Сисс не ответила, она возилась с сапогами и носками. Мать поднялась.
— Похоже, что ты не… — начала было она, но осеклась. Что-то в лице Сисс остановило ее. — Пойди умойся сначала, Сисс. Будет легче.
— Хорошо, мама.
Действительно было приятно. Она умывалась долго. Она знала, что от расспросов ей не уйти. Вернувшись, она села на стул. Уйти в свою комнату и остаться наедине с собой она не решалась. Тогда будет еще больше расспросов. Пусть уж сразу.
Мать сказала:
— Вот так-то лучше.
Сисс промолчала. Мать продолжала:
— Ну, Сисс, как там было у Унн? Интересно?
— Хорошо было, — резко ответила Сисс.
— Судя по твоему тону, не так уж хорошо, — сказал папа и улыбнулся ей.
Мать тоже подняла на нее глаза:
— Что с тобой сегодня творится?
Сисс посмотрела на родителей. Конечно, они сейчас стараются быть с ней поласковее, но…
— Ничего, — ответила она, — просто вы всё расспрашиваете да допытываетесь, всё вам нужно знать…
— Да что ты, Сисс. Пойди-ка на кухню и поешь. Все на столе стоит.
— Я там поела.
У Унн она не ела, но это их не касается.
— Ладно, тогда ложись-ка лучше спать. Вид у тебя усталый. А завтра утром все опять будет хорошо. Спокойной ночи, Сисс.
— Спокойной ночи.
Она сразу же ушла. Ничегошеньки они не поняли. Забравшись в постель, она почувствовала страшную усталость. Хотелось подумать о многом — странном, волнующем, но тепло после мороза быстро сморило ее, и долго думать не удалось.
5. Ледяной замок
— Унн, вставай!
Обычный утренний клич тети. Сегодня как в любой другой обычный будний день.
Но сегодня у Унн день особый — утро после встречи с Сисс.
— Унн, вставай!
Времени до школы еще много, но так уж тетя устроена: ни за что не позволит выйти в последнюю минуту.
Как только Унн высунула голову за дверь, она услышала в темноте привычный грохот льда на озере. Словно сигнал того, что начинается новый день. Ночью в своей комнате она тоже слышала далекий грохот, он означал, что сейчас глухая ночь. Она тогда еще не заснула как следует. Сразу было не заснуть — после вечера с Сисс. Все думалось о том, что у них с Сисс может получиться.
— Небывалый мороз, — сказала тетя, накрывая на стол.
Над домом сверкали холодные звезды. На востоке они побледнели и стали едва различимыми на фоне скупого декабрьского рассвета.
Понемногу светало, и все отчетливее виднелись одетые в иней деревья. Унн поглядывала на них, собираясь в школу. В школу и к Сисс. И не думай сегодня о том, другом!
В этот миг ее пронзила мысль: сейчас, всего лишь через несколько часов после их тягостного расставания, она не может встретиться с Сисс. Она, Унн, напугала Сисс, и та бежала от нее. Нельзя сразу после этого увидеться с ней. Нельзя сегодня идти в школу.
Она глядела на заиндевелые деревья, проступающие сквозь редеющий мрак. Надо где-нибудь спрятаться. Скрыться. Не встречаться сегодня с Сисс. Завтра все будет иначе. Сегодня же она не сможет посмотреть в глаза.
Других мыслей у нее не было, но эта неотступно преследовала ее.
Не видеться с Сисс, с которой она так хотела увидеться. Но как бы там ни было, надо, как обычно, уйти из дому. Бесполезно говорить тете, что не хочется идти в школу. С ней это не пройдет. Говорить, что заболела, поздно, да и не умеет она врать. Унн бросила украдкой взгляд в зеркало: нисколечко она на больную не похожа, все равно никто не поверил бы. Надо сделать вид, что идешь в школу, а по дороге, пока никто не встретился, свернуть в сторону. Свернуть в сторону, спрятаться и дождаться конца уроков.
Хотя тетя подгоняла Унн, она все же спросила ее, когда та стояла уже с ранцем за спиной:
— Что ты так рано уходишь?
— Разве раньше, чем обычно?
— По-моему, да.
— Хочу встретить Сисс.
Сказав это, она почувствовала укол.
— Ну ладно. Вы так подружились?
— Угу.
— Тогда мне нечего сказать. Отправляйся. Хорошо, что у тебя теплое пальто, стужа адская. Возьми вторую пару варежек.
Обычно такие слова действовали на Унн словно изгородь по обеим сторонам дороги в школу, они вели ее прямо в класс, не давая никуда свернуть. Но не сегодня — после того, как Сисс вчера бежала от нее.
— В чем дело?
Унн вздрогнула.
— Не могу найти варежки!
— Да вот же они. Прямо перед тобой.
Она вышла во двор, в отступающую темноту. Как только она скроется из виду, надо поскорее придумать, где провести сегодняшний день.
Сегодня у нее только одна мысль: Сисс.
Это дорога к ней.
Это дорога к Сисс.
Не могу видеться с ней, могу только думать о ней.
Не надо думать о том, другом.
А только о Сисс, которую я нашла.
Сисс и я в зеркале.
Искорки и лучи.
Думать только о Сисс.
При каждом шаге.
Она дошла до первых заиндевелых деревьев, и они закрыли ее. Тут она сошла с дороги. Надо где-нибудь спрятаться и переждать, пока можно будет вернуться домой в обычное время, чтобы не было никаких расспросов.
Куда же пойти? Где провести весь длинный школьный день? И в такую стужу. Воздух, который она вдыхала, словно ком, застревал в горле. Мороз жег щеки. Но пальто у нее теплое, за осень она попривыкла к холоду и, в общем, не мерзнет.
Бах! — прогрохотал вдалеке черный блестящий лед на озере.
Прекрасно! Вот оно, решение. Сразу стало ясно, что делать:
Она погуляет по льду.
Совсем одна.
И дело теперь есть, и не замерзнет она, и вообще все правильно.
О прогулке по льду на озере в классе говорили все последние дни. Унн в разговорах этих участия не принимала, но прислушивалась к ним. Было ясно, что откладывать прогулку нельзя: в любой день может выпасть снег.
Где-то там, у озера, есть водопад, который за время этих долгих холодов замерз, образовав необычную ледовую гору. Говорят, он похож на замок, и никто не может припомнить, чтобы такое случалось раньше. К этому-то замку она и направится. Сначала надо пройти по озеру до места, где вытекает река, а затем вниз по реке к водопаду. На такую прогулку целиком уйдет короткий зимний день.
Отлично, весь день у нее будет занят.
Но ведь я собиралась посмотреть замок вместе с Сисс…
Она отбросила эту мысль, радостно подумав: в другой раз мы сходим туда вместе с Сисс, так будет еще лучше.
Лед на озере был такой гладкий и блестящий, что даже не был похож на лед. Не лед, а сталь. Пока озеро замерзало, в воду не упало ни снежинки — и ни снежинки не упало, когда оно замерзло.
Лед был толстый и крепкий. Он грохотал, лопался и становился тверже. Унн побежала вниз к озеру. В такой мороз только и бегать. К тому же ей хотелось поскорее оказаться там, где нет людей: сегодня никто не должен ее видеть. И вот ей это удалось. Не слышно доброго голоса тети, ее настойчивого крика: «Унн, иди сюда!» Она думает, что Унн в школе. А что считают в школе? Об этом она не подумала.
Ну, скорее всего, что она заболела. Может ведь такое случиться. Конечно. Сисс тоже так считает? А может быть, Сисс понимает, в чем дело?
Унн бежала, и мерзлая, твердая словно камень земля грохотала у нее под ногами. Она бежала зигзагами между редкими заиндевевшими деревьями, стараясь, чтобы любопытствующие глаза не видели ее. Надо сначала выйти на лед, а затем двинуться вдоль берега.
Сисс — вот о ком она сейчас думает. О том, как они завтра увидятся с ней, когда все немного уляжется и встреча не будет такой невозможной, как сегодня. Теперь она больше не одна. Нашла ту, которой скоро можно будет все рассказывать. Она радостно бежала вниз, ко льду, по покрытой инеем земле, среди покрытых инеем, сверкающих, как серебро, берез. Уже почти совсем рассвело. Земля, усыпанная широкими блеклыми листьями и блеклыми заиндевелыми травинками с изломом — Унн задевала их на бегу, и серебряный иней сухо шелестел, словно песок, под ее сапогами.
Она радостно думала:
Все толще и толще.
Таким лед и должен быть.
Он трещит по ночам. Кому-нибудь, возможно, не спится, и он думает: вот лед еще толще стал…
В такой мороз трещат и стены их старого деревянного дома. Тетя говорит, что это съеживаются бревна. Когда слышишь эти звуки по ночам, не надо произносить «все толще и толще», тогда думаешь: «…мороз-то какой, аж дом трещит».
Она уже стояла на берегу. Наверняка ее не видели, так что никто о ней никому ничего не скажет.
Как она и предполагала, в такую рань на льду не было ни души. Попозже сюда прибегут малыши, им разрешают возиться здесь сколько душе угодно: лед крепкий как скала, ни одного опасного места. Озеро большое-большое, получился огромный каток.
Через прозрачный темный лед у берега было интересно смотреть на дно. Унн всего одиннадцать лет, и она может плашмя лечь на лед, прикрыв с боков лицо руками, чтобы не мешал лишний свет.
