в маленький, освещенный светом вечерних ламп пятачок.
– А где повар? – спросила Мари.
– Приводит в порядок кухню после ужина, – ответил Ван Фу.
– Приведите его к нам, – велел сыщик.
Китаец отправился на кухню.
– Кто еще выходил из залы после второго крика петуха? Нет, так дело не пойдет, – Мюллер сокрушенно вздохнул и почесал щетину на подбородке. – Пойдем от обратного! Кто совершенно точно оставался на виду все время после крика петуха, и присутствующие могут это подтвердить? – Он требовательно уставился на гостей.
– Я был на сцене, – заявил Зиггер, высокомерно вскинув голову.
– Да, хорошо. Сам видел. У вас алиби на весь вечер. Кто еще?
– Мадам Бриль никуда не отлучалась, все время сидела за столом. Штайнс после второго крика петуха тоже был на сцене, а потом сидел в кресле у камина и общался с нами, – сказала Мари. – Евгений и Леонид тоже были в зоне моей видимости. Вот, кажется, и все.
Сыщик, хмурясь, записывал сведения в блокнот.
– Итак, алиби есть у нескольких человек. Мари, герр Зиггер, мадам Бриль, маклер, Леонид и Евгений. Все остальные так или иначе были в движении и находятся под подозрением.
Тут вернулся Ван Фу, следом за ним вошел повар. Лицо его раскраснелось от кухонного жара и волнения, рубашка была мокрой от пота.
– Я ничего не видел и не слышал! Какой кошмар! – Он прижал большие красные руки к щекам.
– Так-так… У вас, конечно же, тоже нет алиби? – спросил сыщик. – Никто не может подтвердить, что вы все время были именно на кухне, а не где-нибудь еще?
Жемчужно-серые глаза повара наполнились ужасом.
Его красное, пылающее жаром лицо сморщилось, в глазах появились слезы.
– Н-нет… – заикаясь, пробормотал он. – Но не собираетесь же вы меня обвинять?..
– О, я, пожалуй, воспользуюсь благоприятным моментом! – Женька внезапно оживился и бодро вскочил с дивана. – Может, вы все-таки поделитесь со мной рецептом «Захера»? – Он затаил дыхание и с робкой надеждой уставился на повара.
Тот дернул шеей и непонимающе воззрился на Женьку.
– Евгений! Сейчас же прекратите этот балаган! – вмешался Мюллер. – Der reinste Affenzirkus!77 Мы здесь расследуем убийство, а вы…
– А что я? – развел руками Женька.
Сыщик поджал губы, покачал головой и, не отвечая, сделал новую пометку в блокноте. В светлых глазах его плескалось неодобрение. Он повернулся к Алексею:
– А вы, Алексей? Кажется, вы тоже отлучались?..
– Да что вы! – воскликнула Елена. – Вы все путаете. Он все время был рядом со мной!
– Вовсе даже нет. Я собственными глазами видел, как Алексей уходил куда-то в десять часов. А память у меня прекрасная! – сказал Штайнс. – Да-да. Прекрасная память у меня. – Глаза у него были красные. Он налил себе кофе. Елена нервно перебирала пальцами кружевную оборку на воротнике своего платья.
– Алексей не отлучался из залы после второго крика петуха! – Щеки ее порозовели. – С нас довольно обвинений! Сначала вы безосновательно подозреваете моего мужа в убийстве несчастного доктора, а теперь еще и это!
Фаина обеспокоенно взглянула на дочь и нахмурилась.
– Успокойтесь, дамочка! – сказал Рон. – Если ваш муж – убийца, то эта ложь ему сейчас все равно не поможет, как бы вы ни старались!
– Кто видел, когда Алексей выходил из залы? – снова спросил Мюллер.
Алексей открыл было рот, чтобы что-то сказать, но жена дернула его за рукав.
– Вновь повторяю: я видел! – воскликнул Штайнс.
Остальные молчали.
– Постойте, – сказала мадам Бриль. – Если Феликс выходил наружу, то мы должны были слышать, как открывали входные двери! И почувствовать сквозняк!
– Вы помните, что на нашем столике потухла свеча? – сказал Леонид. – Не тогда ли?.. Разбитое окно основательно заклеили картонкой, поэтому сквозняк должен был быть вызван именно тем, что кто-то открыл двери…
– Да нет же, – возразил Женька. – Свеча погасла еще до второго крика петуха, около половины десятого. Феликс тогда был еще жив! – Он снова повернулся к повару. – Нет, ну вы подумайте еще разочек, а? – Он просительно сложил руки на груди и скорчил умильную рожу.
– Кстати, почему Феликс вышел в снег в носках? – спросила Мари, хмурясь.
– Да, это не очень понятно, – кивнул сыщик и почесал кончик носа. – Даже, я бы сказал, странно! По дому-то он всегда в носках расхаживал. Но снаружи?..
– А не могли его убить в доме, а после вынести тело в снег? – предположил Леонид.
– Вряд ли. Мы бы услышали выстрел, – сказал летчик.
– Ой, да ради Бога, дорогой мой! – воскликнула мадам Бриль. – Ничего бы мы не услышали! Здесь стоял такой страшный гомон! Даже если бы выстрел прозвучал прямо у нас под носом, мы не отличили бы его от залпов хлопушек, которые постоянно запускали дети!
Мюллер устало вздохнул и сложил руки на груди. Видимо, он вспомнил о своей роли и попробовал вернуть бразды правления.
– Довольно, – сказал он сухо. – Хватит рассуждений, давайте начинать допрос!
– Хм… Допустим, Феликса убили в доме, – не слушая его, сказал Леонид. – Это хотя бы объясняет его носки. Но зачем же убийце нужно было выносить его наружу? Кроме того, от тела в снегу остался бы глубокий след!
– Там такая буря, что все заметает в считанные минуты… – махнула рукой Мари.
– И все же, зачем выносить его на улицу? Чтобы тело обнаружили позже? – продолжал настаивать Леонид.
– Вполне вероятно, – пробормотал сыщик. – Или стреляли все-таки снаружи – дабы перестраховаться, что выстрела не будет слышно… Феликс вышел, как он выражался, подышать свежим воздухом, и кто-то последовал за ним на улицу с револьвером в кармане и преступными намерениями в мыслях. Но почему ему все-таки взбрело в голову гулять по снегу в носках?.. – Мюллер прихлопнул рукой по столу.
Мари нахмурила лоб.
– Если дело обстояло именно так, то преступник тоже должен был выйти наружу в метель и промочить одежду, – сказала она и цепким взглядом оглядела присутствующих. – Кстати, вся верхняя одежда на месте?
– Кажется, да, – сказал управляющий. – Но, Мари, убийца мог взять любой старый плащ и оставить его в каком-нибудь глубоком сугробе у дома! В прихожей такое количество старой одежды, не принадлежащей никому из гостей, что мы вряд ли сейчас обнаружим пропажу!
Мари подумала, что уже все равно слишком поздно проверять одежду. Когда искали Феликса, на улице успели побывать все.
Мюллер снова посуровел:
– Все. Прекращаем разговоры. Пора начать одиночные допросы. Никому нельзя покидать помещение без моего ведома.
– Слушайте, герр Мюллер, я, конечно, уважаю ваш профессиональный опыт… Но, может, пока не будем разводить эту бесполезную болтовню? – воскликнул Симон. – Если в доме все-таки прячется посторонний, он может перебить всех нас по очереди, пока мы здесь мило беседуем и теряем драгоценное время. Или ночью! В конце концов, когда-то мы должны будем пойти спать!
– То, что происходит два раза, произойдет и в третий… – пробормотал Ван Фу.
– Во имя Архимеда, когда же вы перестанете разговаривать мудрыми фразами! – схватился за голову Женька.
– Да-да, Ван Фу… Вы уж это, не бередите нам душу… И без вас нервы на пределе! – вздохнул Симон.
Сыщик почесал затылок.
– Мне совершенно не нравится идея отпускать кого бы то ни было обыскивать дом.
– Если преступник – опасный маньяк, то отдаляться друг от друга сейчас для каждого из нас опасно для жизни! – воскликнула Елена.
Мюллер мрачно кивнул. На лице его отразилась внутренняя борьба.
– Увы, обследовать дом в одиночку я не могу. Так же, как и откладывать допрос. – Он покачал головой, поскреб скулу, потом отложил в сторону авторучку и блокнот. – Эх, ладно. Делать нечего. Придется идти на риск. Леонид, управляющий, Штайнс – вы идете осматривать дом. Держитесь вместе. Старайтесь не разделяться. Следите друг за другом. У кого ключи?
– Держите. – Управляющий вытащил из кармана внушительную связку и передал ее сыщику.
Мюллер направился к камину.
– Сейчас я буду по очереди проводить допросы. Летчик, вы первый.
Симон, вздыхая, последовал за ним.
Гости остались сидеть, стараясь не смотреть друг на друга.
Ван Фу поставил на стол оставшуюся после ужина еду: холодное мясо,
