Уже шесть часов, а у него еще несколько задач на сегодня, которые он не закончил. Это странно, это дико для него. Он всегда все делает вовремя, всегда успевает точно в срок, никогда не выходит за свои рамки определенного времени.
Гермиона меняет его, перестраивает заводские настройки, которые он несет на себе, точно крест, всю сознательную жизнь. Возможно, девушка сама не понимает, какое влияние на него оказывает. Или понимает? Северус даже жалеет, что слишком воспитан. Он не станет копаться в ее мыслях без позволения.
А еще не может отрицать очевидного: его влечет к своей жене и совсем не так, как раньше.
Изначально у Северуса появляется желание защитить ее. Своеобразное искупление за ошибки прошлого побуждает его сознание стать для нее опорой. Со временем появляется что-то другое. Он хочет понять Гермиону.
Ее мысли, слова, действия, поступки. Хочет увидеть ее маленькие привычки, научиться верно воспринимать ее эмоции. Северус даже ругаться с ней любит. Это странно и немного дико для него, но…
Он понимает, что ругаться хочет исключительно с ней и больше ни с кем.
Они и громко скандалят временами, и сверлят друг друга взглядами, и не разговаривают целыми днями, и даже игнорируют существование друг друга. Они разные, у каждого была своя жизнь до брака.
Абсолютно, совершенно разная жизнь.
Однако со временем он понимает, что хочет открываться ей, чего не было раньше. Она постепенно открывается ему. Для этого требуется время, много — много, черт возьми, — времени, но они оба начинают стараться.
Оба идут навстречу друг другу.
Вчерашняя ночь помогает понять, что эти медленные шаги оказываются верными. Северус весь сегодняшний рабочий день периодически сжимает и разжимает пальцы рук, чувствуя в них странное покалывание. Эта девушка с ума его сводит.
И ему, почему-то, совсем не хочется больше ей в этом мешать.
В дверь два раза стучат.
Северус дергается от неожиданности, выбираясь из собственных мыслей, и поднимает взгляд сначала на дверь, затем на висящие над полкой часы. И кого черт принес к семи часам? Его рабочий день давно закончен.
— Войдите, — небрежно произносит он и делает глоток остывшего чая.
Дверь с тихим скрипом открывается, от чего Северус морщится. Следует позвать мастера смазать петли. Мужчина не терпит хозяйственных неполадок ни в доме, ни на рабочем месте. Он даже на мгновение отвлекается на эту мысль, упуская из внимания внезапного посетителя.
Звук цоканья небольших каблуков возвращает способность мыслить. Северус хмурится, глядя на неожиданную гостью.
— Рита, — сдержанно выдыхает он, — мои рабочие часы для посещения давно истекли. Если желаешь что-то обсудить по работе, запишись на прием через Люцинду.
Журналистка бросает сумку на стул, а сама садится в кресло, поставив возле себя наполовину пустой бумажный стаканчик. Северус чувствует запах кофе. Он не поклонник данного напитка.
Рита кладет ногу на ногу и с некоторым упоением смотрит на начальника отдела. Северус, к сожалению, не понимает, что из себя представляет ее ухмылка. Он вообще Риту никогда не понимал, но это ни разу не было для него проблемой. Для нее тоже.
Северус старается вернуть свое внимание незаконченным делам, которые держат его на работе дольше положенного, но ему не удается сосредоточиться. Если целый день мысли его возвращались к событиям прошлой ночи, то сейчас ему тяжело находиться в кабинете с человеком, мысли которого громче, чем его собственные.
Мужчина поднимает взгляд.
— Рита, — смотрит он на женщину, — что ты хочешь?
Журналистка широко улыбается, растягивая губы в саркастичной улыбке, и Северус видит, что предпочтения женщина по-прежнему не меняет. На ее губах снова масляная помада неестественно алого цвета. Как же он раньше не замечал, что она такая вульгарно яркая?
— Странный вопрос, Северус, — выдыхает женщина, — может, я соскучилась, — жмет плечами она, невинно похлопав глазами.
Северус снова берет в руки перо, опуская его в чернильницу.
— Мне придется попросить тебя покинуть мой кабинет, — спокойно произносит он, держит фирменную марку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На дискуссии с ней времени у него давно нет, он четко обозначает свои позиции на этот счет еще в тот день, когда просит статью о собственной свадьбе несколько месяцев назад. Северус может с уверенностью сказать, что Рита его просьб совсем не слушает.
Или не хочет слышать.
— Брось, я пошутила, — прыскает она, — наверное, — негромко добавляет женщина.
Северус бросает на нее быстрый взгляд и снова возвращает свое внимание работе.
— Времени на шутки у меня нет. У тебя что-то срочное?
Мужчина произносит это только из вежливости, лишь бы отвязаться от нее поскорее. Ему сейчас чертовски некомфортно от того, что он собственные мысли не может держать в узде. Они словно живут своей жизнью, снова и снова возвращаясь к воспоминаниям о прошлой ночи с молодой женой.
Он нетерпеливо сжимает губы.
— Да нет, — уклончиво произносит она, склонив голову и внимательно его рассматривая. — Знаешь, интересно ты вещаешь о времени. Ты его, кстати, видел?
Перо мужчины торопливо бегает по бумаге, но почерк его все также спокоен, слегка размашист и резок. Он держит всю ситуацию под контролем.
— Да, видел, — коротко отвечает он.
Северус уже не знает, как намекнуть на то, что он хочет закончить все дела наедине с собой и поскорее вернуться домой. Домой. Мужчина не помнит, когда последний раз так сильно хотел в него вернуться.
Это что-то новое. Совершенно, абсолютно новое.
— Задерживаешься, — продолжает разговор Рита, словно не замечая, что собеседник на него совсем не настроен.
Северус сжимает челюсти, перо его на мгновение замедляется. Он перехватывает его пальцами и прерывисто вздыхает. Он не понимает, чего она хочет, но Рита просто так ничего никогда не делает. Это он знает.
— Так бывает, — прохладно замечает он.
— Время теряешь, — тут же реагирует Рита. — А вот твоя жена совсем наоборот.
Клякса на пергаменте появляется неожиданно. Черное пятно плывет по тексту, давая Северусу понять, что придется переписывать весь документ заново. Однако эта мысль приходит куда позднее. Первая мысль затмевает все прочее.
Он поднимает взгляд.
— Что ты хочешь этим сказать? — старается спокойно произнести он.
Старается изо всех сил, но что-то получается совсем плохо. Странное, совершенно незнакомое ему чувство внезапно гудит глубоко внутри. Может, он все-таки заболел? Что же с ним такое происходит?
Рита кривит линию губ. Ей наконец удается его заинтересовать.
— Ничего, — парирует она, растягивая губы в улыбке. — Абсолютно ничего, — чуть прихлопывает она в ладоши.
Северус неотрывно смотрит на журналистку. Риту веселит его поведение. Кажется, он даже задерживает дыхание. Неужто в жилах бывшего зельевара закипает кровь? Она кривит линию губ и кладет руки на подлокотники кресла.
— Я хочу сказать лишь то, что мистер Уизли после нескольких месяцев пребывания на службе выглядит куда более счастливее в компании мисс, — Рита театрально вздыхает, прикладывая пальцы к губам. — Ах, прошу прощения, с миссис… Миссис Снейп.
Северус чувствует, как пальцы сжимают перо настолько сильно, что белеют ногтевые пластины. Кажется, еще немного, и перо будет непоправимо испорчено. Мерлин, откуда берется агрессия? Почему глупый треп неизменной сплетницы так сильно разжигает печи у него в груди?
— О чем ты говоришь? — голос тверд, точно сталь.
— О том, что вижу, — глядя в темные глаза мужчины, отзывается она.
Северус кладет перо в чернильницу. До работы уже нет никакого дела, пергамент можно выбрасывать, а дело придется переписывать с нуля, а он не помнит из этого документа ни единого слова. Черт возьми, да что со мной происходит!
— Объяснись, — настаивает он.
Мужчина складывает руки в замок перед собой. Рита замечает, как он старается держаться стойко, но у него не выходит. Мерлин, да он в бешенстве! Он в бешенстве, но подавляет его так, как только может!
