и дипломат Бейярд Тейлор дал портрет польских евреев, который, по существу, сохранится в травелогах вплоть до Пеннелла без радикальных изменений:
Евреи в деревнях — тяжелое испытание для взгляда: в безобразно плохих шапках, состоящих в близком родстве с печными трубами, в доходящих до пят затасканных черных кафтанах и с сальными пейсами на висках. Эти люди оправдывают старое средневековое представление, согласно которому еврей может быть отличен от христианина по особому запаху тела. Унюхать их вы можете с того же расстояния, что и увидеть. Моисей изрубил бы их на куски за то, насколько они грязны[557].
С начала миграции 1880-х годов евреи стали интересовать американцев уже вполне предметно. В 1883 году журналист Джеймс Бьюэл посвятил еврейскому вопросу в России целую пространную главу — самое серьезное исследование, предшествовавшее книге Пеннелла. Восхищаясь стойкостью евреев как нации, он с подробностями и цифрами изложил историю погромов 1881–1882 годов, включая попустительство властей, и объяснил антисемитизм личными взглядами Александра III и министра внутренних дел Н. П. Игнатьева. Единственное решение еврейского вопроса, заключал журналист, — предоставление всем равных прав при обязательном просвещении крестьянства. Здесь же начинают осмысляться и различия «американских» и «русских» евреев:
По характеру польские евреи отличаются от американских настолько, насколько могут отличаться две расы одного происхождения; они удивительно обособленны и однородны; всегда и везде они одеты одинаково…[558] <…> Мне не хватит слов, чтобы описать их грязь; они буквально обдают вас вонью[559].
Это — едва ли не самые резкие слова в исключительно юдофильской для своего времени книге.
Подобные сочетания, где четкое изложение фактов жестокости в отношении евреев нисколько не отменяет неприятия их облика и поведения, останутся характерны для американских травелогов и дальше. Пеннелл в точности соответствует этой традиции.
В 1886 году Джеймс Бакли дал подробное описание суровых условий, в которые евреев ставит царское правительство, и тут же заключил, что ненависть к еврейской нации происходит из-за ее обособленности и нежелания заниматься физическим трудом[560]. Также Бакли указывал, что, несмотря на высокие налоги, ограничения и враждебность, евреи в Российской империи процветают, кредитуя в том числе и государство, которое при этом даже поощряет антисемитизм, «поскольку до тех пор, пока ненависть людей обращена в этом направлении, меньше опасность их участия в разрушительных революционных предприятиях»[561].
Годом позже бостонский издатель и журналист Мэтьюрин Баллоу, проезжавший через Польшу, аналогично Пеннеллу увидел в евреях яркую натуру: «Необыкновенно интересные для изучения, они ни в коей мере не привлекательны с их раболепной услужливостью и грязными кафтанами, трупным цветом лица, пронзительными черными глазами, крючковатыми носами и завитыми прядями»[562]. Автор указывал, что в Польше евреи монополизировали основные отрасли торговли. Изгнание евреев из центральной России сочувствия у Баллоу не встречало. Еще более лаконичной была характеристика другого путешественника: «Евреи являются в России презираемой расой, поскольку их ум сделал их богатыми, а людей, за чей счет они живут, крайне бедными»[563].
Наконец, одновременно с «The Jew at Ноше» вышла книга пресвитерианского священника Чарльза Стоддарда. Он, как и Пеннелл, строил свой текст на оспаривании общепринятых оценок. Так, по Стоддарду, хотя принято сочувствовать Польше, утратившей независимость, для страны вхождение в Российскую империю пошло только во благо, и она процветает. С этой же позиции он подходил и к еврейскому населению (предварительно изобразив его грязным, нездоровым и уродливо одетым):
Если бы те американские и английские филантропы, которые так мало знают о поведении и обычаях евреев в России и Польше, провели несколько недель среди них, то они бы увидели, как евреи живут и какого рода людьми являются, и, вероятно, изменили бы свои взгляды и методы. Они бы усвоили, что проповедь чистоты и санитарии принесла бы еврею больше пользы, чем воззвания к царю и общественные собрания во имя терпимости. Как народ евреи практичны, хитры, сребролюбивы, терпеливы, экономны и смиренны. Как индивидуумы в этих странах они услужливы, корыстны, лживы, нечисты и враждебны моральному и физическому благополучию тех мест, где проживают. Особенные люди, никогда не сливающиеся с другими нациями, даже живя среди них, вымогательством и обманом они забирают ресурсы у окружающих, мало привносят в общее благосостояние и ничего — в общее счастье[564].
Отдельно следует отметить, что в ряде американских и английских травелогов встречается важная аналогия: евреи сравниваются с китайцами[565]. Речь идет о китайской миграции (преимущественно в Калифорнию) в 1870-1880-х годах, вызвавшей мощное неприятие и первые ограничительные законы в истории США[566]. Этот негативный опыт оказывал существенное влияние на ожидания от прибытия новых волн еврейских переселенцев, причем уже 1882 году русские евреи напрямую уподоблялись китайцам в карикатурах[567]. Именно такую аналогию проводил и Пеннелл[568], что также отчасти объясняет его неприятие еврейской иммиграции.
В целом же травелоги (как английские, так и американские) позволяют заметить, что большинство тех описаний и оценок, за которые Пеннелла осуждала современная ему и позднейшая критика, повторяются из текста в текст (причем часто в более резких формулировках). Что еще важнее, одинаковыми такие места оказываются как в юдофобских, так и в юдофильских сочинениях, что в значительной мере снимает вопрос о предвзятости авторов. Так, практически тождественны описания облика еврея (и оценки этого облика), постоянно повторяются указания на зловоние и грязь. Кроме того, дублируются и указания на характерный для евреев отказ от физического труда в пользу торговли. Наконец, очень близкими оказываются оценки авторами (в том числе сочувствующими) черт поведения и личных качеств евреев.
При этом едва ли можно говорить и о какой-то особой англо-американской позиции — схожие оценки дают и авторы других национальностей. Например, еще в 1869 году Э. Р. Циммерман так описывал разницу между российскими и американскими евреями:
Вообще, евреи в Соединенных Штатах пользуются всеобщим уважением публики, и здесь они не отличаются от христиан тем характером обособления, который имеют наши евреи. Напротив, здесь они участвуют во всех христианских обществах наравне с другими и отличаются только тем, что отправляют богослужение в своих синагогах[569].
Особенно широко перекликается с «The Jew at Ноше» травелог Н. Д. Ильина, посетившего США в 1890–1891 годах. Начиная разговор о евреях, он в точности дублирует пеннелловский постулат: «По убеждениям я никогда не был ни юдофилом, ни юдофобом; впечатление же, которое на меня производили евреи в Германии и в Америке, значительно более благоприятно, чем то, которое выносишь при наблюдении их в нашем отечестве»[570]. Ильин плывет с теми самыми иммигрантами и по
