то что мне хотелось это знать, но вопрос вылетел сам собой.
— Симпатичная, да, — мисс Спринт вытерла руки о передник, и принялась наливать тесто на сковороду ровными белыми кружочками. — Лили, что ли… Или Лилиана? Не помню.
Я поперхнулась чаем. Ретт говорил, что с Лилианой они расстались уже через полгода! Ревность лезвием полоснула по сердцу, но тут же отступила.
Сожгу. Платье, гольфы и Ретта заодно. В платье и гольфах его бывшей подружки.
— Лилиана, значит, — прошипела я.
Мисс Спринт не расслышала ярости в моем голосе и весело подтвердила:
— Да, так ее и звали. Плакалась мне, жаловалась. Все просила дать ей адрес почтовой шкатулки мистера Уилсона. Я не поняла, зачем он ей, и почему мистер Уилсон впустил девушку в дом, а адрес почты не дал. Но не мое это дело, совсем не мое. Я только дом убираю, да готовлю.
“И много болтаете”, — подумала я, но вслух говорить не стала.
Значит, не Ретт приводил Лилиану домой. Сама заявилась. Что ж… Это все меняет. Сожгу только платье и гольфы.
Входная дверь хлопнула, когда на столе уже стояла полная тарелка оладьев. Мисс Спринт разливала по соусничкам мед, сгущенное молоко и варенье, а я мыла вилки.
— Милая? — крикнул Ретт из прихожей.
Я не сдержала улыбки. И на сердце мгновенно потеплело.
— Мы на кухне! — крикнула я в ответ.
Ретт появился через минуту. С охапкой невероятно красивых белых роз.
Я смотрела на него не дольше секунды. Заметила волнение в глазах, и то, как нервно он облизнул губы. Моя душа пела. Сердце трепетало.
Ретт медленно опустился на одно колено, потом на второе.
Мисс Спринт раскрыла рот и тут же прикрыла его ладонями, отбросив на стол кухонное полотенце.
— Я должен был сделать что-то романтичное, — заговорил Ретт. Быстро и не без волнения. — Но не смог придумать. Не силен в романтике. Я люблю тебя, Ада. Больше всего на свете я люблю именно тебя. Станешь моей женой?
В руке Ретта появилась красная бархатная коробочка. Пока я радостно кивала, мисс Спринт кричала:
— Она согласна!
Мы оставили счастливую домработницу поедать оладьи, а сами отправились в спальню. Мисс Спринт вдогонку нажелала нам семь детей и пять внуков, а Ретт едва сдержался чтобы не расхохотаться.
— Надо будет поговорить с ней о субординации, — сказал он с улыбкой. — Мне кажется, мисс Спринт тебя смутила.
— Вообще-то, нисколько. Она прелестная, правда. Очень простодушная и… Напомнила мне маму.
Ретт дотронулся губами до моей щеки, усадил на кровать и опустился передо мной на колени.
— Мне жаль, Ада, что я не смог быть с тобой рядом в то время.
— Забудем об этом, ладно? Мы ведь уже все обсудили, — я взъерошила волосы Ретта, погладила его по щеке. — Я люблю тебя здесь и сейчас, и мне уже не важно, что было в прошлом. Если бы ты тогда меня на самом деле предал, то я бы тебя не простила. Думаю, милый красавчик Ретт сейчас плавал бы в одном озере с Вандой Гримм.
— Ты хотела меня убить?
— Много раз. Особенно в тот день, когда ты заявился в Саруэл. А сейчас я бы хотела договориться с тобой: никогда не вспоминать то, что произошло шесть лет назад. Никогда.
— Клянусь, — Ретт посмотрел мне в глаза пристально. — Никогда. Начнем все с чистого листа.
— Кстати, о листе…
Я рассказала ему, что восстановилась в журнале, и не получила в ответ просьбы бросить эту затею. Ретт поддержал меня, чем заслужил к себе еще больше любви и уважения.
Ночью я с чистой совестью выбралась из теплых объятий сонного жениха и мышкой убежала в спальню, в которой ночевала вчера. Я оборудую в ней кабинет. С настоящим письменным столом, мягким креслом, книжными стеллажами. Придется полюбить чтение, если я хочу добиться успехов в писательстве.
А хочу ли?.. Нет, не хочу. Мое желание ограничивается только одним рассказом о Саруэле и призраках. Люди должны знать, что мир мертвых совсем близко к нашему. Ну и пусть они не поверят в мои россказни. Рано или поздно эта история разойдется по всему миру, и тогда ее заметит кто-то, кто поверит.
Я расположилась на кровати, обложившись чистыми листами бумаги и шариковыми ручками. Бездумно смотрела на лист перед собой, не понимая, куда пропали все мысли. Вот же, пару дней назад, я в своей голове полностью продумала первую главу, а теперь никак не могу начать.
Так и просидела в растерянности некоторое время. В окно заглянула обгрызенная наполовину луна, но тут же скрылась. В стекло принялись долбиться ледяные снежинки вперемешку с дождем…
…Ретт разбудил меня рано утром. Нежно и ласково погладил по плечу, поцеловал в шею. Мне стало щекотно и я хихикнула, дернув головой. Сняла со щеки прилипший лист бумаги, рассеянно взглянула на него... И на еще двадцать исписанных листов, разбросанных по кровати.
— Сбежала от меня? — томным голосом спросил Ретт, забираясь ко мне в постель.
— Не думала, что усну здесь, — я посмотрела на него виновато. — Прости. Хотела вернуться часам к трем, но задремала.
— Ночь прошла не впустую, — кивнул он на записи. — Как получается?
— Что-то получается, — улыбнулась я. — Это оказалось сложнее, чем я думала, но опыт в журналистике очень помог. Я умею строить предложения, да и неплохо владею языком. Вот только… Как думаешь, стоит ли рассказывать вообще все?
— Что именно хочешь утаить?
— О нас с тобой. В мистическом рассказе любовная линия ни к чему.
— Зря так думаешь. Любовь всегда к месту. Хоть в детективе, хоть в ужастике. Потому что только она одна может спасти целый город или даже мир. Представь, что было бы, не найди мы с тобой общий язык?
— Наверное, ты прав.
— Конечно, я прав. Пиши о нас, не сомневайся. Только когда будешь меня описывать, припиши там кубики пресса, прекрасные глаза и чувственные губы.
Я прыснула в кулак. Ретт тоже рассмеялся. Но вдруг резко оборвал смех и в мгновение ока оказался надо мной. Мягко уложил меня на спину, коснулся губами плеча.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь ласками. Листочки и ручки полетели на пол, вслед за ними и наша одежда.
Глава 25
Весь следующий месяц я практически не выходила из кабинета.
