не означает «по праву претендует на более высокое положение», это понятие имеет негативный оттенок обостренной и необоснованной честолюбивости и самолюбования. Не мой случай.
Я хмыкнул.
— Я запомню. Но если зазнаешься — буду дразниться.
— Договорились, — с серьезным видом кивнул ученый. — Второе, говоришь… Значит, ждет меня награда за фотосинтез.
— Погоди, — сбился с толку я. — Так ведь это известный науке процесс…
— Теперь ты не понял, — с терпеливым вздохом Тайвин поправил очки и устроился поудобнее: взял со стола голопланшет и стилус, поерзал в кресле, закинул ногу на ногу, развернул проекцию и принялся накидывать мозгодробительную схему.
Я слез со стула и сел перед ним и плодом его стараний прямо на пол. Мне было до чрезвычайности интересно, а штатный гений соскучился по внимательным ушам и чтению лекций, так что хотя мы оба и понимали абсурдность игры в преподавателя и студента, но нас обоих это устраивало.
— Как ты знаешь, на Земле, во всех пяти мирах и на Шестом эволюция хотя и шла немного разными путями, но все же принципиально схема развития одна и та же, пусть и с поправкой на включение отдельных атомов кремния в органические молекулы в неключевых позициях в случае Шестого. Грубо говоря, если бы не произошло невозможное с научной точки зрения появление кремнийорганики, мы бы получили скорее всего ровно то же, что и обычно. Сначала органические молекулы, потом организация жизни в простейшие прокариотические микроорганизмы, обретение ядра, потом, по гипотезе Апдайка, вольвокс изобрел смерть, и пошло-поехало, растения, животные, человек разумный. Если повезет.
— А здесь? — дисциплинированно подхватил я театральную паузу ученого.
— А здесь, мой кошкоглазый друг, случился лютый облом с фотосинтезом.
— Уважаемый профессор! Добавьте академичности, — попросил я и, не выдержав, прыснул.
Тайвин подождал, пока я подавлю смешки, и продолжил, снова вздернув указательным пальцем съехавшие очки обратно на переносицу.
— Биологический смысл фотосинтеза не в том, чтобы превращать углекислый газ в кислород и тем делать полезное для всего дышащего живого. Растения, как и любой другой организм, исключительные эгоисты, их цель — выжить самым эффективным путем. Поэтому фотосинтез им нужен, чтобы запасать энергию и питательные вещества в виде глюкозы и аденозинтрифосфорной кислоты, которую ты должен со школы помнить под аббревиатурой АТФ.
Я кивнул и преданно уставился сквозь проекцию на ученого.
— Про циклы Кребса и Кальвина, световую и темновую фазы фотосинтеза и типы хлорофилла я тебе рассказывать не буду, это долго, и помню я их плохо, — махнул рукой гений. — А вот про то, что существует бесхлорофилльный фотосинтез ты, скорее всего, никогда не знал.
Я изумленно помотал головой, отвечая на его вопрос и удивляясь одновременно: чтобы штатный гений — и чего-то не помнил?
— Сетчатка нашего глаза выстлана фоторецепторными клетками, которые воспринимают кванты света и переводят видимый нами спектр электромагнитного излучения в информацию, доступную сознанию, а ответственен за это светочувствительный белок родопсин. Так вот, похожий на него по строению хромопротеин обеспечивает для простейших бактерий Земли, галоархей, возможность жить, питаясь одним светом. Это особый класс простейших организмов, у них вся клеточная стенка пронизана бактериородопсином, который функционирует как протонный насос.
Тайвин указал на схему и погрузился в объяснения того, как работает эта штуковина, и как квант света преобразуется в энергию химических связей. Понимая, что с каждым предложением становлюсь чуточку умнее, но вместе с тем начинаю стекленеть, как муха на морозе, я помотал головой и прервал его измышления:
— Это все здорово, Тай, но, может, ближе к Седьмому перейдем?
— А я к чему веду? — с раздражением поправил очки гений. — Потерпи еще две минуты.
Я смиренно сложил руки и кивнул: а куда мне деваться?
— Так вот. Есть теория эндосимбиогенеза, согласно которой митохондрии, хлоропласты и некоторые другие пластиды клетки изначально были самостоятельными организмами, но объединились с эукариотической клеткой, чтобы выжить, и настолько продуктивным вышло это соседство, что сейчас мы имеем тончайший и сложнейший механизм функционирования живой клетки во всех семи мирах, включая Землю. А здесь, помимо классических органоидов и хлоропластов у растений, у всех живых организмов, подчеркну, у всех, в клетку встроены пластиды, работающие на родопсиновом фотосинтезе. Понимаешь, что это значит?
— Что жизнь на Седьмом — помесь солнцеедов и джедаев! — восторженно заключил я. — Это ж почти как мидихлорианы!
— Тьфу, — чуть не плюнул раздраженный ученый. Потом снял очки, свернул проекцию со схемой и испытующе прищурился на меня. — Хотя… Пожалуй, ты не так уж и неправ. Мало того, что любое существо Седьмого способно жить просто за счет света своей звезды практически неограниченное количество времени, если оно не собралось умирать или если нет возможности питаться как-то по-другому, так мне теперь понятно, почему тут расцветки такие дикие у всего живого. Хлоропласты отражают зеленую часть спектра, а родопласты — синюю. Вот поэтому все здесь сиреневое, голубое, ультрамариновое, фиолетовое и лиловое. Как это влияет на биологию клетки и механизм эмпатии еще предстоит понять. Но сначала я докажу безусловную правильность теории эндосимбиогенеза и симбионтного родопсинового фотосинтеза и получу Нобелевку. Это я вижу так же ясно, как тебя сейчас.
— Ты? Меня? Ясно видишь? Ты что, коррекцию зрения когда-то успел сделать? — полюбопытствовал я, не особенно надеясь на внятный ответ. Идея Нобелевской премии явно всерьез захватила воображение моего друга.
— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — подмигнул мне Тайвин, а я поразился тому, насколько
