вырезав десятки тысяч римлян и романизированных местных жителей. Девятый легион, который в то время нес службу на территории между современным Линкольном и Йорком, поспешил на юг, но был сметен восставшими, однако подошедшие со стороны Честера 14-й легион и часть 12-го встретились с Боудиккой вблизи Лондона и разбили ее войско. Сама королева покончила с собой, приняв яд.
Как говорили, вся эта история стоила жизни 70 000 римлян и лояльных Риму местных жителей. По нашему мнению, нет сомнений, что положение Сенеки при дворе сильно пошатнулось, поскольку его желание вернуть ссуду явилось главной причиной резни. Насмешки и издевательства, обращенные к нему, как человеку, чудесным образом сочетавшему отношение плутократа с идеями философа-стоика, очевидно, встревожили его, и теперь, когда ему было шестьдесят лет, он начал подумывать, что хорошо бы оставить публичную деятельность и посвятить остаток своих дней написанию рассуждений на такие темы, как прелесть простой жизни и тщета богатства. Однако Нерон поначалу не хотел даже слышать об этом, поскольку искренне любил своего друга и старого ментора, хотя только сейчас он, похоже, осознал, что учтивому философу пришлось бы объяснить гораздо больше, чем могла объяснить его философия, даже при самых больших допущениях и вольностях.
Глава 12
Недовольство Октавии Нероном. 62 год, смерть Бурра. Назначение Тигеллина префектом. Отставка Сенеки. 62 год, казнь Суллы и Плавта. Май 62 года, решение развестись с Октавией. Разговор Нерона с Сенекой
С концом 61 года закончились лучшие три года правления Нерона, наступившие после смерти Агриппины, и примерно в это время Поппея, уставшая от своего аномального положения, снова начала решительно требовать, чтобы Нерон развелся со странной, угрюмой Октавией. Она чувствовала, что общество готово смириться с тем, что императрица бесплодна и император должен взять новую жену, способную подарить ему наследника. Правда, у самой Поппеи за те годы, что они жили вместе, тоже не появилось ребенка. Впрочем, учитывая, что в то время способы контроля рождаемости использовались достаточно эффективно, это могло быть следствием ее желания сохранить красоту, а не неспособности стать матерью. Но теперь, когда Поппея перешагнула рубеж тридцатилетия, она, несомненно, начала чувствовать, что должна постараться родить ребенка, поскольку ее долгожданное материнство сделало бы Нерона, которому было всего двадцать четыре, более податливым, чем наслаждение ее уходящей красотой. И все же пока она могла не волноваться. Нерон по-прежнему любил ее и считал самой пленительной женщиной на свете.
Однако Нерон отказывался разводиться с Октавией. Он явно хотел угодить Поппее, но и его определенно тревожило присутствие во дворце Октавии с ее угрюмой ненавистью к нему как к предполагаемому убийце ее брата Британника. И хотя, поглощенная этой ненавистью, она с каждым днем становилась все более бледной, слабой и пугающей, Нерон не соглашался на развод, даже несмотря на то, что, отказываясь, он рисковал потерять любовь обожаемой им женщины и, возможно, получить от Октавии удар кинжалом в спину. Возможно, намек на причину такого поведения дают слова Диона Кассия, утверждавшего, что, когда о предполагаемом разводе было упомянуто в присутствии прямого и честного Бурра, он ответил: «Хорошо, но тогда верни ей ее приданое», подразумевая под этим ее вклад в права Нерона на трон.
В связи с этим нужно объяснить, что, на наш взгляд, на всю концепцию императорской власти в Риме сильное влияние оказала идея наследования по женской линии, превалировавшая в Египте во времена близких отношений Юлия Цезаря с Клеопатрой, которая была представительницей единственной по-настоящему великой и значимой царской династии, существовавшей на тот момент в цивилизованном мире, – династии греческих царей, которая, кроме того, являлась наилучшим образцом для Рима. Цезарь задумал стать сувереном единого греко-римского мира с греческой царицей Клеопатрой в качестве супруги-консорта. Антоний питал аналогичные надежды, и, когда императором стал Август, тот факт, что он уже был признан фараоном Египта, наверняка повлиял на его концепцию правления. В царском доме Египта права наследования передавались по женской линии и царство наследовала старшая дочь фараона, которая передавала корону своему супругу. Август с готовностью принял эту модель, поскольку сам был наследником Цезаря по женской линии. Правда, императорский трон не был в полном смысле слова наследственным, но в той мере, в которой наследственное право на него вообще учитывалось, нам кажется, память о египетской матриархальной системе, несомненно, повлияла на его мнение. Второй император, Тиберий, тоже был связан с Августом только по женской линии. Третий император, Калигула, был сыном дочери Августа, а четвертый, Клавдий, – сыном дочери сестры Августа. Калигула вполне осознанно принял египетскую систему, назначив наследницей империи свою сестру Друзиллу, а теперь, в случае Октавии, похоже, имело место всеобщее, хотя и не вполне определенное ощущение, что, как выразился Бурр, она передала Нерону право на трон от своего отца. Таким образом, если бы он с ней развелся и женился на какой-то другой женщине, какой-нибудь человек – например, Рубеллий Плавт – мог стать для него серьезным соперником. Что могло быть для него проще, чем развестись со своей женой и, женившись на Октавии, претендовать на трон, воспользовавшись тем, что Бурр называл ее приданым.
Неуравновешенное психическое состояние Октавии в то время удивительно живо представлено в драме «Октавия» – ярком произведении, традиционно приписываемом Сенеке. На мой взгляд, более вероятно, что его написал Куриатис Матерн или какой-то другой автор, живший во времена, последовавшие за смертью Нерона, который имел доступ к запискам и бумагам Сенеки или был знаком с его описанием событий того периода царствования Нерона. Драма открывается диалогом между дышащей затаенной ненавистью Октавией, которой на тот момент исполнилось двадцать два, и ее взволнованной старой няней. И хотя их разговор, конечно, нельзя воспринимать как точный исторический факт, большая его часть вполне могла быть произнесена и позднее пересказана Сенеке няней и действительно отражает чувства, которых мы можем ожидать исходя из исторического контекста.
Причину всех своих несчастий Октавия видит в своей матери, Мессалине. Ее проступки были постоянной причиной слез дочери. Октавия заявляет, что Мессалина сошла с ума и в своем безумии сделала глупость, поскольку, пренебрегая законом и забыв о своем муже, вышла замуж за другого человека. После ее смерти Октавия оказалась во власти жестокой тирании своей мачехи Агриппины, которая в душе всегда была настроена к ней враждебно и с самого детства постоянно терроризировала ее. Это именно Агриппина, напоминает Октавия своей няне, убила ее отца Клавдия, а ее сын Нерон – она в этом не сомневалась – убил ее любимого брата Британника. И этот Нерон стал ее мужем,
