У меня болела шея.
– Это моя ошибка. Мне не следовало приходить сюда сегодня утром.
Он погладил бороду, покачал головой, снял очки и протер глаза:
– Нет. Вы не знали. Вы ее никогда не видели, вас никто не предупредил. Она убегает не в первый раз. Я должен был отвести вас к ней и все вам объяснить. Но я торопился… недостаточно вам доверял, все откладывал. Я был неправ, и это едва не стоило вам жизни. Здесь за все отвечаю я, а не вы. Из-за меня вы оказались в опасности.
Я в очередной раз поразилась, с каким спокойствием он критиковал себя. Он не каялся, просто констатировал факт. И в этой констатации одновременно были и грусть, и замешательство. Но не было ни чувства вины, ни сетования.
– Почему она в маленьком отделении? – спросила я, спустившись с кресла и нетвердой походкой подойдя к шкафу.
– Потому что больше поместить ее некуда. Она не психопатка, транквилизаторы на нее не действуют, раз она не засыпает. Жажда убийства у нее не пропадает. И если у нее не получается задушить бедрами мужа, она вполне может открыть газ или поджечь занавески.
– Ему надо хотя бы развестись!
– Он не хочет.
– Он такой же сумасшедший, как и она!!!
– Он ее любит.
На это мне было нечего ответить. Какая бессмыслица…
– Я его давно знаю. Когда он рассказал мне о том, что с ним произошло, об этом не знал никто, кроме врачей психиатрического отделения. Ему было слишком стыдно. Я выразил желание на нее взглянуть. Он отвел меня к ней и оставил нас наедине. Она разыграла со мной такой же номер, что и с вами, рассказала, что муж ее насилует, что у нее там все болит… и так далее. Я ей подыгрывал, пока она не попыталась свернуть мне шею.
– Как вам удалось… спастись? – спросила я, вздрогнув.
– Когда человек предупрежден, он не станет бросаться… в пасть волку.
– Да…
– У меня была пустая палата, я предложил оставить ее там. Вопросов никто не задает. Он навещает ее каждый день. Отчаянно пытается узнать, есть ли другие подобные случаи, какое лечение применялось, и пробует его на ней. Однако до сих пор ни одно лечение не помогло.
– Как давно она уже здесь?
– Четыре года. – Он вздохнул. – Если руководство больницы догадается о том, что она здесь делает, думаю, ее быстро выставят за дверь. К счастью для нас, происходящее в маленьком отделении никого не интересует. Для руководства оно как бы и не существует вовсе…
Я сняла халат и взяла сумку и ключи.
– Куда вы пойдете в таком виде? – удивленно спросил он.
– Домой.
– Вы на машине?
– Нет, на велосипеде.
– Я не отпущу вас в таком состоянии.
Я почувствовала, что с меня хватит. На глаза навернулись слезы.
– Я едва… не подохла между бедрами сумасшедшей… Я хочу домой.
– Где ваша машина?
– На улице. Аккумулятор сел.
– Хорошо, значит, она может постоять там до понедельника. Я вас провожу.
Он надел пальто поверх халата и вытолкнул меня из кабинета.
Он ехал быстро, и его колымага тряслась и дребезжала, как старая развалюха. Я ждала, что она вот-вот рассыплется. Когда он остановился возле моего дома, я спросила:
– Вы знаете мой адрес?
– Я умею читать. Когда вас направили ко мне, мне дали ваше дело. – Он достал что-то из кармана. Это была начатая упаковка с таблетками. – Возьмите, чтобы не возвращаться во второй раз. – И внимательно на меня посмотрел: – Все в порядке?
– Нет, но я часик постою под душем, потом лягу в постель, и если вы больше никогда не будете вспоминать об этой истории, я буду считать, что это была галлюцинация, вызванная мигренью.
– Как пожелаете , – невозмутимо сказал он.
Войдя в квартиру, я бросила сумку на пол, сняла кеды и плащ, вошла в ванную, встала под душ и открыла кран, лишь позже осознав, что забыла раздеться.
И только тогда наконец я заплакала.
СОТРУДНИЧЕСТВО
Когда меня разбудил телефон, было почти три часа дня. Во рту все онемело, но побочные эффекты мигрени исчезли, а головная боль превратилась в отдаленное воспоминание. В отличие от сеанса греко-римской борьбы с Жерменой…
– Этвуд! – сказала я, сняв трубку.
– Дорогая! Наконец-то я до вас дозвонилась!
Матильда… Вторая гарпия за один день!
– Вы не забыли, что во вторник у нас собрание?
Да, Галло мне напомнил.
– Конечно… Все будет готово, я как раз работаю над материалами.
– Не сомневаюсь. Что вы делаете сегодня вечером?
– Э… ничего, по-моему.
– Приглашаю вас на ужин. Давайте немного поболтаем о собрании?
– Мне бы очень хотелось, но только где-нибудь недалеко… Маленький ресторан в лесу, в котором мы были в прошлый раз, очень хорошо, но я слишком много выпила, и на обратной дороге едва не… Ах, хотя сейчас у меня машины нет, она осталась около больницы.
– Я закажу вам такси. Половина восьмого подойдет?
– Да… – Значит, у меня четыре часа, чтобы просмотреть ее материалы и подготовить хотя бы какой-то отчет.
Я выключила мобильный и откинула одеяло. Мне было жарко. Я спала в спортивном костюме, который он надевал, когда мы вместе бегали, и который надел на меня, когда я пришла домой с ужасной температурой, а потом подогрел мне чашку супа или грога. Я положила этот костюм в свои вещи…
Поначалу я рассердилась на себя за свою слабость, а потом пожала плечами: ну и что с того? Мне в нем уютно – и пошла варить кофе.
Пока включался компьютер, я пила кофе, стараясь не обжечься, и вспоминала странные отношения, которые связывали меня с Матильдой Матис. Мы были знакомы почти четыре года. Я только стала интерном гинекологии, она была коммивояжером гинекологических товаров «WOPharma». Когда она шла, все взгляды были прикованы к ней, и в акушерской клинике я была единственным врачом, который не стремился с ней переспать. Постоянное внимание окружающих ей не мешало, и я подозреваю, что она в рамках своего личного исследования перепробовала многих интернов и заведующих обоих полов. Это меня не касалось, но я сразу стала ее остерегаться и на протяжении нескольких месяцев старательно ее избегала. Однажды она вошла в кабинет интернов и протянула мне картонную коробку:
– Наше американское издательство только что это опубликовало. Я подумала, что вам будет интересно.
Это был краткий курс по гинекологической хирургии, отлично проиллюстрированный. В нем содержались самые последние статьи лучших специалистов в этой области.
– Здесь есть огромная глава о пластической хирургии, – сказала она тоном человека, который приглашает тебя в круиз.
– Кто вам сказал?..
– Что вы хотите специализироваться? Здесь все об этом знают. Многие ваши коллеги постоянно отпускают по этому поводу непристойные шуточки.
– Догадываюсь, – злобно ответила я. – На гинекологическом отделении любят попиз**ть.
Она расхохоталась. Лишь спустя мгновение я поняла невольную игру слов и тоже рассмеялась. С того дня мы немного… сблизились. Я радовалась тому, что кто-то наконец серьезно отнесся к моему желанию специализироваться на пластической хирургии, и если первым таким человеком стала коммивояжер, то это как нельзя лучше характеризовало мракобесие этой среды.
Следующие несколько лет я периодически встречалась с Матильдой, два или три раза в триместр. Она приходила в отделение, приглашала меня на чашку кофе или на обед, приносила статьи, документы, только что опубликованные книги по хирургии половых органов. Потом стала приглашать меня на коллоквиумы, чаще всего европейские. Затем настала очередь более отдаленных стран – Канады, Таиланда, Японии. Пока я проходила стажировку по пластической хирургии, она убедила начальника, Жирара, не только отправить меня с ней на большой международный конгресс в Австралию, но и позволить мне сделать доклад о двух молодых африканках, которым я исправляла иссечения. Тот факт, что «WOPharma» берет на себя все наши расходы, убедил Жирара окончательно. Что до меня, то я очень гордилась тем, что обошла интернов постарше – все они были мужчинами, – а особенно возможностью представить свою работу публике, съехавшейся со всего света. В благодарность за это я всегда соглашалась, когда Матильда просила меня оживить регулярные курсы для местных врачей общего профиля. Я сразу предупредила ее, что не буду говорить о товаре, производимом ее лабораторией. Она сказала, что это не вопрос: это ее работа, а не моя. Она была заинтересована в моей максимальной объективности и свободе.
Странно, но она ни разу не спросила меня о моем «призвании», до того вечера в декабре прошлого года, когда повела меня в очень престижный ресторан в государственном лесу Турмана. Сидя за окороком косули (я всегда испытывала слабость к мясу, а поскольку я совсем не набираю вес, мне плевать на калории) и сжимая в руке бокал «Марго», я поняла, что Матильда выбрала это место и время не случайно. За несколько дней до этого я сообщила ей, что буду добиваться – и, скорее всего, добьюсь, ведь тогда я еще верила в Деда Мороза, – должности заведующей гинекологической клиникой Бреннса. Тогда я наконец смогу специализироваться на восстановительной хирургии гениталий.
