class="p1">Томаш стал отключать системы жизнеобеспечения. Генераторы воздуха, система рециркуляции, гравы… Сложно было избавиться от чувства, что в любой момент закоротит вывалившаяся из стен проводка, и корабль превратится в братскую могилу, несущуюся к чёртовой матери на безумной скорости. Отрубилась гравитация, и движения стали замедленными, как в фильмах — в самый пафосный момент, когда мощной волной накатывает долгожданная кульминация. Рука без перчатки мягко скользила над голографическим экраном.
Оставалось изменить режим работы компенсаторов — и можно начинать.
— Готово! — сказал Томаш в передатчик, застёгивая на руке металлическую манжету.
— Включаю обратный отсчёт! — отозвался Насир.
Томаш уселся на пол, прижавшись спиной к ложементу. Насир принялся считать — уставшим надтреснутым голосом, словно воздуха в лёгких отчаянно не хватало. Его упорно, как помехи на коммуникационном канале, заглушал чей-то истошный хрип.
— Десять… девять… восемь…
Томаш подумал, что хуже, чем в последний раз, уже не будет — и понял, что сам себе не верит. Он посмотрел на Фён, которая сидела слева от него, упираясь руками в пол — как будто готовилась к землетрясению.
— Альхам дулила! — крикнул Насир.
Его голос резко оборвался, как захлебнувшийся крик, и Томаша оглушила чёрная тишина. Исчезло даже надсадное дыхание, к которому он успел привыкнуть. Ему захотелось повернуться, посмотреть, что происходит, но его тут же, как магнитом, потянуло к соседнему ложементу. Томаш едва успел ухватиться за свисающий ремень.
Через секунду всё прекратилось.
— Ла таклак! — прорезался голос Насира. — Нормально всё! Красота! Мягко идём!
— Меня уводит в сторону, — сказал Томаш.
— Есть небольшое смещение. Нахайдык, сейчас скорректируем.
Насир отключился, и вновь на уши стала давить тишина. Томаш даже заскучал по хриплому дыханию.
Больше минуты никто не говорил ни слова.
— Курс скорректирован, — сообщил Насир. — Даю следующий залп. Готовьтесь.
— Давай только без драматичных выкриков обойдёмся, — сказала Лада.
Насир не ответил. Через несколько секунд он начал считать.
Томаш посмотрел на Фён. Теперь она тоже держалась обеими руками за свисающие с ложемента ремни. На стене перед глазами плясали цветные тени — отражения пылающей на терминалах гирлянды огней.
На сей раз Томаш почти ничего не почувствовал — он понял, что всё прекратилось, лишь когда Насир удовлетворённо проскрежетал в интерком:
— Красота! Вообще идеально!
— Надо диагностику провести, — сказал Томаш. — Мы ни черта не слышим в скафандрах этих!
— Ла таклак, отчётов о повреждениях нет.
— А их никогда нет, — сказал Томаш, поднимаясь.
Он сел на четвереньки перед терминалом и включил диагностический режим.
— Да чего ты дёргаешься? Диагностика ни хара не показывает!
Компьютер завис на несколько секунд и вывел на экран залитую аварийным светом картинку — корабль в продольном сечении, весь корпус которого мерцает и светится так, словно раскалился до состояния плазмы.
Томаш от удивления приоткрыл рот.
Из голограммы корабля, как из освежёванного трупа, торчало множество тонких игл с пульсирующими иконками. Томаш коснулся одной из них, и на экран посыпались истошные предупреждения — «критическое структурное нарушение», «угроза разгерметизации».
На лбу у Томаша выступил пот.
Весь корабль светился красным — на «Припадке» не оставалось ни одного живого места.
Томаш выругался в отключённый интерком.
Он поднял голову — никто не обращал на него внимания. Джамиль и Фён сидели к нему спиной, Лада и Насир тоже не смотрели на его экран.
— Оклемалась диагностика, — прошептал Томаш, ни к кому не обращаясь.
И отключил экран.
— Так чего? — послышался голос Насира. — Продолжаем?
— Продолжаем, — сказал Томаш в интерком и уселся спиной к терминалу. — Раз новых повреждений нет…
Насир завёл обратный отчёт. Томаш ухватился за ремни и закрыл глаза. Он никогда не верил в бога, но если бы знал хоть одну молитву, то обязательно бы её прочитал.
— Альхам дулила! — неожиданно для самого себя крикнул он — и его тут же швырнуло на Джамиля.
Раздался крик. Джамиля приложило о стену — тот задёргал руками, пытаясь зацепиться за поручни, но тут же обмяк, обречённо свесив голову. Томаш врезался в его бесчувственное тело и непроизвольно обхватил за плечи. Их закрутило волчком и отбросило на терминал. В глаза ударила распустившаяся огненным цветком голограмма, всё вокруг затянуло маревом из мельтешащих огней. Прорезались чьи-то надсадные крики, но Томаш ничего не смог разобрать. Он успел ухватиться за ложемент, однако Джамиля не удержал, и тот полетел, безжизненно раскинув руки, прямиком на центральный терминал.
— Адыр елдыш! — задребезжал интерком.
Тряска сошла на нет — корабль приходил в себя после припадка. Томаш открыл забрало шлема — воздуха почему-то не хватало. Насир вцепился в Джамиля, как во время судорожного сражения в невесомости, и барахтался с ним под потолком. В уши ударил чей-то хрип.
— Насир! — крикнул Томаш в интерком. — Что у вас? Отпусти его!
— Скафандры сцепились, адыр его елдыш!
Насир наконец освободился от Джамиля и склонился над терминалом, нырнув с головой в брызжущую яркими цветами голограмму. Джамиль пришёл в чувство и медленно, как больной, стал перебираться на своё место.
Воздух, словно венозная кровь, отдавал металлом. Томаш опустил забрало.
— Неплохо нас потрясло в этот раз, — защекотал уши негромкий голос Фён.
— Отчётов о повреждениях как обычно нет, — сообщил Насир.
— Томаш, — сказала Лада, — давай-ка полную диагностику.
— А смысл? Насир правильно сказал, она толком не показывает ничего.
— Не покажет, так не покажет. Хоть развлечёмся.
Томаш перебрался к своему терминалу. Он открыл диагностический режим, но рука его зависла над клавиатурой.
— Два импульса осталось сделать, — сказал Насир. — Остальное выровняем маневровыми. Ещё два припадка нашему «Припадку» осталось продержаться.
— Дай-то бог, — сказала Фён.
— Томаш! — не унималась Лада. — Где диагностика?
— Диагностика, так диагностика, — сказал Томаш и нажал на кнопку.
Он вывел результаты на главный экран. Посреди рубки заискрилась огромная голограмма корабля — спокойного зелёного цвета, с ровно светящимися контурами несущих конструкций, без единого красного огонька.
— Вот же чёрт! — прошептал Томаш, не включая интерком. — Да ты надо мной издеваешься, корабль!
— Та же хараза, что и обычно! — проворчал Насир. — Говорю же, толку от этой диагностики? Мин альвада, ещё парочку импульсов продержимся!
— К чёрту диагностику! — согласилась Лада.
На лбу у Томаша выступил пот.
— Все в порядке после тряски? — спросил он. — Идаам, вы как?
Джамиль что-то пробулькал в передатчик.
— Все живы, всё в порядке! — гаркнул Насир. — Перекличку давай не проводить. Пошли дальше!
— Включай отчёт.
Томаш сполз на пол и ухватился за ремни.
Он посмотрел на Фён, которая теперь держалась за подлокотник ложемента — видно, обесточенные умные ремни уже не вызывали у неё доверия. Фён почувствовала его взгляд, повернулась — и подмигнула. Томаш не нашёлся, что ответить — не включать же интерком.
Он закрыл глаза
