мило, что Эйва уже обращается к своему ребенку по имени, но я не могу понять, как это связано с тем, что я скучаю по Марку.
– Марк же не знает, что ты беременна, да?
– Нет. Конечно, не знает. Знаете только вы с Адамом.
– Хорошо, – говорю я все еще в недоумении.
Может, Эйва думает, что я расстроена из-за ее ребенка, потому что у меня был выкидыш? В этом есть смысл. Должно быть, поэтому она так долго ждала, прежде чем сообщить мне о своей беременности.
Я проскальзываю на свободную часть лавки так, что мы с Эйвой прижаты друг к другу на крошечном пространстве, которое обычно занимает один супертощий человек.
– Я не расстраиваюсь из-за твоего малыша, – говорю я.
– Хорошо, – шепчет Эйва, вытирая глаза и громко шмыгая носом.
– Мне было тяжело пережить выкидыш, и было бы замечательно, если бы у нас протекала беременность одновременно, но учитывая, в каком состоянии мой брак, не думаю, что было бы здорово завести ребенка. По крайней мере сейчас.
– Наши с Адамом отношения тоже неидеальны, но я надеюсь, что ребенок нас сблизит.
Я смотрю на свою лучшую подругу:
– Дети и вправду меняют все.
Я вспоминаю, как впервые взглянула в прекрасные голубые глаза своего новорожденного малыша – он был настоящей копией Марка. В тот миг жизнь казалась такой идеальной. Несправедливо, что время положило такой жестокий конец нашему счастью.
– Думаешь, вы с Марком еще можете повернуть время вспять? – спрашивает Эйва.
Слова Эйвы пулей пробивают мои мечты, разбивая их на осколки.
– Вряд ли. Он пытался убить меня, потому что завел роман на стороне. Да, если бы это был сериал «Жители Ист-Энда» или «Улица Коронации», уверена, мы бы поцеловались и помирились, но, к несчастью, в реальной жизни все немного иначе.
– Думаешь, это потому, что твоя потеря так тебя изменила? – шепчет Эйва. Как будто она боится вслух признать, что я изменилась.
– Нет. Я думаю, это потому, что он спит с другой женщиной, – выплевываю я слова, как будто они отвратительны на вкус.
Мы обе некоторое время молчим. В ответ на это вряд ли что-то можно сказать.
– Плевать, все равно он уже заменил меня на нее, – наконец говорю я. – Может, и мне пора сделать то же самое.
– Найджел? – спрашивает Эйва, и неодобрительная морщинка прочерчивает кожу между ее нахмуренными бровями. – Да уж, это было бы странно, – добавляет она.
– Почему? Я одинока, он одинок. Что здесь странного?
– Просто странно.
– Почему, Эйва? Тот факт, что я произвела на свет маленьких людей нижней частью своего тела, не значит, что она завяла и отвалилась. У меня все еще есть чувства, гормоны и потребности.
– Я знаю, – обороняется Эйва. – Я просто имею в виду, это было бы странно, учитывая вашу общую историю и все остальное.
– Опять? Какую еще общую историю? Ты же сказала, что мы с Найджелом не были знакомы, помнишь?
Черт побери. Я снова чувствую, как подступает волна тошноты и головокружение.
Эйва лжет мне – я это знаю. В моем подсознании будто имеется встроенный датчик. Возможно, моя собственная голова просто пытается защитить меня. Такое вообще возможно?
– Ничего, забудь. Я и так уже сказала слишком много, – говорит Эйва.
– В каком это смысле ты сказала слишком много? Ты еще вообще ничего не сказала.
– Хорошо. Давай продолжать в том же духе.
– Нет. Эйва, если тебе что-то известно, ты обязана мне рассказать. Прошу.
– Помнишь, как мы пообещали, что не будем заставлять друг друга общаться на неприятные для одной из нас темы? – спрашивает Эйва, слега подрагивая.
Я киваю.
– Мне некомфортно об этом говорить.
Я чуть сутулюсь, сидя на лавочке, и поворачиваюсь к ней лицом:
– Я не прошу тебя признаться в том, что ты напилась и совершила ошибку с каким-то случайным незнакомцем в баре. Мы здесь о моей жизни говорим.
– Я знаю, – сочувственно произносит Эйва. – Хотела бы я, чтобы мы могли говорить об этом, но меня предупредили, что не стоит это обсуждать.
Я резко вскакиваю на ноги. Желудок будто вот-вот вывернет наизнанку:
– Тебя предупредили? – кричу я.
– Ш-ш-ш, – говорит Эйва. – Люди смотрят.
– Мне плевать, кто смотрит. Мне плевать, пусть хоть за нами идет съемочная группа и транслирует всю эту отвратительную сцену на большом экране на Таймс-сквер[23]. А теперь говори. Кто тебя предупредил? Николь? Марк? Кто? Николь тебе угрожала? Или это был?…
Эйва вскакивает со скамейки еще стремительнее меня. Выражение ее лица кардинально изменилось. Она смотрит на меня почти злобно:
– Ты все та-а-а-ак неправильно поняла, Лаура. Все это время именно Марк борется, пытаясь защитить тебя.
– Что? Нет. Что ты такое говоришь? Мы бежали, потому что мы в опасности. А теперь ты опровергаешь все это и говоришь, что Марк пытается меня защитить? В его понимании защитить – значит опустить меня на два метра под землю.
Эйва бессильно роняет голову и закрывает лицо ладонями. Она откидывается на спинку скамьи, будто кто-то выкачал весь воздух из ее тела.
– Я подумала, ты начинаешь вспоминать.
– Я пытаюсь вспомнить. Если бы ты только рассказала мне то, что знаешь… тогда я сумела бы понять.
– Ты так ничего и не поняла? – дрожащим голосом спрашивает Эйва.
Я не могу понять, трясется она от досады или просто слишком расстроена, чтобы сдерживаться.
– Ты должна вспомнить сама. Я могу до посинения повествовать тебе обо всех вопиющих подробностях, но когда ты отключишься в следующий раз, ты просто снова все забудешь. Мы уже проходили через это. Ты запоминаешь только то, что сама вспомнила.
Мне больно от слов Эйвы и хочется понаделать дыр в ее притянутой за уши, необоснованной теории, но ее грустные глаза лучатся искренностью, а слова откликаются у меня в сердце. Я провожу рукой по волосам и приглаживаю выбившиеся пряди. Я прижимаю кончиками пальцев уголки глаз и смахиваю остатки слез. У меня болит спина, и я выпрямляюсь, насколько это возможно с моими метром пятьюдесятью девятью сантиметрами роста.
– Так мы идем за покупками или как? – спрашиваю я.
Эйва хватает меня за руку. Она все еще дрожит, но уже не так заметно, а вместо того, чтобы покусывать губу, начинает дружелюбно улыбаться.
Глава двадцать вторая
Мы бродим по Macy’s, пока не стираем ноги до мозо-лей. Руки Эйвы оттягивают коктейльные платья, дорогие джинсы и строгие блузки. Эта одежда не подходит для молодой мамочки. Но она настаивает на том, что это лишь для вдохновения. Эйва решительно настроена влезть в свой привычный размер,
