Когда горит лес, все дружно бегут из него. Куда нам бежать? Как вы думаете, сэр Маккинрой, с чего можно начинать говорить с нашими ястребами, отстаивая принципы мирного сосуществования всех наций на земле.
Первый раз Первый Координатор при Маккинрое заговорил откровением мысли. Полковник понял, что его далекий дядя видит в нем фигуру, способную отстаивать его помыслы. И даже, если сейчас он не сможет дать приемлемый ответ, милорд не станет его за это укорять или поторапливать. Но сам Маккинрой уже имел на это счет свои рассуждения, с которыми еще ни с кем не делился.
— Я полагаю, сэр, — вдумчиво начал он, — начинать надо с того, что СССР не так силен, как доносят наши агенты. В газетах пора давать иную характеристику. И, наверное, правильнее было бы начинать экономическое наступление на Советы. Это в отдаленной перспективе. А в ближайшей, и это мое окрепшее мнение, начинать надо и немедленно, с окончания войны во Вьетнаме. Разговоры о мире можно начинать только с окончания всех войн. Я был несколько раз во Вьетнаме на месте боевых действий, сильно ощущал это непреходящее чувство неправедности того, что мы там делаем.
Стыд, никчемность самого дела. "Находиться там, имея совесть и возможность влиять, очень трудно. Америка потеряет себя и не сможет остаться авторитетным государством, если будет с обреченностью армейского капрала маршировать по вьетнамским джунглям и болотам, требовать соблюдения условий мирного сосуществования от других. Мы становимся столь одиозными, столь нарицательно отрицательными, что наше глухое упорство восстановит против нас даже союзников и будет на руку коммунистам. Эта война не дала нам ни одного плюса. Только кровавые минусы: политические, экономические, моральные. Народ ропщет, деградирует, уходит в себя, раскалывается на два больших противостоящих лагеря. Кто и под какими идеями их потом объединит? Это все может обернуться большой трагедией для нации. Если Америка желает оставаться великой, она не должна вести войны. Никакие. Тогда за нами потянутся народы. Не за коммунистами.
Координатор медленно сомкнул веки.
— Сэр Маккинрой, очень трогательно и больно. Вы сможете также сильно высказаться на большом совете?
— Я не специалист выступать перед большими аудиториями; но, если это нужно уважаемому совету, я найду нужные слова.
Милорд слабо улыбнулся.
— На моей памяти, по-русски, так резко правду матку рубил советский лидер Хрущев. Очень прямой и громкий человек. Но он немного знал нужных слов. Кроме силы выражения у него начисто отсутствовала логика доказательности и тем более учтивости. А у вас в слове есть уважение и к слову, и к тем, к кому оно относится. — Первый Координатор некоторое время помолчал. — Это ценится.
И сильно, и доказательно. Хорошо. Эксперты проработают детально этот вопрос. Война, конечно, войной и будет: и малая, и большая. Как нам сделать, чтобы мы не теряли своих позиций. Чтобы наши уважаемые ястребы не смогли выдвинуть более-менее весомые аргументы в защиту своих интересов.
По жесту Маккинрой понял, что пора ему вступить в разговор.
— Первое: Советы съедят себя сами. Плановая экономика, в руководстве которой сидят дилетанты и воры, никуда кроме как к стагнации не приведет.
— Это сейчас. А, если через пять-семь лет в правительстве обоснуются здравомыслящие, честные специалисты?
— При Сталине сохранялась честность поднадзорная, из-за страха быть расстрелянным. При Брежневе порядочны находятся на самых низких ступеньках руководства. Им никогда не подняться даже на уровень среднего звена. Серые крысы и близко не подпустят их к своим теплым бесконтрольным кормушкам. Мы следим за кадровыми перемещениями в СССР.
Передвижки на всех ступеньках иерархической лестницы объясняются только карьеризмом, личной преданностью поголовно всех страждущих заиметь место под солнцем. Ни о какой селекционной работе с талантами для руководства речи нет.
— Что-то экономические и политические отделы ЦРУ мне такую информацию не предоставляли.
— Они еще собирают материалы, анализируют. Я немного опережаю в выводах, в предсказаниях. Раньше этот вопрос был менее существенен, сейчас же в руководстве, производстве, науке кадровый вопрос принимает принципиальный вес государственной силы.
Первый нажал кнопку селектора.
— Предупредите директора ЦРУ, чтобы он через два часа был у меня.
Посмотрел на Маккинроя.
— Сэр, сохраните этого молодого монаха. Я бы хотел его увидеть вместе с Большим Чемпионом, настоятелем. Мне Нравятся эти люди.
— Для этого необходимо, чтобы полковник Динстон был в Вашингтоне и никуда не отлучался. Me вообще непонятно, чем досадил ему монах, что он так долго и упорно за ним гоняется. Для меня это какая-то досадная тайна.
— Я вызову его начальников, поговорю с ними. Мне тоже начинает надоедать эта подозрительная, ничем необоснованная возня. Его миссией в свое время был Тибет. Южная Америка совсем не то направление, где должен был находиться полковник в последний месяц. Я дам указание группе анализа и надзор, они проследят последние его семь лет: кто направлял его и куда. Итоги его работы. Встречи с различными лицами.
Маккинрой понял, что аудиенция закончена. Поднялся. Поклонился и в сопровождении дворецкого покинул пределы замка. На небольшой полянке его ждал четырехместный вертолет. На нем он быстро перелетел к большому частному аэродрому. Откуда «Боинг» с экспертом на борту взял курс на Рио-де-Жанейро.
Первый Координатор вызвал сотрудника по спецобеспечению.
— Весь разговор записан?
— Да, милорд.
— Сделайте монтаж тех его участков, где сэр Маккинрой обосновывает слабости будущего СССР.
— Будет сделано, милорд.
— Завтра к десяти дня они должны находиться у дворецкого.
— Будет сделано, милорд.
Глава шестая
Но Рус, мало следовал советам сочувствующих. Номера кают, неосторожно предоставленные месье Боднаром, завладели его умом. И сейчас он более подумывал, как самому нейтрализовать контингент опасных пассажиров, которым вовсе не место было на этом сугубо мирном гражданском пароходе. Предостережения об опасности его менее всего отвлекали. Если противник опередит, к чему тогда предостережения: тогда он погибнет наверняка. Погибнут близкие ему люди. Расстроить ряды врагов: внести панику, страх, сумятицу в головы пока еще ничего не подозревающим парням из наемников и наци-это позволит выиграть и время, и может быть выиграть весь круиз до самого Кейптауна. А там…
Оружие есть. Пострелять можно будет. Первые пятеро из бригады наци уничтожены: пусть мечутся, пусть ломают головы, в чем дело. Когда оставшиеся обнаружат пропажу, откроют двери в каюту, смертельный шок долго будет держать их за горло. Это удержит их от немедленных, авральных действий против раненого. Прикидывая, что можно предпринять в отношении оставшихся, вспомнил про упомянутых полицейских, членов "эскадронов смерти", которые находились через три каюты от номера Сен Ю. Очистить палубу, на которой находился монах, следовало в первую очередь.
Для удобства слежения за пространством коридора Рус напротив своей каюты немного выше к потолку приладил два небольших зеркальца так, чтобы из каюты наблюдалась вся площадь коридора в обе стороны.
Корабли и пароходы почти всех классов Рус изучал на базе в Корее.
И способ передвижения вне борта от иллюминатора к иллюминатору был разработан специалистами спецслужб относительно давно. Поэтому в каюте у него имелась специальная оснастка. Не более часа понадобилось Русу, чтобы подготовить крепежи с крюками, веревки и на исходе второго часа вечером заглянуть в каюту к полицейским с моря. Там возбужденно расхаживало двое насупленных, которые что-то активно жестикулировали и эмоционально доказывали друг другу. На столе лежали пистолеты, стояло несколько бутылок вина, пиво. В это летнее время иллюминаторы всех кают были открыты. Скоро сквозь шум волн и работу винтов монах стал различать речь говорящих.
— …Что выжидать? Кого? Убьем китайца с бабами, второй сам объявится. Разве мы не так поступали раньше? Все их деньги становятся нашими премиальными. И делу конец. Какие мысли? Какие сомнения? Действовать надо. Нас одиннадцать человек. В противном случае мы от скуки перепьем все запасы вина на корабле. Сколько народу постреляли, а тут… Мы же не идем против закона. Мы обороняемся. А эти ублюдки только переступив нашу границу уже были вне закона. Чего молчишь?
— А что говорить? Соберется вся группа, обсудим и решим, как лучше действовать.
— Так давай собираться. Только не сидеть, не лежать на этих качающихся нарах. Не пить дерьмо, которое притянули с собой. Здесь имеются напитки получше…
Говорящий снова открыл рот для продолжения весомой речи, но вдруг резко откинулся к двери и упал. Второй не успел уяснить, почему и куда пропал товарищ, как так же неожиданно и резко последовал за первым.
