Свету, уверенно двинулся к ней. Он явно шёл не с добрыми намерениями, собаки, дежурно тявкавшие на него относительно спокойно, увидав, что он двинулся к ним, и вовсе зашлись злым лаем. Они волновались, то и дело оглядывались на Свету. А та сама себе удивлялась, потому что была очень спокойна. Она даже и не думала убегать.
В правой руке у неё горящая чёрным огнём кисть несчастного из-за Черты, а левой рукой она вытянула из ножен Кровопийцу. Перехватила его поудобней, неплохо было бы, конечно, скинуть тяжёлый рюкзак, но теперь делать это было уже поздно, мужик уверенно и быстро шёл к ней. Светлана собралась и приготовилась, взгляд исподлобья, губы ниткой, в ней в эту минуту не было и доли страха, даже намёка на испуг она не испытывала. Зато девочка чувствовала в себе силы, которые ей придавал темно-фиолетовый сок фикуса, которым она намазалась ещё перед входом в Лес. А собаки начали лаять ещё яростнее, Саске даже стал имитировать выпады в сторону мужика, но от Светы не удалялся, видимо, побаивался.
Когда мужик приблизился метров на двадцать, Света поняла, что там у него в руке. Это была верёвка, она была накручена ему на кисть, и он крепко сжимал её в кулаке, а на конце верёвки болталась очень большая ржавая гайка. Мужик, судя по всему, умел пользоваться этим опасным оружием. Его лицо перекосилось от злого и весёлого предвкушения. Мужик собирался драться, он даже проорал Светлане:
— Чего ты тут лазишь, сволочь?
И тут же осёкся, вылупил глаза и остановился. Он таращился на кисть, которую Света сжимала в руке. В эту секунду не унимавшиеся до сих пор Саске с Сакурой попритихли. Словно поняли важность момента. Мужик, наконец, осознал, что у девочки в руках что-то странное, пугающее. И осознав это, судя по его нелепому виду, был немало удивлён.
— Это у тебя что? — он всё ещё стоял в нерешительности, но глаз от мёртвой руки и горящего на ней огня не отрывал. А потом к нему пришло понимание. И он негромко произнёс: — Да ты вообще отбитая!
Сказал, повернулся и побежал трусцой, оглядываясь на Свету, а собакам только это и нужно было, Саске, а затем и Сакура бросились за ним, пытаясь схватить его за пятки, а он, не останавливаясь, отмахивался от собак своею гайкой на верёвке. И даже врезал Саске разок, отчего тот заскулил и отстал. За ним отстала и Сакура.
— Так тебе и надо, дураку, — говорила девочка, осматривая бок собаки, — зачем побежал за ним?
Открытой раны на боку у Саске не было, и то хорошо.
— Всё, пошли домой, — сказала Света, когда мужик с гайкой исчез за одним из домов.
Они быстро добежали до Орджоникидзе, а оттуда до Типанова. Тут им пришлось притормозить, справа от тёмного здания Ленсовета висели две медузы, причём одна из них была очень большой. Они явно никуда не торопились, выискивая себе в развалинах еду, поэтому Светлана, чтобы не ждать, пока они улетят, решила оббежать здание Ленсовета со стороны Московского, и когда свернула со своего привычного пути, услыхала необычный шум. Это был непрерывный, насыщенный гул. Света даже немного притормозила, не понимая, что может так шуметь, но когда её взгляду открылась большая площадь, то сразу поняла и даже обрадовалась увиденному. Там, на площади перед зданием, справа и слева от памятника Ленину, шумели белые и высокие струи фонтанов. Ей сразу захотелось туда. К воде. Вот только Саске и Сакура, увидав стаю собак, не выразили желания отправиться к с ней. Наоборот, они стали жаться к ногам девочки. Видимо, боялись других собак. В общем, Света к фонтанам не побежала, нужно было отнести руку с пламенем в депошку, и она направилась вдоль здания на север, а потом свернула на улицу Типанова, а с неё направилась в сторону Чесменской церкви.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Мягкие, тягучие, приятные сновидения, в которых она путешествовала по бескрайним полям с удивительными цветами. Парила над прозрачными озёрами вместе с яркими, красочными и ленивыми птицами. Наслаждалась белейшим снегом в живописных предгорьях… Всё это кончилось сразу….
Привратница, ещё не открыв глаз, знала, что произошло что-то очень и очень нехорошее. Она чуть не подскочила на своём ледяном ложе, когда почувствовала, что СУЩЕЕ возмущено. Кто-то опять осмеливался ЕМУ досаждать. Кто? КТО?
Бледная Госпожа вскочила с ледяного бруса, на котором спала, и, не обращая внимания на своих слуг, что предлагали ей одежду, обувь и всё остальное, что требовалось ей при пробуждении, кинулась, как была, обнажённой и с растрёпанными волосами в тот огромный зал, в котором ДЕМИУРГ говорил с нею. Летела, как на крыльях, понимала, что ей нужно торопиться.
И не ошиблась — ещё не добежав до зала, Привратница почувствовала, что СУЩЕЕ уже вот-вот появится в серой пелене за стеклом. И ОНО появилось. Конечно, ей не было ЕГО видно, ЕГО никогда не было видно. Она даже не знала, какое обличие ОНО принимает, когда говорит с нею и есть ли у НЕГО обличие вообще. Лишь оживление в тёмном и вязком сером тумане за стеклом говорило ей о ЕГО появлении.
— Снова пределы мои нарушены, — прогрохотало из тумана. СУЩЕЕ явно было раздражено, ЕГО голос сотрясал огромное стекло, отделявшее туман от Привратницы. — Снова!
— СУЩЕЕ, я отправила Охотника для ловли червя, и в его мире за ним идут люди, скоро его настигнут, за ним идут по обе стороны существования. Ему не уйти! Червь будет наказан.
— Ты беспечна! — проревело СУЩЕЕ.
От этого слова по спине Бледной Госпожи прокатилась обжигающая волна. Хуже слова «беспечна» было только слово «бесполезна».
Но уже и от слова «беспечна» ей стало не по себе.
— Беспечна! — грохотало СУЩЕЕ. — Ты даже не знаешь, что твой Охотник уже убит, червь убил его. А твои смертные не торопятся свершить возмездие. Правила и границы попраны, а червь пренебрегает законами мироздания, моими законами, МНОЮ! А ты просто чего-то ждёшь!
— СУЩЕЕ, я всё исправлю.
— Я очень на это рассчитываю, — прогрохотал ДЕМИУРГ. — Надеюсь, исправления ты начнёшь с себя.
— Я приступлю к этому тотчас, — обещала Привратница.
Она ещё не договорила, но уже
