— Во-первых, уже наш дом, а не чей-то еще. Во-вторых, ты прав, посторонние вряд ли полезут. А вот за прислугу не ручаюсь.
Я мысленно похвалил себя за то, что взял сразу два транспортных средства. Мы с Тареком еле-еле впихнули все. Здорово я оброс вещами. Не оставлять ничего сколько-нибудь ценного мне строжайше наказала жаба.
Моя команда, судя по результатам, не сидела сложа руки. Сарат не без гордости показал комнату, что он выискал для Тарека, большую залу для меня (интересно, что я буду в ней делать?), все прочие комнаты, но потом, опустив глаза, честно признался, что большую часть этой работы сделала домоправительница. Меня не повели только в один дальний чулан, где было организовано временное хранилище магических предметов. Чулан был заперт на замок (без магии), а все ключи от него Сарат изъял и поместил пока что себе в карман. Флигелек для размещения ограночного производства тоже нашелся. Такого помещения для магических предметов, чтоб и было далеко (от меня), и близко, и мне недоступно, и чтоб недоступно для воров, просто не нашлось, потому чулан и пошел в ход.
Иринина комната для работы произвела сильное впечатление. Девица ухитрилась раздобыть (явно из ничего) две этажерки, три малых корзинки, две больших (сверх тех, что уже были) и что-то вроде сундучка. Когда я к ней вошел, она, высунув от старательности кончик языка, выводила надписи на горшочках и кувшинчиках белой краской (опять же неизвестно откуда взятой) и ставила в одной ей известном порядке на полки. Перехватив мой взгляд, она пояснила:
— Надписи обязательно нужны. Если со мной что случится, то целительница, что меня сменит, сразу во всем разберется. Ну, или целитель, — подумав, добавила она политкорректно.
В сторонке сидела столбиком Кири. Рядом с ней лежала убиенная мышь. Наша норка, видимо, ждала, пока хозяйка освободится, чтобы со всем уважением поднести ей ценный и очень нужный в ее хозяйстве подарок.
Я почувствовал себя лишним на этом празднике жизни, постарался сделаться как можно меньше ростом и незаметно (как мне казалось) улизнул. Впрочем, зверюшка шевельнула ухом.
К ужину Моана так и не проснулась. Возможно, зря: повар у Шхарат-ана оказался отменным. А вот после ужина сил уже ни на что не осталось. Вот мы и поплелись спать.
Проснулся я от ощущения на себе пристального взгляда. Раскрыв глаза, я понял, что правильно ощущал. Рядом с моей кроватью стояла Кири и смотрела самым жалостным взглядом. Ошибиться в расшифровке было невозможно. Оценив деликатность нашей норочки, я поспешно натянул штаны, погладил серую спинку и со словами:
— Бедная маленькая голодная зверушка, и мышей тебе, видать, не попалось, — пошлепал на кухню. Почему-то с Кири я говорил только по-русски. Почему-то она меня понимала. А вот как — этого понять я не мог.
— Милейший, у вас ведь наверняка найдется молоко для нашей Кири, — обратился я к повару. Тот посмотрел на меня странным взглядом и выдал фразу, от которой я остолбенел:
— Вы, уважаемый, третьим будете.
Первое, о чем я подумал: с утра пить водку, да еще бутылку на троих — явно не комильфо. Потом я вспомнил, что водки здесь вообще не знают. Но и вино с утра как-то не очень. Осознав это, я сделал усилие, от которого чуть не упал в обморок, и стряхнул с себя колдовство этой, без сомнения, магической для любого русского фразы:
— Что вы, собственно, имели в виду?
— Так ведь уважаемая Ирина-ма уже проснулась, пришла и взяла кусок сыра для Кири. А после нее пришел почтенный и потребовал мяса для нее же. А теперь вы…
Все стало на места. А я-то думал, что на меня магия не действует. Придется отведать накося с выкусем. Еще как действует заклинание 'Умильно-просительная мордочка'. Сильное заклинание — трех людей заколдовало, а молоко уже в блюдечке.
Моей силы воли и крепости характера хватило лишь на то, чтобы отнести блюдечко в мою комнату.
— И тебе не стыдно? — задал я риторический вопрос.
На пушистой мордочке появилось выражение Примерной Девочки. Хорошо мне знакомое выражение, которое, по классику [22], и есть верное свидетельство нечистой совести. Истинно голубая норка. Ей стыдно, но молоко она трескает.
Выходя из своей комнаты, я столкнулся с Тареком. Он бросил взгляд внутрь помещения:
— А, Кири уже дали поесть. Я как раз за этим шел на кухню…
Недооценил я нашу пушисточку. Не трех, а четырех взрослых в узелок завязала. Доктор магии разума в норковой шубке.
Я думал, что Моана проспит и завтрак тоже, но минут через пять она появилась в столовой.
Удар был ощутимый даже для меня. Только в этот момент я осознал, насколько серьезным было воздействие 'Серого копья'. Сейчас нам улыбалась почти здоровая (чуть бледнее, чем положено), молодая и вполне себе привлекательная женщина. Сначала я подумал, что на ней вообще нет никакого макияжа, потом я углядел легчайшие его следы.
Я перевел взгляд на Сарата. Весь перечень классических симптомов был налицо: остановившийся взгляд без малейшего проблеска мысли, коккер-спаниельское выражение лица и поза, выражающая готовность мгновенно выполнить любое ЕЕ пожелание.
Мы с Тареком переглянулись. 'Готов' — отсигналил я ему взглядом. 'Наповал' — ответил тот.
Моана, разумеется, засекла этот беззвучный диалог. Ирина так благонравно опустила глазки долу, что стало очевидно: она тоже все увидела и все поняла.
— А теперь, — сказал я по окончании завтрака, — будем решать, что делать дальше. Прежде всего: Моана-ра, вы приняты в команду. Кстати, меня можете звать Профессор.
Моана встала, стерла с лица улыбку и поклонилась.
— Скажите, что я должна делать?
Очко в пользу особо почтенной. Начинает с обязанностей, не с прав.
— Вот сейчас и выясним. Ирина-ма, в состоянии ли наша больная перенести дорогу в город и обратно?
Уважаемая целительница пополнела от гордости размера на два.
— Верхом — исключено, — отрезала она.
— А на телеге?
— Излечение продвигается хорошо, но я бы все же не нагружала ногу еще день, — ответ был дан докторски-занудным тоном.
Придется переиграть планы.
— В таком случае задачи будут следующими. Моана — составить список того, что вы хотели бы перевезти из вашего дома сюда. Список должен включать в себя только то, что можно увезти на телеге. Разумеется, за раз все не увезем, поэтому ориентируйтесь на степень нужности. Понадобятся указания, как найти ваш дом. Это все на тебе, Тарек. Сарат, обревизуй наши запасы… ну, ты знаешь. Если чего нужно — купишь на базаре. Деньги я дам. Тем временем мы с Моаной смотрим, что в этом замке есть интересного для нас. В первую очередь: ценности и библиотека. Ирина — продолжай оборудовать клинику. Работаем!
— Что такое 'клиника'? — пискнула докторица.
Виноват, забылся и брякнул по-русски.
— Там, откуда я, так называют место, где лечат людей и одновременно изучают болезни.
Ирина тут же унеслась в свою комнату. Моана уставилась в потолок. К чести ее будь сказано, по истечении не более минуты она быстро принялась писать на листе бумаги без остановок и исправлений.
Я тем временем отозвал Сарата в сторону, выдал золотой и шепотом разъяснил, что это не только на потребности производства, но и на его, Сарата личные нужды.
— Хочешь — сапоги купи, хочешь — отобедай, а хочешь — можешь сберечь для чего еще.
— Нет, я лучше сберегу. Мне еще на лиценциатский курс копить надо.
— На обедах приказываю не экономить. А насчет денег на обучение: будь уверен, на это уж выделим. Сейчас мы с Моаной просмотрим библиотеку; если там есть чего, что подходит под обучение на лиценциата — это твое. Сделка?
— Сделка!
И Тарек с Саратом уехали.
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)
— Слушай, Тарек, ты когда-нибудь задавал себе вопрос: а откуда наш командир?
— Задавал, ну и что?
— И не догадался?
— Как и ты.
— Но ведь ты командовал разведчиками. Я так представлю: вот является тебе разведчик, докладывает. И еще приходят несколько, тоже с докладами. Потом ты анализируешь донесения, составляешь свое мнение и идешь на доклад к полковнику — так?
— В общем, так.
— Значит, ты умеешь анализировать. Я тоже… немного. В конце концов, я ученый. Вот давай попробуем думать вместе.
— Думать вместе, говоришь? Давай. Я в свое время начал думать с языка. При тебе он что-нибудь говорил на родном языке?
— Да, но я ни слова не понял.
— А сколько языков ты знаешь?
— Ну как: к родному языку еще северное наречие — я оттуда родом — потом нас еще учили староимперскому. И все.
— А я чуток слышал язык тех, что из-за Черных земель. Даже могу их понимать с пятое на десятое. Язык все же родственный. А вот из того, что командир при мне говорил на родном языке — тоже ни слова знакомого нет. Правда, при мне он больше ругался.
