Ощущение при этом такое, словно смотришь в вымытое окно.
Только что взошло солнце, его косые холодные лучи проходили через лед и падали на бурое дно, покрытое илом, камнями и какими-то растениями.
У самого берега озеро промерзло насквозь. Дно было белым от инея, поверх лежал толстый слой темного гладкого льда. В эту ледяную глыбу вмерзли и широкие полукруглые листья, и узкие былинки, и какие-то семена, и соринки, и растопыренный бурый муравей — все это перемежалось бусинками воздуха, которые вспыхивали, словно жемчуг, когда на них падали солнечные лучи. Еще в эту глыбу вмерзли черные округлые прибрежные камни в какие-то ободранные прутики. Надломленные веточки папоротника стояли во льду, напоминая тонкое кружево.
Одни растения, как и до морозов, тянулись вверх, цепляясь корнями за дно, другие, плававшие раньше на поверхности, были скованы замерзающей водой и вмерзли в ледовый панцирь.
Унн лежала на льду, не в силах оторваться от мира, который был удивительнее любой сказки.
Хочу еще поглядеть…
Она лежала плашмя на льду, не чувствуя холода. Ее тонкое тело отбрасывало на дно причудливую тень.
Она немного передвинулась вперед по гладкому зеркалу озера. Кружевной папоротник во льду, залитый морем света, остался позади.
Вот он, этот страшный обрыв.
Там, где глубина была больше, дно и все на нем было бурое. Среди редких водорослей, в иле, маленький рачок шевелил клешней — видно, без толку, потому что вода не мутнела, а он не двигался с места.
Еще шаг от берега, и стена ила почти отвесно ушла в настоящую черную бездну. Этот страшный обрыв.
Унн передвинулась, тень скользнула за ней и, оказавшись над бездной, исчезла, словно провалившись куда-то. Это произошло так внезапно, что Унн вздрогнула и лишь потом поняла, что случилось.
Ее охватила легкая дрожь, ей показалось, что она лежит в воде, На миг у нее закружилась голова, но тут она вновь ощутила под собой надежный, толстый лед.
Однако глядеть на обрывающееся ступенью дно было неприятно. Тому, кто не умеет плавать, здесь конец. Плавать Унн уже научилась, но было время, когда она не держалась на воде и однажды попала на такое вот место. Она шла по дну — и вдруг под ногами ничего не оказалось, она вся застыла, чувствуя, как ее тянет вниз. В этот миг чья-то сильная рука рванула ее назад, к твердому дну, к радостно галдящим товарищам.
Унн еще думала об этой жуткой ступени, как вдруг узкая полоска снизу из тьмы стрелой метнулась к ней. Рыбка словно целилась ей в лицо, и Унн отпрянула, забыв про слой льда, разделявший их. Промелькнула полосой серо-зеленая спинка, затем показался рыбий бок, и неподвижный глаз на секунду с любопытством уставился на нее. И все. Рыба тут же ушла в глубину.
Я знаю, что рыбе здесь было нужно. Могу представить себе, как она сейчас там, в глубине, рассказывает обо мне другим рыбам. Это даже приятно.
Но любопытная рыбешка разрушила очарование. Унн стало холодно. Она поднялась и двинулась дальше — то трусцой, то шагом, то катясь по гладкому льду. Иногда она выходила на берег, быстро пересекала выступающие мысочки, снова возвращалась на скользкий лед. Она согрелась, ей стало весело. Она шла долго: до реки было далеко. Но она все-таки добралась до ее начала.
Водопада она не увидела и не услышала, он был ниже. Здесь, где начиналась река, вода текла плавно и бесшумно, лишь снизу доносилось журчание.
В этом месте из большого озера вытекала река. Вода струилась из-подо льда беззвучно и так ровно, что движение ее было почти незаметно — его выдавало лишь облако пара. Унн, забыв про все, стояла и глядела на эту картину, она словно видела хороший сон.
Как немного нужно для хорошего сна.
Ее нисколько не беспокоила мысль, что она находится здесь вместо того, чтобы сидеть на уроках, и что потом, возможно, будет нелегко оправдаться. Вода, плавно вытекающая из-подо льда, наполняла ее тихой радостью.
Конечно, даже сейчас прежние мысли возвращались к ней, увлекая ее на дно ямы, полной теней, но в этот славный час они сразу же отступали перед тем, что открывалось ее взгляду: перед большой рекой, бесшумно и плавно вытекающей из-под кромки льда и словно бы омывающей Унн, несущей ее, говорящей ей те слова, в которых она нуждалась.
Стояла такая тишина, что ей почудилось, будто она слышит водопад, его далекий гул — в том месте, где река бросается с обрыва. В школе говорили, что отсюда водопада не слышно, но теперь до нее отчетливо доносился его шум.
Туда-то тебе и надо. И не думай о том, другом. Нынче у тебя свободный день.
Туда, вниз, к водопаду, они собирались всем классом. До нее долетал его далекий гул, хотя, собственно говоря, его не должно было быть слышно.
Мягко и беззвучно черная озерная вода вытекала из-под сточенной кромки льда. Все время новая и чистая, она струилась мягко и плавно. Такое можно увидеть лишь во сне.
Далекий шум водопада напомнил Унн о цели ее пути. Она сбросила с себя оцепенение. Если бы можно было рассказать кому-нибудь о том, что она сейчас чувствует… Но она знала, что этого ей никогда не суметь.
Стоило немного постоять, как она замерзла. Мороз забирался под одежду. Чтобы согреться, Унн побежала.
Сразу за тем местом, где река вытекала из озера, шло понижение. Беззвучная ранее вода начинала журчать. Морозы и пар от потока сплошь одели уходящие вниз берега в удивительное ледяное кружево. Вода подбиралась к сосулькам, лизала их.
Кочковатый склон порос здесь вереском, иней на нем блестел, как серебро, в косых солнечных лучах. Сказочная страна. Унн прыгала с кочки на кочку. В ранце скакали учебники и коробка с завтраком.
Склон стал немного круче. Река тут текла между черными камнями, увенчанными коронами из блестящего льда, и шум от нее стал слышнее.
Унн знала, что спускаться сюда одной ей никто бы не разрешил. Она подумала: да вроде бы и не хочется. Но на самом деле ей хотелось этого все больше и больше.
Теперь до нее уже явственно доносился снизу манящий гул. Он был еще далеко, и чем больше он манил ее, тем правильней ей казалась мысль спуститься туда.
Она согрелась от беспокойного бега. Когда она останавливалась, дыхание ее клубилось небольшими облачками. Бежать в толстом пальто было неудобно, Унн стало очень жарко, глаза у нее блестели. Все чаще она переводила дух, стоя на кочке, и мно-' жество облачков ее горячего дыхания обволакивало ее.
Склон стал еще круче, шум реки усилился, но глухой гул водопада, и угрожающий и манящий, по-прежнему доносился откуда-то издалека.
Она подумала упрямо: Я не хочу.
Но она хотела. И это было как-то связано с Сисс. Единственно правильное решение — идти дальше, хотя она знает, что делать этого нельзя. Теперь уже отказаться от цели невозможно. Это связано с Сисс и всем тем хорошим, что угадывается впереди. Если сейчас повернуть назад, не дойти до того, что шумит там внизу, вернуться ни с чем домой, то у нее будет чувство, будто она чего-то лишилась, чего-то не нашла.
Вскоре гул водопада усилился. Река стала набирать скорость, на ней появились желтые полосы. Унн бежала под горку по посеребреннному ковру из вереска и кочек. Иногда попадались одинокие деревья. Гул усилился еще больше, внезапно перед ней возниклo звенящее водяное облако: она очутилась у края обрыва, у начала водопада.
Это было так неожиданно, что она остановилась как вкопанная, казалось, еще шаг, и она упадет с отвеса.
Словно две волны накатили на нее: сначала ледяная, от которой все в ней застыло, затем живительная, жаркая — как бывает, когда ждешь чего-то важного.
Раньше Унн здесь никогда не бывала. Летом никто ее сюда водил. Тетя только упомянула, что неподалеку есть водопад. В школе о нем заговорили лишь поздней осенью, когда вырос этот великолепный ледяной замок.
Так что это такое?
Это ледяной замок, но…
Солнце вдруг исчезло. Унн стояла в теснине с отвесными стенами. Возможно, солнце заглянет сюда позднее, сейчас же здесь царили тень и леденящий холод.
У ног Унн расстилалось волшебное царство ледяных пиков, сводов, заиндевелых куполов, плавных арок и хаотически развешанных кружев. Между ними били струи воды. Замерзая, вода возводила новые сооружения. Лед отделял от водопада рукава и направлял их по новым путям. Все сверкало. Солнечные лучи еще не добрались сюда, но все отливало каким-то особым голубовато-зеленоватым мертвенно-холодным блеском.
Водопад низвергался в зияющую посередине черную дыру, словно ведущую под землю. На краю обрыва вода струями вытягивалась вперед, меняя цвет по мере того, как водопад набирал силу, — сначала она была черной, потом зеленой, затем желтой и наконец белой. Из черной дыры несся рев: вода разбивалась внизу о камни и превращалась в белую пену. В воздух поднимались клубы тумана — дыхание водопада.
Унн издала радостный крик, но он потонул в гуле и реве — точно так же, как в холодной водяной пыли бесследно растворялись теплые облачка пара от ее дыхания.
