– Нет!
Он уже почти приблизился к Хидео, но тут кто-то сильным ударом сбил его на землю. Элдин в панике начал отбиваться руками и ногами, но затем понял, что это Оиси прижимает его к земле своим телом.
– Хидео! - закричал Оиси.
Но было слишком поздно. Старый самурай наносил молниеносные удары налево и направо, но уже через несколько мгновений враги окружили его со всех сторон, и кривые клинки заблестели в тусклых лучах вечернего солнца.
Самураи выскочили из таверны, массивные гафы создали сутолоку в дверях, пытаясь выбраться на улицу первыми, но фигуры в черном уже исчезли, растворившись в боковых переулках.
Элдин привстал на коленях. Он бросил взгляд на Оиси, который уже поднялся на ноги. Выражение безграничного страдания исказило его лицо.
Оиси бросился к телу друга, распростертого на мостовой. С горестным возгласом он опустился на колени рядом с Хидео.
– Оиси сделал свой выбор, - сказал Зергх, помогая Элдину подняться на ноги.
Элдин с недоумением посмотрел на гафа.
– Он еще мог успеть на помощь Хидео, - тихо произнес Зергх, - но был вынужден остановить твой необдуманный порыв, поскольку если бы нападавшие узнали, кто ты такой, они убили бы тебя в тот же момент. Оиси предпочел обязанность перед сюзереном долгу перед старым другом.
С этими словами Зергх отвернулся.
Элдин застыл посередине улицы, и Оиси с невидящим взглядом прошел мимо, неся на плечах тело павшего друга.
– Что, черт возьми, заставило тебя выскочить на улицу? - спросила Мари, когда Элдин появился в дверях.
– Просто я узнал того человека, который оказался в опасности. Это была моя племянница Тия.
Зергх резко обернулся.
– Что она здесь делает?
– Я не знаю, но, судя по всему, у нее имелись веские причины попытаться меня найти. Но теперь Шига схватили ее.
– Это были не Шига, - сказал Такаси, последним вернувшийся в таверну.
Самурай сжимал в кулаке кусок черной ткани.
Так, значит, Тия оказалась в руках Габлоны!
– Был момент, когда жизнь чужеземца по имени Ларис оказалась в опасности, - доложил вестник, дрожа перед Ульсаком.
Совсем недавно он участвовал в церемонии казни провинившегося уллы, вызвавшего недовольство мастера, и не испытывал никакого желания оказаться на его месте.
– И что же? - произнес Ульсак, глядя на подчиненного из-под полуприкрытых век.
– Его остановили, и он остался невредим, - продолжил вестник, решив не уточнять, кто остановил чужестранца.
– Ну, тогда все в порядке, - сказал Ульсак. - А что произошло с женщиной?
– Ее схватили люди Габлоны. Чужеземец по имени Ларис, судя по всему, был этим расстроен - она выкрикивала его имя.
«Может быть, это любовница Лариса? - подумал Ульсак. - В таком случае ее можно как-то использовать».
В течение последних нескольких дней он размышлял о том, как ему захватить Элдина и Габлону целыми и невредимыми. Габлона уже, можно сказать, находился у него в руках, но посланники, навещавшие Лариса, вернулись с донесением, что тот проводит работы по укреплению обороны таверны. Многие погибнут в ходе штурма, но эта мысль не особенно беспокоила Ульсака.
При необходимости он готов был пожертвовать жизнями и десяти тысяч своих подчиненных. Он боялся только того, что Элдин сам мог погибнуть в ходе сражения. Ульсак теперь понял, что недооценивал этого человека, подумав, что тот в конце концов покорится своей судьбе, как на его месте поступил бы любой адепт Аль-Шиги. Если кто-то из его соотечественников узнавал, что за ним охотится мастер, чаще всего он просто выходил на площадь, покорно ожидая своей участи.
Согласно обычаю, того, кто смирился со своей судьбой, следовало убить одним безболезненным ударом. Укрываться от мастера означало обречь себя на муки. Ульсак ожидал, что Элдин выберет безболезненную смерть.
Гибель Элдина в ходе штурма таверны нарушила бы планы Ульсака. В конце концов, он был Има, и соответствующее жертвоприношение должно освятить момент двойного затмения. Две жизни, олицетворяющие два светила, - необходимо, чтобы все произошло именно так.
– Так ты говоришь, что женщина теперь у толстяка?
– Да, о великий.
Посмотрев на уллу, Ульсак удовлетворенно улыбнулся. В последнее время все приближенные начали величать его таким титулом. Они уже свыклись к мыслью о том, кем на самом деле является их предводитель.
Он понял одну особенность характера Лариса. Этот человек был настолько глуп, что мог проявлять сострадание. Он видел, с каким участием относится Элдин к своим подчиненным. Это была явная слабость, и, возможно, в дальнейшем Ульсак сможет ею воспользоваться.
– Я хочу отправить посланника к тому, кто охраняет Габлону. Ты понимаешь, кого я имею в виду?
– Да, о великий.
– Дай мне время немного поразмыслить, и затем я вновь призову тебя.
Издав вздох облегчения, вестник вышел; Ожидавшие в прихожей уллы посмотрели на него с некоторым удивлением, поскольку уже не рассчитывали вновь увидеть живым своего товарища. Среди собравшихся в прихожей вестник заметил незнакомца и тут же припомнил, что уже видел его. Это был сумасшедший шаман, появившийся возле Седы несколько дней назад.
Подхватив старика под руки, двое улл вошли в зал для аудиенций.
Ульсак вопросительно посмотрел на подчиненных, а затем перевел удивленный взгляд на фигуру в лохмотьях.
– Что вас заставило привести ко мне этого грязно го оборванца? - спросил Ульсак.
– Он будоражил народ своим поведением,- доложил один из улл и, отпустив старика, толкнул его на пол.
– Каким образом?
– Мы нашли его у двери во внутреннее святилище под основанием Святыни Святынь.
Ульсак с любопытством посмотрел на груду тряпья, распростертую у его ног.
– Ну так убейте его, - лениво бросил Ульсак. - Мы не имеем такого права. Он юродивый, шаман и, следовательно, находится под защитой наших законов. Только Верховный Мастер может убить юродивого, причём без свидетелей, - сказал улла.
Старик поднялся на колени и бросил на Ульсака долгий проницательный взгляд, после чего снова бросился ниц.
– Я видел глаза Имы и теперь обрел спасение! - воскликнул шаман.
Уже приготовившись распорядиться ликвидировать источник беспокойства, Ульсак остановился на полуслове.
– Как ты об этом узнал? - спросил он. Только узкому кругу приближенных было известно о его подлинной сущности.
– Разве Седа не является путем, по которому должен проследовать Има? Я пришел возносить молитвы пepeд Святыней Святынь, поскольку скоро он поднимется по ней и откроет всем свое лицо, - воскликнул старик.
– Вы, как наш предводитель, можете приказать его убить, - прошептал один из улл. - Он провозглашал вас Имой не только перед нами, но и перед представителями других кланов.
Ульсак слабо улыбнулся. Разве Има не нуждается в пророке, который предскажет его появление? Его подчиненные не подходили на такую роль, поскольку это выглядело бы подозрительно.
Ульсак повернулся к сервировочному столику и отрезал часть руки «гниющего человека».
– Подойди ко мне, старик, ты, должно быть, голоден.
С этими словами Ульсак протянул шаману кусок деликатеса. Старик посмотрел на Ульсака алчным взглядом и, схватив лакомство двумя руками, жадно впился в него зубами.
– Убирайтесь с глаз моих! - крикнул Ульсак, повернувшись к уллам. - Как вы только могли подумать о том, чтобы причинить вред предвестнику Имы!
Уллы испуганно попятились, и, когда дверь за ними закрылась, Ульсак, склонившись над столиком, вскрыл живот гниющего человека.
– Выпей со мной, старик, - радушно предложил он, не заметив, как шаман подавил желудочные спазмы, когда запах «гниющего человека» наполнил помещение.
– Неужели моя бывшая любовница пожаловала к нам собственной персоной? - лениво бросил Габлона, рассматривая Тию сквозь полуприкрытые веки.
Тия повернулась и посмотрела на Хасана, ответившего ей понимающей улыбкой.
– Я собиралась зайти и к тебе, но не смогла узнать, где ты скрываешься.
– Ну разумеется, я тебе верю, - произнес Габлона и сделал Хасану знак оставить их наедине.
Желая остаться свидетелем их разговора, Хасан неподвижно замер в дверях, словно бы распоряжение Габлоны к нему не относилось.
Кох остановил на нем пристальный взгляд.
– Ты можешь оставить нас, Хасан.
– Не исключено, что она представляет собой угрозу, - рассудительно произнес Хасан. - Было бы более разумно, если бы рядом с вами оставался охранник.
– Я сказал, ты можешь идти.
Тончайшая улыбка тронула губы Хасана, но, когда он повернулся, на его лице застыло упрямое выражение. Дверь закрылась за его спиной. Тия с любопытством наблюдала за этой сценой.
– Я не видел тебя с тех пор, как закончилась игра с Александром, - начал Габлона вкрадчивым тоном.
