Еще одно любимое место – крыша дома. Залезали туда по решетке для дикого винограда. (см. план, крыльцо 1 и решетка 2), что вызывало большое беспокойство взрослых, т. к. решетка была старая деревянная и иногда отдельные ее звенья ломались даже от нашего маленького веса. Окончательно нам запретили лазать на крышу после того, как мы с Тамарой затащили туда пришедших в гости Рому и Севу Кранфусов. Сева решил обследовать чердачное окно, оттуда вылетело несколько ос и так искусали его, что он чуть не упал с крыши. Руки и лицо у него распухли и болели, гости срочно отправились домой.
А на ледник мы любили забираться потому, что там было уединенно и уютно. Можно было придумывать какие-то истории. Мы разгребали солому, добирались до льда и сосали холодные отломленные кусочки, в жару это казалось нам вкусным и приятным.
На большой ровной площадке земли перед домом Лазаревых – Луговских (на плане прямоугольник III) было излюбленное место для игры в склеп (в Москве это называлось «Чижик»), в «классы» и, главное, в крокет. В крокет с нами играли иногда и более взрослые дети и даже взрослые. Еще играли часто в серсо. Больших мячей для футбола или волейбола не было, да мы не видели и не знали, что есть такие игры. Никто не знал и про городки.
Вероятно, наши дети, и уж внуки и правнуки наверняка не знают игру в серсо, а тем более в крокет.
Для игры в серсо имелись деревянные, легкие, красиво окрашенные колечки, диаметром, пожалуй, порядка 25—30 см, и палочки длинной 50—70 см с поперечной палочкой на одном из концов, который брался в руку, а поперечина ограничивала расположение колечка, одеваемого на палочку. Играющие становились на некотором расстоянии друг от друга, и взмахом руки с кольцом на полочке надо было это кольцо правильно послать в сторону другого играющего, а тот своей пустой палочкой поймать летящее колечко. Кто больше поймает колец, тот и выигрывает.
Для игры в крокет имелся покупной набор деревянных полированных и раскрашенных молотков, крепких проволочных дужек. Собственно, молоток был цилиндрическим, диаметром, наверное, 8—10 см, длиной 18—20 см и круглой тонкой ручкой длиной что-то порядка метра. Его нужно было держать двумя руками в вертикальном положении перпендикулярно земле. Дужки П—образные, высотой 25 см и шириной 20 см.
Для игры очерчивалась определенных размеров площадка, обязательно очень ровная, чтобы шары сами не катились и не перемещались по ней. На нужном расстоянии размещались дужки, которые частично забивались в землю, играющие разбивались на команды, ходили по очереди. По определенным правилам надо было пройти постепенно, т. е. провести свой шар, ударяя в него молотком, через все дужки и закончить ударом о фок, который тоже был вбит в землю.
Схема площадки для игры в крокет
Так, доведя свой шар от фока А до фока Б, и пройдя через дужки-ворота и трудную, поставленную в центре «мышеловку» из 2-х перекрещивающихся ворот, надо было вернуться обратно, частично через те же дужки, но уже по другому краю площадки по стрелке (1). Ход – это удар по шару.
Иногда, чтобы занять правильную позицию перед нужными воротами, приходилось использовать несколько ходов-ударов, также можно было бить по шару противника и ударом от этого столкновения согнать его шар с выгодной позиции и тем самым помешать пройти очередные ворота, словом в игре было много правил, тонкостей и вариантов действий. Я пишу так подробно о крокете потому, чтобы показать, насколько сильно игра врезалась в детскую память. После Суража мы нигде больше крокета не видели, ни летом, когда жили на дачах, ни уже в послевоенные годы в домах отдыха или пансионатах.
Ну, а «склёп» или «чижик» – игра простейшая, хотя оказалось, что наши правнуки Ваня и Саша ее не знают. Для игры нужна только удобная палка и сам «склёп» – с двух сторон заостренный кусок ветки, длиной сантиметров 20 и диаметром 2—3 см. Палкой ударяют по кончику лежащего на земле «склёпа», он подлетает вверх и надо суметь вторично ударить по нему палкой, чтобы отбить как можно дальше. По определенным правилам, одни игроки отбивают «склёп» от начального, очерченного на земле квадрата, а тот, кто ведет, должен с места падения «склёпа» кинуть его и попасть в квадрат.
Наверное, за год или два до отъезда из Суража, мы много времени проводили в нашем садике. Старшие дети построили из досок, жердей и веток шалаш, что-то было настелено на землю. Все забирались в шалаш и дружно пели революционные песни. Откуда мы их узнавали, слова и мотив? Радио не было, от взрослых? Но пели долго, с упоением, не важно есть ли голос или слух. Главное – нам нравилось. Вот некоторые отрывки из песен:
Бедняк и рабочийВставай, поднимайся.Бросай свое делоВ поход собирайся.Смело мы в бой пойдемЗа власть СоветовИ как один умремВ борьбе за это.
Еще одна любимая песня о гибели отряда за революцию. Это уже тема гражданской войны:
Под тяжким разрывом гремучих гранатОтряд коммунаров сражался.Под натиском белых наемных солдатВ засаду жестоко попался.
Далее пленных красных заставляют перейти на сторону белых, те отказываются, их заставляют рыть для себя же яму – братскую могилу. Навстречу им вышел старик генерал:
Спасибо за вашу работу.Вы землю просили, я землю вам дал,А волю на небе найдете
Последний куплет звучал примерно так:
Мы сами копали могилу своюГотова глубокая яма.Пред нею стоим мы на самом краю,Стреляйте смелее и прямо.
Много пели мы и о каком-то защитнике бедняков атамане Чуркине, но, кроме последнего куплета, ничего больше не помню, хотя песня была трогательная и длинная:
Носилки не простыеИз ружей сложены,А поперек стальныеМечи положены.На них лежит сам Чуркин,Сам Чуркин атаман…
Сейчас, когда так много и молодых, и старых людей обращаются к Богу, к старым традициям и обрядам, я абсолютно не готов к тому, чтобы верить в приметы, загробную жизнь, гадания и т. п. Не верю и в существование некоей высшей силы или в Бога. Уж так повелось у нас в доме, до самых последних лет жизни родителей. По-моему, покойная Лена в этом отношении полностью походила на меня. Правда, когда я был достаточно маленьким, ну около 5-ти лет, Мария Ивановна пыталась меня учить молиться вечером перед сном. Я становился в своей кроватке, в ночной рубашке на коленки, как-то складывал руки и говорил что-то о здоровье для мамы, папы, Лены, родных и мог обращаться к Богу со своими пожеланиями. Например, так: «Пошли мне Боже…» А что мне было желать? Вроде все уже было и так, а не хватало одного – вожжей, как у кучера Ивана, чтобы играть в лошадки по настоящему, а не с веревочкой. Какое-то время утром я просыпался с надеждой, что обнаружу на кровати вожделенные вожжи, а их все не было и не было. И я перестал молиться, а Мария Ивановна перестала заставлять меня молиться, может, родители ей что-нибудь сказали, но эти слабые попытки религиозного воспитания больше не повторялись.
Оглядываясь на прошлые годы в Сураже, я задаю себе вопрос, который остается и теперь без ясного ответа. Почему мы с Леной, живя в такой близости с природой – река, луг, сад, парк, огород и домашняя живность, так были, в тоже время, далеки от всего этого. Рыбу не ловили, плавать не умели, грибы и ягоды в лесу не собирали, цветы не выращивали, своих грядочек не имели. Даже кошки в доме не было. Одно время кто-то подарил нам маленького хорошенького фокстерьера Тобика, и то он быстро куда-то исчез (мы о нем очень горевали). Получилось, что живем как в деревне, а по духу и образу жизни истинные горожане.
Суражский период жизни подходит к концу. Но еще несколько эпизодов того времени, не обязательно в соответствии с хронологией, я напишу.
Крайне редко, для меня и Тамары как огромный праздник, отец Тамары Юлий Григорьевич доставал из шкафа маленький паровоз, несколько вагончиков, собирал рельсы. В топку паровоза клались палочки, щепки и поджигались, а в котел заливалась вода, и пар приводил в движение состав. Для нас это было чудом и праздником.
В городе исчезла соль. Дядю Давида с группой рабочих фабрика направляет в Крым за солью для работников фабрики. Дяди не было две или три недели, все мы в беспокойстве спрашивали у взрослых, где же дядя. Наконец, вместе с вагоном соли все благополучно возвратились.
На главной улице городка, примерно в полукилометре от церкви, находилось большое нежилое здание местного Совета депутатов – народный дом или как все его называют Нардом. Власти устраивают лотерею с платными билетами и большим количеством каких-то выигрышей. А главный выигрыш – очаровательный жеребенок. Нам с Леной купили много билетов, мы даже что-то выиграли. Но главный приз не получили. Недовольные ушли домой. Уже в Москве дядя Давид, член комиссии по проведению лотереи, сказал, что билета, на который можно было выиграть жеребенка, и не было! Это была приманка, но с благородной целью собрать больше денег, которые потом были переданы в фонд помощи голодающему населению.
