свадьбы, а оттуда - за границу. В Тифлисе мы должны были дождаться получения пресловутых паспортов. Затем проводить отца через Батуми.
- Вам по душе такой план? - спрашивал Джамиль.
Мне было смешно. Сейчас мне все нравилось!
В комнату вошла Гюльнар и протянула мне письмо.
- Зейнаб-ханым передала для тебя.
Но я знала, что это от Андрея. - Прошла в другую комнату и дрожащими руками раскрыла конверт.
Андрей назначил мне встречу на утро следующего дня, в десять часов. Он будет ждать меня у себя дома. Я прочла послание и вернулась к Джамилю.
- Ваш отец будет счастлив вновь увидеть свою семью. Бедняга так настрадался. Он заслужил счастье. По старым верованиям, счастье имеет определенные пределы. Они не меняются. Просто переходят от одних к другим. Становясь несчастным, вы создаете почву для счастья других. И это успокаивает. Но когда вы сами обретаете счастье, кто-то теряет его. Возможно, очень близкий и дорогой Вам человек. Удивительное представление, не так ли? И совершенно справедливое.
Зачем он это сказал! Меня снова стали терзать сомнения. Если я уеду с Андреем, отец лишится последней надежды получить паспорт и встретиться со своими родными. Он жил надеждой на встречу с семьей! Нет, я не могу уехать!...
- Простите, я плохо себя чувствую, хочу побыть одна. - я не могла видеть этого человека. Джамиль снова стал мне омерзителен. Его резкий голос резал мне слух. Я не могла его слышать!
Улегшись на кровать, обессиленная и уничтоженная, я пожелала себе одного - смерти. Потом позвала Гюльнар и рассказала ей все. Она не могла поверить.
- Как ты могла скрыть это от меня? Ведь прежде ты все мне рассказывала!
Но у Гюльнар не хватило духу сильно ругать меня. Мои слезы растрогали ее.
- Прошу тебя, пойди завтра к Андрею и все ему объясни. И о паспорте, и Джамиле. Я не могу предать отца, семью. Ты объясни ему сама. Хорошо?... - просила я кузину, давясь слезами. Гюльнар обещала выполнить мою просьбу. А я, проглотив четыре пилюли снотворного, уснула. Проснулась в 10 утра со страшной головной болью и горечью во рту. В доме стояла глубокая тишина. Гюльнар ушла к Андрею, а Салим - по своим делам. Я с трудом поднялась с постели. Шел дождь, в комнате было холодно. На душе скребли кошки. Вспомнила слова Джамиля: «Своим несчастьем ты, возможно, дала кому-то шанс на счастье». Сейчас они казались мне бессмысленными. Но почему же я не должна быть счастлива! Почему я, думая о других, должна обрекать себя на муки, терять любимого человека, возможность начать другую жизнь? Я потеряла его! Моего черного рыцаря! Он навсегда уедет из Баку, и мы никогда больше не увидимся. У меня не было сил даже плакать.
- А где Гюльнар? - войдя в комнату, спросил Салим.
- Не знаю. Я только что проснулась. Кажется, я заболела.
Салим после того неприятного разговора с женой несколько изменился. Он осунулся, стал угрюмым. Салим ходил по комнате. А мне так хотелось побыть одной!
- Я еще немного посплю. Разбуди, когда придет Гюльнар, - попросила я его, предполагая, что через полчаса она вернется. Салим вышел из комнаты.
Но Гюльнар не вернулась. Ни днем, ни вечером, ни наутро. Вообще исчезла! Салим вдруг обнаружил, что из дома пропали некоторые ее вещи, платья и чемодан. Меня осенила догадка. Как же сказать Салиму?
- Неужели она и тебе ничего не сказала?
Этого не может быть! Умоляю, заклинаю, скажи правду! - обезумел Салим. И я готова была поклясться! Бедняга Салим то плакал, то замолкал, горестно глядя в пол.
- Почему она так поступила? - недоумевал он. - Я же не вынесу этих страданий!
На него тяжко было смотреть, сердце обливалось кровью. Я даже подзабыла о своем горе. А ведь меня грызло подозрение, что Гюльнар заняла мое место и сбежала с Андреем. Он и ей очень нравился. Кроме того, последнее время она часто повторяла, что живет с мужем из последних сил. Неужели Гюльнар уехала с Андреем? Нет, это подло, возмутительно! Да, Гюльнар способна ради своих прихотей переступить через чувства других. Даже через меня? Но понять такое - выше моих сил!
... Я сидела в маленькой комнате с крошечным окошком и ждала своей «доли». В соседней комнате молла в присутствии свидетелей и жениха совершал обряд бракосочетания. Когда эти люди подпишут свидетельство, я стану женой ненавистного Джамиля. Строчки плыли перед глазами. Тягостное волнение отнимало последние силы. Собственно, зачем нужно это бестолковое чтиво? Жизнь похлеще любого романа! Перед ее правдой их надуманные сюжеты - детский лепет! Нет, читать сейчас невозможно. В голове одна омерзительная мысль: «Я принадлежу Джамилю!» Знать, что отныне ты будешь спать с ним в одной постели, соприкасаться с ним телом. Это ужасно! Я закрывала глаза и представляла, как его руки, покрытые рыжими волосами, будут обвивать мое тело, ненавистные губы станут лобзать меня, слышала его противный дребезжащий голос. До сих пор и получасовое присутствие Джамиля угнетало меня. Отныне придется терпеть его ежедневно, ежемесячно, ежеминутно. Всегда! Горе обуяло меня. Но слез не было. Горе смешалось с ненавистью к родным, к отцу, Джамилю. Потому и не было слез.
Дверь открылась. Я спрятала книгу. Пришло время думать не о книгах, а о семье. Я встала. Мои тетки со слезами радости на глазах (что свадьба, что поминки - всегда плачут!) стали поздравлять меня:
- Слава Богу. Ты стала мужней женой. Пусть жизнь твоя наполнится счастьем!
- Счастливее не бывает! - огрызнулась я. Выставлять свое недовольство напоказ уже не имело смысла.
Мне только что исполнилось 15 лет. Джамилю было тридцать пять.
X
Вечером того же дня мы выехали в Тифлис. Отец должен был отправиться во Францию через Батуми. Нам предстояли его проводы. А пока он дожидался своего паспорта. В самый разгар революционных преобразований получить загранпаспорт - это было почти невозможно. Никто не верил, что дело выгорит.
Но тот комиссар, друг Джамиля, дал слово. А я стала разменной монетой в их сделке, жертвенным барашком.
На вокзале были все признаки военного времени: лишения, страдания, нищета, грязь. Маленький локомотив тянул непомерную для себя ношу - слишком длинный состав. Их размеры не соотносились. Поэтому локомотив быстро «уставал». Остановки были частыми. В поезде было полно чужеземцев. Считая Кавказ относительно мирным и сытым, сюда отовсюду тянулись гонимые войнами люди.
Отец тоже пришел на
