том, как шагнуть за грань страха. Мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться и отогнать от себя мучительно-болезненные воспоминания. Когда я задала вопрос, голос не дрогнул:
– А как быть с сыном вождя Камышовых Котов?
Разум подсказывал, что выбор невелик: темница или плаха. Оставлять на свободе того, кто наводит смуту среди знати, которая и без того с сомнением взирает на мое правление, слишком опасно.
И снова на одной чаше весов моя жизнь и жизни моих сестер, на другой – чья-то судьба. Убив однажды, я будто обрекла себя на то, чтобы вновь и вновь выбирать чужую смерть.
– Он должен заплатить за свои слова. Его судьба станет уроком для других.
Я медленно кивнула. Спорить с Варом было сложно. Несмотря на понимание его правоты, что-то внутри меня сопротивлялось этому решению.
Прежде, до гибели Света, я бы пришла в ужас от необходимости отдать приказ о казни человека. Теперь это вызывало лишь досаду, раздражение и горечь, но не липкий страх, змеиными кольцами сжимающий сердце.
Я изменилась.
Важную часть прежней меня – слабую, милосердную – словно постепенно отсекали по кусочкам: смерть брата, поединок, убийство Воина, поездка к одаренным… Все это заставило меня пройти через боль перерождения. Я еще не понимала, какой стала, но отчетливо ощущала изменения в себе. Прежняя Кара не смогла бы предстать перед вождями клана в мужском костюме, не смогла бы принять сложное решение в одиночку, и, конечно, ей было не по силам отстоять его.
Я так сильно погрузилась в размышления, что до меня не сразу дошел смысл слов Вара.
– Но, Ваше Величество, я бы не советовал его казнить.
Я удивленно моргнула. Прежде не замечала за Варом склонности к мягкосердечию.
– Считаешь, его нужно простить?
Вар усмехнулся – холодно и хищно. Нет, я поторопилась с выводами. Прощать советник не умел.
– Будь на вашем месте кто-то другой, я бы посоветовал отправить предателя на плаху, но, Ваше Величество… На троне вы недавно, и, скажем честно, сторонников у вас немного. Лишиться их, проливая реки крови, слишком опасно.
– А клан Камышовых Котов – мои сторонники?
– В самом клане разлад, Ваше Величество. Несправедливое, по их мнению, наказание может сплотить враждующие стороны. Пока в клане нет единства, им проще управлять.
На меня, словно морская волна, накатило облегчение. Доводы Вара звучали разумно. Значит, мне не придется никого казнить?
Несмотря на хаос в мыслях, в душе воцарилось спокойствие. Его нарушало лишь понимание того, что Року подобное милосердие точно не понравится.
– Я бы посоветовал, Ваше Величество, проследить за тем, чтобы сын вождя Камышовых Котов одним из первых отправился на поле боя. Пусть ему выпадет честь защитить свои земли и сразиться за королевство, судьба которого его так волнует.
Я нахмурилась, не до конца понимая, куда клонит Вар. Мы собирали войско для первой атаки на кирков, подошедших слишком близко к нашей границе. Конечно, в нем будут представители кланов – ближайшие родственники вождей, но мало кто желал отправить в бой старших сыновей. Слишком высок риск потерять наследника дома.
Вар, видя мое недоумение, с жесткой усмешкой пояснил:
– Подлец сгинет от вражеской стрелы в первой же схватке. Вот увидите.
– В первом же бою? – задумчиво повторила я. – Уверены?
– Можете не сомневаться в этом.
Я опустила взор. Намек Вара был более чем прозрачен. Я понимала, что, даже если сын вождя обладает невероятным везением, с поля боя он все равно живым не вернется. Неважно, кем будет пущена стрела – своими или чужими. Ему от нее не уйти.
Убрать недовольного, не замарав руки в крови? Что ж, это в духе Вара.
Все было так просто и понятно, что казалось, мне стоило лишь кивнуть и росчерком пера решить судьбу того, кто посмел покуситься на мою власть. Этого требовал разум, этого хотела новая Кара, прошедшая через кровь, боль и страх. Но часть прежней меня – та, которую я, несмотря ни на что, сохранила, – колебалась.
Молчание затягивалось. Советник начал проявлять нетерпение.
– Мне нужно подумать, – неохотно сказала я.
– Как скажете, Ваше Величество.
Вар, пряча недоумение, согнулся в поклоне и вышел за дверь. Я, оставшись одна, уставилась невидящим взглядом в окно. Прошла пара мгновений, прежде чем оцепенение сменило яркое, непреодолимое желание выйти из комнаты, где всё: письменный стол, стопка документов, королевская печать и перо в чернильнице – раздражало, душило и вызывало отвращение.
Я выскочила за дверь и широкими шагами быстро миновала холодный темный коридор. В замке, несмотря на теплую погоду, топили камины, но от сквозняков это не спасало. Я поежилась и пожалела, что не взяла накидку. Попадающиеся на пути слуги торопливо кланялись, в их спешно отводимых взглядах почтение мешалось со страхом. Прежде, до появления в замке одаренных, такого не было.
Залитый солнцем двор встретил меня привычной суетой. Слышалось конское ржание, под ногами сновали куры, в загоне повизгивали свиньи. Между хозяйственными пристройками носились малыши, дети постарше были пристроены к делу – кто-то таскал ведра с водой, кто-то присматривал за скотом. Чуть поодаль женщины развешивали мокрое белье на веревках, натянутых между деревьями.
Я ненадолго прикрыла глаза и запрокинула лицо, позволив солнцу ласково коснуться кожи и развеять ту дурноту, что туманила разум. Постояв так недолго, я хотела направиться к высохшему дубу на краю поля – месту, где я чаще всего принимала решения, – но вдалеке, среди плодовых деревьев, мелькнуло платье Шуты. Ноги сами понесли меня к саду – к той части, где все было пронизано ароматом цветущих яблонь.
Отодвинув ветви густого кустарника, я с удивлением замерла. Под высокой раскидистой яблоней на голой земле сидела Шута. Перед ней были разложены орехи. Она взяла в руки один, взвесила его, а затем протянула стоявшему рядом Дору. Чуть поодаль я приметила Чайку, Рони и еще троих незнакомых мне детей – двух мальчишек и одну девочку.
– Справится? – с сомнением спросила Шута, обращаясь не к Чайке, а к Дору.
Тот стоял спиной ко мне, я не видела его лица, но насмешливое фырканье мальчишки все сказало за себя.
– Конечно.
Я не торопилась покидать свое убежище. Мною овладело жгучее, почти детское любопытство. Что задумала эта компания?
Дор взглянул на подругу, дождался ее спокойного кивка и, замахнувшись изо всех сил, отправил орех в полет.
– Чайка, давай! – крикнул он.
Та, чуть нахмурив брови, вскинула руку. Орех, летевший вправо, резко изменил направление. Он с громким свистом, разрезающим воздух, устремился назад, к яблоне. Затем взмыл вверх, застыл напротив темнеющего в коре дупла и принялся чуть подрагивать в воздухе, словно поддразнивая кого-то.
Я перевела взгляд на детей. Дор выглядел довольным, Чайка – сосредоточенной, Рони – немного встревоженной, остальные смотрели на орех, широко разинув рты от удивления.
– Так… Вот сейчас! – скомандовал Дор и дал отмашку.
Все дети, за исключением самой Чайки, подхватили с земли по ореху. Как снаряд из катапульты, орехи просвистели где-то совсем рядом со мной, а затем, повинуясь невидимой
