яростно шепчет, судя по нахмуренным бровям и четко выговаривающим губам. Ничего не понимаю из того, что она говорит. По губам читать не умею, а ее шепот не доносится до нас, даже в этой тишине.
После этого подруга спускается в зал и уходит. Быстрым шагом. Никто не пытается ее догнать или остановить.
— Молодец! Добился своего! — цежу сквозь зубы в глаза Стифлеру и покидаю сцену.
Иду вслед за Лили, почти дохожу до выхода, но на мгновение останавливаюсь, чтобы взглянуть в глаза Профессора. Мы снова сталкиваемся в борьбе глаз. Черные против медовых. Доминант против сабмиссив. Предатель против преданного. Зачем я вообще стою так долго? Я просто хочу убедиться, что вы не жалеете о последствиях, Профессор. Только и всего. Простите, мне сейчас не до борьбы, мы еще разберемся.
— Лили, постой!
Снимаю каблуки и бегу босиком за подругой. На первый этаж в холл, затем на улицу. Холодно. Ступни морозит осенний ветерок, но я не замечаю этого. Маленькая сумка на цепочке бьет по бедрам. Снова плевать. Пытаюсь догнать подругу, пока дыхалка не подвела меня. Добегаем почти до общежития. Только здесь я опережаю подругу и становлюсь напротив. Кремень, как всегда, но в шоколадных глаза вижу маленькую слезинку, скатившуюся по темному лицу.
— Вернись обратно. Не показывай этому придурку, что он тебя обидел. Ты выше этого.
— Да откуда ты знаешь, выше или нет? — выкрикивает в лицо Лили на грани срыва голоса. — Мы почти две недели нормально не разговариваем! За это время многое могло измениться, не задумывалась об этом?
— Что изменилось?
— Ты изменилась! Стала таиться от меня!
Сжимаю обнаженные плечи подруги, впиваюсь в ее кожу ногтями. От злости. Она не реагирует. Видимо, не чувствует боли. А мне больно. В душе больно. Обстоятельства, которые так сильно душили первое время, всплывают наружу. Бьют в грудь. Убивают изнутри. Создают множество ножевых ранений, которые не собираются затягиваться самостоятельно.
— Лили, послушай…
— Что послушай? Что? Все смеются за моей спиной, ты со мной не разговариваешь. Знаешь как обидно, когда лучшая подруга отстраняется? Я думала, мы всегда будем неразлучны, а ты…
— Лили…
— Можешь уходить к другим! Идите и глумитесь надо мной! — Лили вырывается из моего захвата и заходит в общежитие.
— Постой!
— Что постой? Если захочешь поговорить, тогда подходи! Я не хочу общаться с лицемерками, как ты или Роланд с Уайтом!
На этот раз Лили уходит окончательно, скрывшись за массивной дверью в общежитие. А я не пытаюсь ее догнать. Стою на месте, приклеенная к прохладной заасфальтированной дорожке. Теперь я одна. Абсолютно одна. Даже тени преподавателя не видно. Не чувствую ее, когда мне так одиноко. Но вряд ли она мне поможет после того, что он сделал.
Как же обидно. За оскорбления Стифлера, за его поцелуй, за поступок преподавателя и угрозы Роланд. За то, что мы с Лили поссорились из-за денег. Из-за моих проблем. Из-за того, что я не могу ничего рассказать о тайной связи с Профессором.
Но я не буду плакать. Не сегодня. Нужно вернуться. Подобрать каблуки в паре метров от меня и прийти на бал как ни в чем не бывало.
Не успеваю шагнуть в сторону. Слышу входящий
