перекошенную гермодверь, блокирующую выход из рубки. Лада стояла, склонившись на одно колено, и жгла лопающийся металл взведённым на полную мощность резаком. Гермодверь поддавалась нехотя — сделана она была куда основательнее хлипких заслонок личных отсеков. Наружная обшивка двери расползалась, как рассечённая скальпелем кожа, но силовой каркас упрямо сопротивлялся резаку. Лада взламывала гермодверь уже больше минуты. Металл раскалился добела и дымился, но сдаваться не хотел.
— Проводку не повреди, — сказал Томаш. — А то без сенсоров останемся.
Лада не ответила. По двери стекали раскалённые капли.
— Как мы шлюз откроем? — спросила Фён. — Кроме компьютеров, никакая электрика не работает. Или там хитрость какая есть?
— Хитрость есть, — сказал Томаш. — Там аварийная открывалка — срезаешь в стене блокираторы, и всё. Потом, правда, разгерметизация, и обратно уже не закроешь. Но обратно мы и не собираемся.
В полумраке рубки тускло светилась карта полётного коридора — собранный из тонких колец тор, внутри которого плыли два корабля.
— Так какой у нас всё-таки план? — спросила Фён. — На грузовоз пересаживаемся?
— План у нас, — хрипло проговорила Лада, — вскрыть эту долбаную дверь!
Она отключила резак и устало опёрлась о стену.
— Давай я! — сказал Томаш. — Отдохни пока.
— Обойдусь! — бросила Лада.
Она вновь подняла резак. Из непокорной двери посыпались искры.
— А дальше? — спросила Фён.
— А дальше будет ещё одна дверь.
Синий свет от проекционного экрана на секунду заслонила долговязая фигура.
— Чего ты заладила — какой план, что делать? Мин альвада, непонятно ни хара. Сначала надо из этой консервной банки выбраться.
— Вы в космос открытый выйдете?
— А куда нам ещё выходить? — Томаш задумался на секунду. — Стыковочный шлюз не работает. Теперь всё зависит от нашего неожиданного спасителя. Как он там себя ведёт, кстати?
Томаш завертел головой в поисках Насира, но не смог увидеть его в полутьме.
— Хорошо ведёт, — отозвался Насир. — Скорость держит, маршрут выверен почти идеально. Не знаю, кто им управляет, но дело своё он знает отлично.
— Компьютер им управляет, — сказала Лада. Она вырубила резак и отступила от двери. — Кто ещё это может быть?
— Бхагат, — согласился Насир. — Очень похоже на компьютер. Непонятно, херзац его так, с чего это он вдруг решил спасателем заделаться, но утопающие вопросов не задают.
— Да мы тут только и делаем, что вопросы задаём, — сказала Лада.
Лучи от фонарей в чьём-то скафандре скользнули по изрезанной двери. Металл остывал. Лада заехала по гермодвери ногой, и та беззвучно рухнула на пол, как картонная декорация.
— Путь свободен, господа.
Лада первой вышла из рубки, Томаш последовал за ней. Он словно нырнул в отвесный туннель. Мерцание полётной голограммы оставалось за спиной, и теперь темноте противостояли лишь лампы на скафандре, которые выжигали всё, что попадало под их лучи. Перед глазами рябила густая темнота вперемежку с резкими мазками света.
— Не устала? — спросил Томаш. — Надрываться тоже не стоит, нам ещё многое предстоит. Давай, может, я займусь следующей дверью?
— Чем-нибудь другим займись, — сказала Лада. — Иди вон в вирте погуляй. А меня оставь в покое, хорошо? Мне куда лучше, когда руки заняты.
Томаш вернулся в рубку. Насир прилепил на стены люминофоры, и теперь в рубке разливался жёлтый свет, как в морге.
— Я и забыл про них, — сказал Томаш.
Он направился к своему терминалу, но споткнулся о чьи-то вытянутые ноги. Джамиль сидел под ложементом и смотрел на Томаша растерянным взглядом.
— Всё в порядке, идаам?
Джамиль что-то беззвучно прошлёпал губами.
— Включите передатчик.
Джамиль вздрогнул.
— Что, что происходит? — застрекотал под шлемом его голос. — Что мы делаем?
— Двери заблокировались, — объяснил Томаш. — Приходится вскрывать их резаком. С вами всё в порядке?
— Я… — заморгал Джамиль, — я думал, что умер. Я думал, что это конец. Вы же понимаете, — он вдруг вцепился в руку Томаша, — вы понимаете, что этого не должно было произойти? Всё это неправильно, неправильно! — Он дёрнул головой и ударился лбом о забрало шлема. — Всё с самого начала пошло не так!
— Бывает такое, — Томаш попытался освободиться от его на удивление крепкой хватки. — Ещё не всё потеряно. Постарайтесь успокоиться, нашу миссию никто не отменял!
— Миссию? — Джамиль приоткрыл рот. — Какую ещё миссию? Вы что, сумасшедший?
Он встал перед Томашем на колени и поднял толстые, отливающие металлом руки — как изваяние отчаявшегося молельщика из авиакосмического сплава.
— Все мы тут кукухой поехали, — вставила Фён.
Странно было слышать её голос, когда её самой не было рядом.
— Но почему? — не унимался Джамиль. — Скажите мне — почему!
Он опять схватил Томаша за руку.
— Успокойтесь, идаам! И отцепитесь от меня. Нам предстоит сложная высадка. Соберитесь с силами, они вам…
— Вы не понимаете! — завопил Джамиль. — Как вы можете этого не понимать?! Сделайте что-нибудь, сделайте! Почему вы стоите тут? Вы должны что-то сделать!
— Я здесь стою, — раздражённо сказал Томаш, — потому что вы меня держите!
Он оттолкнул Джамиля, тот охнул и осел на пол.
— Приведите себя в порядок! Не до ваших истерик сейчас!
— А он в чём-то прав, — послышался голос Насира.
Тот разглядывал что-то на экране своего терминала.
— В смысле, прав? Ну давайте всё бросим и начнём истерить! Лучше не придумаешь!
— Херзац, не о том я! У нас ведь и правда всё с самого начала не так пошло. Как будто эта шармута нас сглазила.
— Я не суеверный.
Томаш снял с руки перчатку и достал из терминала кадол.
— Даже после всего произошедшего? — хмыкнул Насир.
Томаш не ответил. Он уселся на пол и собирался уже открыть забрало, когда под шлемом зазвенел звучный голос Фён:
— А чего у вас с самого начала не так пошло?
— Херзац матерах! — фыркнул Насир. — Ты бы лучше спросила, что у нас пошло как надо!
— Длинная эта история, — ответил Томаш. — Неполадки были. Причём уже на орбите Бакара.
— И вы всё равно решили лететь?
— Выбора не было, не возвращаться же обратно. На Бакаре нам ничего хорошего не светило.
— Даже… — Фён не договорила.
— Даже мне, ты хотела сказать? — фыркнул Насир. — Не слишком я хорошо в местную альнубиладу вписывался. Особенно после того, как с нашим аотаром полетал. Да и уломали меня псы эти литийские! Знал бы альхакиту, то никогда б…
— Я по-бакарийски ни слова не понимаю, — сказала Фён. — Вы когда что-то говорите, мне всё время кажется, что вы чертыхаетесь.
Насир рассмеялся.
— Ты недалека от истины, — сказал Томаш.
— Я сразу предлагал вернуться! — заныл Джамиль. — Сразу предлагал! Вы же помните, да? Я предлагал, я знал, я чувствовал! Но вы не прислушивались ко мне! Надо было вернуться тогда, надо было сразу вернуться, я же предлагал!
— Вот елдыш! Отключить его,
