Мы еще помолчали, успокаиваясь. Потом Кортик говорит:
– Я буду к тебе приходить.
– Конечно, будешь! Куда ты денешься.
– Я буду приходить сам. По своей воле.
– По своей, по своей, – успокоил я Кортика.
И подумал: «Поговорим, когда я к нему приду по своей воле. Пока, правда, не хочется даже спускаться. Но как только захочется!..» В тот момент я еще верил, что всемогущ. А Кортик говорит:
– Я могу доказать, что мы не вместе. Я знаю, где сумка с чучелом Улисса. Теперь ты попробуй узнать это у меня.
– Сумка с чучелом Улисса? Да запросто. Ты закопал ее во дворе Коха у сарая с инструментами.
– Нет, – покачал головой Кортик.
– Нет? – Я задумался. Вспомнил, как сижу на отмостке, заколачиваю гвоздики в рейки, чтобы вставить стекло.
– Видишь, – заметил Кортик. – Ты не можешь вспомнить, где закопана сумка. Ты сидишь на отмостке, вставляешь стекло, а я пошел похоронить Улисса.
– Как ты это делаешь? – спросил я. – Как тебе удается не думать об этом месте?
– Очень просто, – усмехнулся Кортик. – Я думаю, как ты сидишь один у подвального окошка и вставляешь стекло. Вот и все, Атила. Все! У меня получилось.
– Эй, подожди! – Я испугался, что он быстро уйдет. – Ты ей скажешь про сумку?
– Скажу. Она заслужила.
– Скажи, что это я тебе подсказал.
– Хорошо.
– Еще подожди! Скажи Эйсе, чтобы она сменила мундштук в саксофоне. Тогда ей больше не будет мерещиться умерший ребеночек в манеже.
– Мундштук? – уточнил Кортик.
– Да. Он как-то его обсосал, когда еще был жив. Скажи, что это я передал.
– Хорошо…
– Эй, подожди!
– ……..
Через год с небольшим Кортик встретился с бабушкой в Надоме. Он приехал первым, осмотрел пустой дом, открыл окна. Побренчал на пианино, сел в коляску Атилы, раскрутился на месте и пошел на второй этаж. Знаете, что он там обнаружил? Обгоревшую стену над ложным камином.
В день, когда Ассоль Ландер подъехала к Надому, пошел снег. Конец октября – чему удивляться. Она шла в густом падающем снегу – девочка в спортивной курточке и джинсах, белые волосы… А потом поднялась на крыльцо, сняла с себя падающее небо, и Кортик узнал бабушку.
Обойдя дом, она спустилась в бильярдную, осмотрела нишу в стене с икебаной из сухих растений и рыб и поднялась в лифте на чердак.
«А-а-х… м-ы-ыой милы-ы-ый А-августин-ы-ы…» – механику заело.
Они молча и наскоро пообедали. Вышли во двор. Кортик подошел к беседке, снял с ярких листьев вьющегося винограда снег и съел его. И тут увидел, что бабушка идет к забору Черной дачи. Он побежал. Она уже открывала калитку… ключом!
– Нельзя, – подбежал Кортик. – Там в доме человек сидит, наблюдает.
– Никто там не сидит. – Ассоль открыла калитку и шагнула на тропинку, выложенную плиткой. – У меня оставались кое-какие деньги. И кое-какие связи. В общем… Я ее купила. Через подставное лицо, естественно.
– Кого? – не понял Кортик.
– Черную дачу – так, кажется, ты ее называешь?
– Ты купила вот это? – Он, не веря, обвел рукой пространство вокруг дома.
– Да. Я все думала, думала… Куда Кох мог положить бриллианты, чтобы вывезти их в Америку? Из Калининграда, как ни странно, он направился со своей обезьяной через Прибалтику сюда – я отследила его передвижения. А мог ведь сразу – по морю – в Германию. Мог, но не стал.
– Почему?
– Жадность. Он не собирался, как я, довольствоваться процентом – он хотел все. А в Германии он бы эти камни не смог продать и провезти через границу – как? – да еще сразу после подводных розысков. И пользоваться ими не смог бы – маркировка, определенная чистота огранки… Попадись Кох там с изготовленными из этих бриллиантов украшениями, ему конец, как ювелиру и гражданину Германии. Поэтому Энгель Кох собирался реализовать все камни в Америке, о чем его брат Генрих Кох длительное время вел переговоры и готовил почву.
– Он собирался вывезти камни с коллекцией чучел, – кивнул Кортик.
– Именно. Собирался. И какого чучела в его коллекции не хватает? По поводу чего Генрих Кох доставал твоего отца? Ему были нужны бриллианты. Только не те, что в глазах. Не только те. Показывай. Где вы похоронили пуделя?
– Да, – сказал Кортик. – Ты опять все правильно придумала.
– Дом осмотрен до последнего камня, подвал перерыт, двор вскопан. Где же он? – осмотрелась бабушка Соль.
– Здесь. – Кортик показал на сарай для инструментов.
Они пошли к сараю не спеша, оставляя следы на заснеженной траве.
Ассоль обошла небольшое деревянное сооружение по периметру.
– По-моему, здесь рыли, – показала она на одно место у стены.
– Заходи. – Кортик открыл дверь.
Сарай оказался изрядно захламленным.
– Где? – спросила бабушка Соль шепотом.
– Здесь. – Кортик топнул ногой по деревянному полу.
– Покажи… – прошептала бабушка.
Кортик осмотрелся в поисках топора.
– Был же, я помню… Вот он. Я принес сумку с Улиссом. Решил, что если могилу на улице копать – могут заметить. Пошел в сарай за лопатой, а половица прогнулась. Я взял топор и поддел ее. Вот так. И еще три соседних. Под полом оказалась ниша между лагами, там стоял ящик с гвоздями. Вот он. – Кортик показал на ящик. – Я его достал и в этом месте стал копать землю. Было неудобно, зато места раскопки никто бы не нашел. Вырыл яму, поставил туда сумку, присыпал землей, сверху положил кусок фанеры, а на фанеру поставил ящик с гвоздями. Я подумал – когда все утрясется, приду ночью, заберу Улисса и похороню вместе с его внутренностями на твоем дворе. Поднимать? – спросил он, показав на ящик.
– Поднимай.
Потом они стояли над сумкой, смотрели на нее – вниз – и не двигались с места. Кортик спустился между лагами и открыл молнию.
Пока Ассоль Ландер смотрела на кудряшки Улисса на голове, Кортик выбрался, взял ее руку и нащупал пульс.
– Ого! – сказал он, отследив десять секунд по своим часам. – Больше ста десяти! Теперь я понял.
– Что ты понял?.. – прошептала бабушка.
– Зачем этот Коля тебе все время пульс измерял? Они что, так хорошо тебя знают? Знают, что ты спокойна, как удав, пока рядом нет сокровищ?
– Никто! – сказала бабушка Ассоль. – Никогда! Не измерял мне пульс в момент обнаружения клада! – И объяснила уже спокойней: – Эти люди имеют специальную подготовку. По зрачку и пульсу узнают о человеке больше, чем детектор лжи. Помоги мне спуститься.
Кортик взял протянутую руку.
Бабушка Соль без проблем поместилась в нише. Она достала из сумочки металлическую спицу – сантиметров двадцать – и осторожно проткнула чучелу живот. Прислушалась. Вынула спицу, наклонилась пониже, чтобы лучше слышать, и повторила операцию в другом месте. Выпрямилась и протянула Кортику руку.
– Сделай все, как было раньше. – Выбравшись из ямы, она показала на ящик с гвоздями.
– Как это? Мы их не достанем? – не поверил Кортик. – Ты что, определила наличие бриллиантов в чучеле по звуку? А вдруг там стекло? Ты можешь отличить по звуку, куда проходит металл – в бриллианты или в стекло?
Бабушка поманила его к себе пальцем, а когда Кортик доверчиво наклонился к ней, прошептала в самое ухо:
– Конеш-ш-ш-шно….
– Но я хочу на них посмотреть! – возмущенно заявил выпрямившийся Кортик. – Это же я их сюда притащил! То есть, – поправился он, – мы с Атилой. Атила хотел тебе сказать, что это он придумал, где спрятаны бриллианты.
– Я знаю, – кивнула бабушка. – Но это неправда. Это придумали мы вместе – ты и я.
– И Атила! – настаивал Кортик.
– Хорошо. Ты обязательно посмотришь на сокровища. Послезавтра.
– И что у нас послезавтра?
– Сюда приедут на банкет несколько уважаемых людей. Ты тоже приглашен.
– Дай-ка угадаю… – задумался Кортик. – Уважаемые люди будут немцами, да?
– В общем – да, – пришлось сознаться бабушке. – Но не одни они!
– Только не говори, что я буду вылезать из торта! – завелся Кортик. – Никаких фартуков и чепчиков!
– Но Ваниль…
– Нет! – категорично заявил Кортик, закрывая молнию на сумке.
– А Эйса сказала…
– Нет! – Он положил фанеру и набросился на ящик с гвоздями.
– Касабланка испечет для тебя лично свой королевский торт. Ты будешь моим почетным гостем. В смокинге.
Кортик в исступлении заколачивал гвозди в половые доски. Потом выпрямился и спросил:
– Ее фирменное суфле с ромом?
– Да, – улыбнулась бабушка.
– И горячий шоколад с тертым миндалем?
– Конечно…
Они вышли в снег и потом уходили в него все дальше и дальше – к Черной даче. Если кто-то и слушал их из Надома – старик, например, хлебавший свой бульон из чашки в комнате Ассоль на втором этаже, то теперь уже трудно было разобрать их слова.
– Я могу пригласить друзей? – Это Кортик.
– …их. – Двоих? Троих?
– И девушку? – громче спросил Кортик.
– Никаких девушек! Это будет…
– Опять… мальчишник?..
Дальше стало совсем плохо слышно – снег заглушил все звуки.
