– Жидковат наш молодец против Турилы, – засомневался боярин Мутур.
– Где не хватает сил, там ум и ловкость помогут, – отозвался Претич.
Когда Блуд встал в позицию, ворот его рубахи распахнулся, обнажив мускулистую грудь.
– Хорош наш молодец! – воскликнул воевода Стегги.
Едва Турила бросился на Блуда, тот быстро увернулся и ухватил противника сзади за шею. Силач попытался вырваться из крепких объятий, но руки соперника сдавили ему горло, словно железными тисками.
– Этак, Блуд задушит Турилу, – пробормотал удивленный Варяжко.
– Может и задушит, – спокойно согласился Претич.
Казалось, что здоровенный детина вот-вот задохнется: его лицо побагровело, глаза вылезли из орбит, а рот ловил воздух. Когда все уже решили, что ему пришел конец, Блуд резко отпустил его. Не ожидавший этого Турила рухнул всем телом на землю, подняв столб пыли.
– Победил Блуд, – заключил Ярополк.
Однако это утверждение оказалось преждевременным, потому что поверженный силач вскочил и с ревом ринулся на противника. Блуд тут же нанес ногой удар, от которого Турила покачнулся. Дальнейший бой выглядел так: силач безуспешно пытался поймать Блуда, а тот, водил верзилу за собой, словно быка на веревочке, и при этом постоянно его бил.
– Ох, и ловок он! – восхитился боярин Явтяг.
– Ой, глядите-ка! – истошно завопил шут.
А поглядеть было на что: один из ударов Блуда пришелся его противнику между глаз, и силач под радостные крики зрителей вновь распластался на земле. С четверть часа Турила пытался подняться, но у него это не получалось, а Блуд стоял и наблюдал за этими безуспешными попытками.
Свенельд презрительно поморщился.
– Чего же он глядит, а не бьет?
– Зачем бить того, кто уже повержен? – глубокомысленно изрек Варяжко.
Турила, наконец, встал на ноги, однако схватку не продолжил, а побрел, покачиваясь, прочь. Было видно, что каждый шаг дается ему с великим трудом.
– Допек наш молодец Турилу! – хмыкнул Стегги.
– Одолел все-таки! – обрадовался князь.
Все с восхищением смотрели на победителя. Молодой человек с очень светлыми волосами, бледным лицом, глазами дымчатого цвета и перебитым носом поднес Блуду его одежду.
– Блуд не расстается со своим слугой, – заметил Мутур.
– Запамятовал я, как его зовут? – спросил Варяжко.
– Фомой, – ответил Кары Тудков.
К победителю схватки приблизилась миловидная русоволосая боярышня. Краснея, она вытерла вышитым полотенцем у него со лба пот и стремглав убежала прочь. У наблюдавшего за этой картиной младшего сына Свенельда, Мстиши, в глазах мелькнуло отчаянье, а его брат, Лют, презрительно хмыкнул.
– Никак, Мутур, внучка твоя, любезничала с Блудом, – узнал боярышню Претич.
– Она самая, моя Радомира, – буркнул Мутур.
– Видать, Блуд ей люб, – заметил с улыбкой князь.
– Так, может, поженить их, – предложил Явтяг.
Мутур недовольно фыркнул.
– Чем тебе, боярин, жених не угодил? – удивился Варяжко. – Блуд молод, не беден и у князя на хорошем счету.
– Он христианин, – нехотя отозвался Мутур.
– Ну, и что, – возразил Ярополк. – Христиане верны своим женам, и у них крепкие семьи.
– Так-таки и верны, – усмехнулся Свенельд. – Поглядите-ка на нашего Блуда. Кажись, он уже забыл о Мутуровой Радомире.
Взор Блуда (как впрочем и взоры всех присутствующих мужчин) устремился на появившуюся красавицу с волосами цвета вороньего крыла, черными глазами и ладным телом. Одета эта молодая женщина была в изрядно поношенную рубаху и поневу14, а поверх одежды она нацепила на себя большое количество дешевых украшений: бус, подвесок и браслетов.
– Ишь ты! Вита, вдова Яна Волоха15, к нам явилась, – узнал красавицу Претич.
– Кажись, она тоже волошанка? – осведомился Варяжко.
– Да, волошанка, – подтвердил Претич.
– Сказывают, у нее дурное око, – заметил Явтяг.
Варяжко проворчал:
– Об ее дурном оке болтают бабы, чьих мужей она к себе в постель заманила.
Все мужчины, включая князя Ярополка, продолжали пожирать глазами Виту, она же, словно спасаясь от их жадных взглядов, повернулась и устремилась со двора. Только тогда, когда красавица скрылась из вида, Блуд вспомнил о князе и направился к крыльцу.
– Эка его разобрало от вида смазливой женки! – хмыкнул Свенельд.
– А тебя не разобрало? – ядовито поинтересовался Варяжко. – Али ты не вспотел и не пыхтишь, как печка?
Все захихикали, а Ногут сделал неприличный жест, за что получил от Свенельда оплеуху.
Блуд отвесил низкий поклон.
– Удалец! – похвалил его Ярополк. – Как ты силача Турилу свалил! Будешь нынче у меня на пиру почетным гостем!
Блуд еще раз поклонился.
– Благодарю тебя за великую честь, князь!
Глава 2
Дажьбог, Один или Христос
Минувшие со смерти Игоря тридцать лет – срок в общем-то небольшой. Хотя в народе этот князь успел стать почти легендой, бояре и воеводы отнюдь не забыли событий его правления. Особенно часто киевская знать поминала шумные пиры князя Игоря и его дружины.
В правление Ольги большие застолья почти прекратились. Изредка княгиня дозволяла дружине гульнуть в княжьей гриднице16, но сама, будучи женщиной скромной, не участвовала в гулянках, а предпочитала отмечать праздники там же, где принимала по будням пищу – в малой трапезной, представляющей собой небольшой зал, где за столом помещались сама Ольга, ее близкие да приглашенные бояре и воеводы.
Зато Святослав любил покутить, не зная меры ни в вине, ни в веселье. Княгине это не нравилось, и ее сын, почитая матушку (во всем, что не касалось дружины, войны и вероисповедания он был послушным сыном), гулял не в княжьих хоромах, а в других местах. Пир мог состояться даже в поле.
Ярополка, в отличие от его отца, многолюдные кутежи утомляли. От вина и шума у него по несколько дней болела голова, а порой случались и другие неприятные последствия. В конце концов, Варяжко ему посоветовал:
– Зови к себе на пир бояр и воевод, а прочие пущай сами по себе бражничают.
– Не обиделась бы дружина, – забеспокоился князь.
– А ты давай дружинникам побольше вина, и они на тебя не обидятся.
Пестун оказался прав: когда во двор выкатывали множество бочек с вином, ратники не стремились попасть за один стол с князем.
В этот день все было, как обычно. Простые дружинники начали пьянствовать во дворе еще до того, как Ярополк направился вместе с боярами, воеводами и старшими дружинниками в палаты. Оттуда, где кучками собирались воины, слышались радостные возгласы и разноязычные песни.
– Токмо бы не подпалили чего-нибудь, как в прошлый раз, – проворчал боярин Явтяг.
Князь пировал, как полагается, в гриднице, хотя участвующих в застолье людей было явно маловато для такого огромного помещения. Трое музыкантов играли на крыловидных гуслях, а едва возникали перерывы в музыке, как Ногут сыпал прибаутками. Однако старания гусляров и шута успехом не увенчались: музыка была плохо слышна из-за того, что звук разлетался по огромному пустому пространству, шутки же Ногута порядком всем приелись. В конце концов, раздраженный князь прогнал и гусляров, и шута.
Когда незадачливые забавники покинули гридницу, боярин Мутур произнес здравицу во славу Дажьбога. Почти все сидящие за столом осушили свои чарки, лишь Блуд и молчаливый воевода Теодрик Дьярвов пригубили вино. Мужи, не пожелавшие восславлять Дажьбога, оба были христианами.
– С нашими богами все понятно, – заворчал, глядя на них Мутур. – Дажьбог – солнцем управляет, Перун – хозяин дождя и небесного огня, у прочих божеств тоже есть свое место. А кто такой Христос? Почто люди ему поклоняются?
– Христос – сын Бога Единого Творца всего земного, – пояснил Блуд. – Он был послан на землю Своим Отцом, дабы люди узнали истину.
– А почто у нас никто Христа не видал? – продолжал вопрошать Мутур.
– Он жил среди иудеев, – подал голос Ярополк.
Боярин презрительно хмыкнул:
– Иудеев? Торговцев рабами?
В X веке торговля рабами являлась одним из самых доходных предприятий, поэтому евреи ею и занимались, нанимая в надсмотрщики представителей иных народностей.
– Да, – ответил Блуд. – У них та же вера, что и у хазар, а вернее хазары переняли веру у иудеев.
– И чем же иудейская вера от прочих вер отличается? – поинтересовался Стегги.
Неожиданно проявил осведомленность сын Свенальда, Мстиша:
– Иудеи давно уверовали в Бога Единого и не признают иных божеств.
Свенельд бросил недовольный взгляд на младшего сына, и тот втянул голову в плечи.
– Но они не сочли Христа Сыном Божьим, – добавил князь.
– Ну, и ну! – подал голос боярин Явтяг. – Почто же иные народы должны уверовать во Христа, коли иудеи от него отреклись?
