Ринальдо и Юлиан принялись обсуждать цену на зерно и Вера внутренне насторожилась, надеясь, что ее дядя все-таки не даст себя обмануть этому ловкому греку и что торговая сделка будет выгодна Ринальдо и принесет ощутимую прибыль. Вместе с тем она понимала, что главные переговоры для ее дяди еще впереди. Ринальдо не скрывал от Веры своих планов заручиться поддержкой родосских рыцарей и стать их соратником на Черном море. Подвиги иоаннитов были популярны в Европе, о них ходили легенды, и, совершая набеги под их знаменами, таврийский шкипер мог не опасаться преследований со стороны местных властей. Рассчитывая таким образом совместить корсарство с законом, Ринальдо и предпринял эту поездку, целью которой была встреча с неким испанским авантюристом, негласно представлявшим интересы ордена.
Позади Веры было полуоткрытое окно в сад, и легкий ветерок доносил запахи цветов и молодой листвы. Девушке не сиделось на месте. Она понимала, что сейчас ничем не может помочь Ринальдо, а слушать его разговоры с купцом у нее уже не было сил. Шепнув Тьери, что ей надо выйти на воздух, Вера неслышно выскользнула из комнаты. Кажется, за столом ее ухода никто не заметил, кроме Ринальдо, который быстро оглянулся на девушку.
Миновав прихожую, Вера вышла в сад. Ей показалось, что в этом мире сказочной природы она может бродить бесконечно, любуясь красотой невиданных ею ранее деревьев и цветов. Особенно привлекли ее внимание крупные душистые розы всевозможных оттенков — от сиреневого до ярко-алого. Розарий полукольцом огибал маленький искусственный пруд с фонтаном посередине. Склонившись к розовому кусту, девушка вдохнула его сладкий аромат и коснулась губами росистых лепестков.
Сзади раздались шаги, и, быстро подняв голову, Вера оглянулась. По дорожке, что вела от ворот к цветочным клумбам, шел незнакомый мужчина в богатой одежде. Солнце светило Вере в лицо, и она не могла толком разглядеть незнакомца, заметила только, что он молод, высок и строен. Она подумала, что это к Юлиану явился еще какой-нибудь родственник или сосед, как вдруг мужчина обратился к ней:
— Я рад приветствовать вас, сеньорита! Как приятно видеть розу среди роз!
То, что он назвал ее «сеньорита», а не «синьорина», выдавало в нем испанца, и Вера решила, что этот велеречивый незнакомец пришел к своему соотечественнику Фернандо Оливесу. Ее удивило, что он так быстро, да еще издали, распознал в ней девушку, и она не удержалась от вопроса:
— Как вы узнали, что я сеньорита, а не сеньор?
Он усмехнулся:
— Никакая мужская одежда, даже самая нелепая, не может скрыть женской прелести. Да и потом, вы с такой грацией наклонились к розовому кусту... Только женщины так тонко чувствуют красоту цветов.
Вера слегка нахмурилась. Ей было неловко обнаруживать свою чисто женскую слабость к цветам: ведь до сих пор единственной природной красотой она признавала морскую стихию. А намек незнакомца на нелепость ее мужского наряда Веру даже разозлил, и она довольно резко ответила:
— Я пришла в этот дом не для того, чтобы здесь обсуждали мою внешность и одежду.
Он улыбнулся:
— Но я не обсуждаю, а скорее восхищаюсь. И позвольте узнать, для чего вы пришли в этот дом?
Теперь незнакомец стоял близко, свет падал ему на лицо, и Вера смогла хорошо его разглядеть. Он был красив: большие черные глаза, мужественный профиль, твердо очерченные губы, смоляные волосы, крупными кольцами падавшие на высокий лоб. Может быть, раньше Вера поддалась бы его обаянию, но после встречи с «красавчиком» она уже привыкла настороженно относиться к мужской красоте. Однако разговор незнакомца был так приятен и дружелюбен, что девушка посчитала нелепым дичиться и ответила вполне миролюбиво:
— Я здесь потому, что сопровождаю своего дядю, который продает купцу Юлиану зерно.
— Вот как? А ваш дядя — генуэзец из Таврики Ринальдо Сантони?
— Откуда вы знаете?
— Наверное, я по натуре очень догадлив. — Он пристально посмотрел ей в глаза, и Вера невольно отвела взгляд. — Ведь я же сразу догадался, что вы не мужчина. А вот греки, бьюсь об заклад, этого не поняли.
— И мне так показалось.
— Должно быть, они приняли вас за евнуха или женственного мальчика.
— Возможно. — Вера не сдержала улыбки. — Но откуда вы знаете моего дядю?
— Мне сообщил о нем Фернандо Оливес. Я и пришел сюда, чтобы встретиться с Ринальдо Сантони. Думаю, что ваш дядя тоже заинтересован в этой встрече.
Внезапная догадка мелькнула в голове Веры, и девушка воскликнула:
— Так, значит, вы Родриго Алонсо, племянник Великого магистра?
Он слегка поклонился:
— Позвольте представиться: Родриго Алонсо де Кампореаль, сын арагонского дворянина и племянник ныне покойного Великого магистра ордена госпитальеров Хуана де Эредиа. А вы?..
— Вероника ди Торелло. Мои родители были генуэзскими дворянами. Они давно погибли, и меня воспитал Ринальдо Сантони, брат моей матери.
Представляясь своему обаятельному собеседнику, Вера и сама хотела выглядеть как можно лучше, но именно из-за этого старания вдруг сделала лишний шаг и неловко тряхнула головой, так что ее шапка, зацепившись за ветку дерева, упала на землю, и волосы, собранные в небрежный узел, рассыпались по плечам.
Чтобы скрыть свое смущение, девушка быстро наклонилась за шапкой, но Родриго наклонился одновременно с ней, и они, стукнувшись лбами, невольно рассмеялись.
— Не прячьте свои роскошные кудри, — попросил испанец. — Они у вас словно водопад или темное облако...
— Вернее — туча. Корсары даже дали мне прозвище — Вероника Грозовая Туча.
— Вам приходится жить среди корсаров? Бедная девушка, я вам сочувствую, я ведь и сам рано лишился родителей.
— Можете не сочувствовать, я не люблю, когда меня жалеют, — слегка нахмурилась Вера. — И бедняжкой я себя вовсе не считаю.
— А вы гордячка. Хотя, наверное, такой и должна быть племянница корсара.
Родриго улыбнулся, но теперь в его обаятельной улыбке Вере почудилось что-то хищное. Она не знала, как дальше себя с ним вести, и, кивнув на дверь дома, заметила:
— Наверное, там вас давно ждут. Дядя очень хотел встретиться с вами.
— Надеюсь, эта встреча будет нам обоим полезна. — Несколько мгновений он помолчал, глядя на Веру. — А вы со мной не пойдете?
— Нет, я хочу побыть в саду.
— Ну что ж, мы еще увидимся.
Он зашагал к дому, но на полдороге вдруг оглянулся, и Вера не успела отвести устремленный вслед ему взгляд. Солнечные блики и тени от листвы скрыли от девушки выражение его лица. Вера поспешила скользнуть под шатер росшей у пруда плакучей ивы, как будто столь зыбкая преграда могла спрятать ее досадное смятение. В эту минуту она не понимала, на кого сердится: на неотразимого в своей веселой дерзости Родриго или на саму себя.