«Подумаешь, разряженный щеголь, павлин, — шептала она, нервно расхаживая по дорожке сада. — Должно быть, он только и умеет, что любезничать с дамами да вести переговоры от имени своих покровителей из ордена. Хотела бы я посмотреть на него во время бури или в сражении с турецкими пиратами. Уж там этот изнеженный краснобай не чувствовал бы себя так уверенно и не пытался бы меня смутить. Как гордо звучит: Родриго Алонсо де Кампореаль! Впрочем, какое мне дело до него? Главное, чтобы встреча с ним принесла пользу Ринальдо».
Но, как ни старалась Вера убедить себя, что ей безразличен Родриго, а все же с невольным интересом ловила обрывки разговоров о нем. Так, вечером в гостинице она случайно услышала, что Родриго Алонсо на самом деле не племянник, а побочный сын Великого магистра, рожденный вдовой аристократа из арагонской династии, обосновавшейся в Афинском герцогстве. Узнав об этом, Вера даже обрадовалась, что положение Родриго не такое уж бесспорное, что он — не законный потомок графа де Кампореаль, а бастард, на которого, вероятно, знатные родичи смотрят свысока. Ведь это означало, что между ним и бедной племянницей корсара вовсе не пролегает пропасть и он не сможет ей сказать, как некогда Федерико: «Ну, подумай, кто ты и кто я?» Еще Вера узнала, что молодой испанец не имеет семьи и в силу разных обстоятельств — а может, и по собственному желанию — ведет жизнь авантюриста. Все эти сведения неизвестно почему обрадовали девушку, и, хотя она никак не связывала свою будущность с Родриго, все же ей хотелось чувствовать себя равной ему.
Глава четвертая
На следующий день после визита к Юлиану, торговая сделка с которым завершилась к обоюдной выгоде сторон, Ринальдо был приглашен в дом к Родриго Алонсо, куда отправился вдвоем с Карло, приказав Вере оставаться в гостинице. Но девушке на месте не сиделось, и, поскольку Тьери ушел в порт, а Эмилия занялась рукоделием, Вера выскользнула из гостиницы, чтобы незаметно следовать за Ринальдо и Карло.
Дом Родриго, не такой роскошный, как у купца Юлиана, но достаточно большой и добротный, располагался в богатом квартале возле Золотого Рога. Испанец заранее предупредил Ринальдо, что сегодня хочет познакомить его с важным представителем родосских рыцарей — приором Гарсилосо Тимонедой. Ринальдо, немного осведомленный об устройстве «ордена рыцарей Иерусалимского госпиталя Святого Иоанна», знал, что высшей властью в нем обладает Великий магистр, ему напрямую подчиняются восемь великих приоров, каждый из которых возглавляет один из «языков» рыцарского братства: французский, итальянский, английский, провансальский, германский, арагонский, кастильский и португальский. Великим приорам подчиняются приоры, а тем, в свою очередь, — командоры. Столь жесткая и четкая система помогала госпитальерам выстоять в череде бесконечных войн.
Ринальдо понимал, что, если такой значительный представитель ордена, как приор, желал познакомиться с таврийским корсаром, это могло означать серьезный интерес. Вероятнее всего, рыцари намеревались распространить свое влияние на Черное море, где все заметнее господствовали турки.
Приор Гарсилосо Тимонеда оказался пожилым сухопарым человеком с бледным суровым лицом. Он только что вернулся с торжественной мессы в соборе и был облачен в парадный костюм представителей ордена — черный шерстяной плащ с нашитым на левом плече белым восьмиконечным крестом Святого Иоанна, символизирующим восемь языков братства.
Окинув Ринальдо цепким взглядом и расспросив его о прошлой судьбе и настоящем положении, приор пустился в пространные рассуждения об ордене иоаннитов, причем делал это с таким воодушевлением, словно собирался предложить гостям вступить в ряды родосских рыцарей. Впрочем, вряд ли он мог думать, что генуэзский купец-корсар из Таврики захочет принять обязательный для членов ордена обет послушания, целомудрия и бедности. Ринальдо насмешливо покосился на Родриго, который с показным почтением слушал — уж, конечно, не в первый раз — высокопарные речи приора. Судя по всему, молодой испанец, хоть и был племянником (а если верить слухам — то незаконным сыном) покойного магистра Эредиа, тоже не собирался приносить обеты и ограничивать тем самым свою свободу в выборе земных удовольствий. Скорее всего, Родриго вполне устраивало сотрудничество с госпитальерами, но не вступление в их ряды.
Между тем рассказ приора был весьма познавателен, и Ринальдо заметил, с каким вниманием слушает его Карло.
— Тамплиеры давно разгромлены, их вожди погибли на костре. Да и тевтоны вряд ли долго продержатся в своих войнах со славянами. Наш же орден не утратил влияния даже после того, как пал последний оплот крестоносцев на Святой земле. Иоанниты остались единственным духовно-рыцарским союзом, защищающим рубежи христианского мира от сарацин. А все почему? Потому что наш орден мудро устроен, и его богатства идут на благородные цели. Ведь только мы, в отличие от тамплиеров и тевтонов, построили многочисленные госпитали для болящих паломников и раненых воинов. В наших госпиталях и дворяне, и простолюдины получают одинаковую помощь, еду и одежду. Наш великий основатель Раймунд де Пюи хорошо понимал, что среди крестоносцев есть люди с разными устремлениями и навыками, а потому разделил всех членов ордена на три разряда. В первом разряде — воины, защищающие святое дело с оружием в руках; они набираются из рыцарей-дворян. Во втором — капелланы и священники, исполняющие духовную миссию молитв и сострадания недужным. В третьем — простые люди, сервиенты, которые ухаживают за больными и ранеными. Каждый находит свое место! Такому разумному и милосердному устройству отдавал должное даже непримиримый враг крестоносцев — Саладин. И даже после того, как более ста лет назад рыцарям пришлось покинуть Палестину, их святой героизм не иссяк. Теперь, благодаря госпитальерам, Родос сделался форпостом христианства на Востоке.
— Я не бывал на Родосе, но слышал, что Родосская крепость — одна из лучших в Европе, — сказал Ринальдо.
— Истинно так, — кивнул приор, бросив быстрый взгляд на собеседника. — Вы можете в том убедиться собственными глазами, если отправитесь с нами на Родос. Я отплываю туда послезавтра на корабле Родриго Алонсо и приглашаю вас, мессер Ринальдо, поехать вместе с нами. Великий приор итальянского языка охотно познакомится со своим соплеменником, готовым служить нашему общему делу на Черном море.
Ринальдо колебался лишь несколько мгновений, потом ответил:
— Я охотно поеду на Родос, но не сейчас. Прежде чем отправиться в путь, я должен доставить домой двух женщин, которые прибыли со мной в Константинополь: мою племянницу и мою подругу.
